В сумерках веры
Шрифт:
Воистину, сейчас бы мне как никогда не помешала помощь Императора.
Сокрушённый лавиной мыслей, я тяжело вздохнул и прикрыл глаза, привлекая внимание Афелии. Казалось, будто бы она вовсе позабыла о моём существовании, сконцентрировавшись на ночной дороге.
— Так что с вами случилось на самом деле, Хальвинд? — вдруг спросила воительница, не отрывая взгляда от лобового стекла. — Почему вы сбежали на улицу?
Сначала мне хотелось сыграть дурака, отшутиться или просто промолчать. Но что-то внутри будто бы натянулось, не давая возможности увильнуть от честного ответа. Таящаяся в
Тогда мне не осталось ничего, кроме как нервно улыбнуться и набрать побольше воздуха в лёгкие.
— Воспоминания. О… о последнем задании.
— Расскажите о нём, — шум двигателя будто бы услужливо притих, давая возможность лучше расслышать проникновенный тон женщины, подкупающий своей чувственностью и добротой.
Казалось, что я перенёсся в исповедальню, и от этого чувства вдруг стало неожиданно тяжело молчать…
— Я преследовал еретика. Опасного демагога, когда-то бывшего служителем Министорума. Разочаровавшись в Императоре, он попал под влияние Губительных Сил и стал их глашатаем.
Афелия недовольно сморщилась, крепче сжав штурвал.
— Приняв имя Архивус Гнилоуст, он странствовал по отдалённым системам Империума, заражая сознания людей ересью. Словно чума, его идеи расползались по сёлам, городам и целым планетам. Где-то нам удавалось пресечь влияние в зародыше, но мы не могли поспеть повсюду. Целые миры охватывали восстания, подпитываемые религиозной ненавистью и лживыми идеями обособиться от Империума…
— Маловерные глупцы… — прошипела палатина.
— Меня тоже посещали эти мысли, сестра, — горько покачал я головой. — Но чем дольше я гонялся за еретиком, тем больше видел и слышал. Увы, но Империум — далёк от совершенства. Некоторые владения Императора возглавляют полоумные идиоты, получившие власть лишь по праву наследства, где-то могущественные тираны перемалывают в пыль миллиардное население для увеличения своих богатств, пока нижние уровни городов терроризируют банды…
— Вы сочувствуете еретикам? — теперь в голосе воительницы звучало презрение.
— Нет, — сразу же ответил я. — Всё это — лишь трещины в броне владений Повелителя Человечества. Язвы, которые сочатся отравой Губительных Сил. Во время погони за Гнилоустом мне довелось убивать не только явных еретиков, но и тех, кто мнил себя верным слугой Императора, но чьи действия привели к чудовищным последствиям.
Афелия немного помолчала, прежде чем продолжить:
— Как долго вы его преследовали?
— Ему удавалось скрываться от меня и моих агентов в течение пяти лет, — с некоторым стыдом ответил я, отводя взгляд в темнеющее боковое окно. — Благодаря феноменальной удаче и таланту оратора, еретик всегда оказывался на шаг впереди, имел сторонников или создавал обстоятельства, которые нельзя было быстро преодолеть.
— Но в конечном счете вы его настигли? — палатина произнесла слова так, будто требовала от меня утвердительного ответа.
— Да. Уверовав в свою неуязвимость, Гнилоуст прибыл на Биатус, крупный храмовый мир с многомиллиардным населением. Там он попытался завладеть личиной местного главы Экклезиархии, — воспоминания о кардинале Глотерке отразились на моём
Перед глазами на мгновение предстало обгоревшее тело еретика, которое вывалили арбитры из разбившегося флаера. Настолько обгоревшее, что распознать удалось лишь закоптившиеся аугменты, выступающие из почерневшей плоти.
— Что было дальше? — осторожно спросила сестра, позволяя себе на мгновение отвести взгляд от прямой дороги, чтобы заглянуть мне в лицо. — Я чувствую, что вы не до конца откровенны…
— Да… — мрачно кивнул я, испытывая внутреннюю борьбу. — Спустя неделю после смерти Гнилоуста, в столице взорвались первые вирусные бомбы, а в других крупных городах вспыхнул мятеж.
Перед глазами начали вспыхивать цветки ядовитого зелёного тумана, раскрывающиеся в стенах белоснежных шпилей и базиликах. Волны дыма и огня, поглощающие целые кварталы за считанные минуты…
— Их отравляющие пары обращали людей в гниющие трупы, бросающиеся на живых. Буквально за сутки мы потеряли город с населением в сорок миллионов человек.
Стараясь не смотреть в сторону сестры, я услышал, как та затаила дыхание.
— По воле Императора, не иначе, на планете нашлось ещё несколько инквизиторов, которые вместе со мной взяли под командование разрозненные полки СПО. Впрочем… этого хватило не надолго.
Не в силах остановиться, я рассказывал воительнице о ключевых событиях, произошедших на Биатусе, пока в мыслях всплывали мрачные воспоминания. Будто бы пикт-снимки, застрявшие в голове, они сменяли друг друга, демонстрируя ужасы, захлестнувшие города мира-храма. Превратившие существование их населения в ад.
Я рассказал Афелии о блокаде столицы и нападении предателей Астартес на штаб, о гибели «Длани гнева» и последовавшем появлении Бульгора. О тяжёлом отступлении до древней крепости Хольбург и осаде со стороны еретиков. Не забыл я и про преподобного кардинала Юсто, отозвавшегося на наши сигналы о помощи, и который отговорил Совет от Экстерминатуса, стремясь сохранить «бесценные реликвии» епархии Биатуса.
Ещё я вспомнил об отряде Микорда, сопровождавшем меня на протяжении всей войны. О том, как отчаянные парни с Бронта медленно гибли один за другим, помогая мне исполнить волю Императора, прокладывая путь Его войскам. О том, как в конечном счёте остался один капитан и…
— …я убил его, Афелия… — имя палатины против воли сорвалось с губ, когда перед глазами возникло искажённое безумием лицо гвардейца. — Он слишком долго ходил по грани и перестал отличать друзей от врагов… К сожалению, я не смог вовремя ему помочь.
Её рука вдруг коснулась моего плеча, прогоняя мрачные образы.
— Я понимаю, что вы чувствуете, Хальвинд. Микорд был верным слугой Бога-Императора и даже в безумии оказался готов служить Ему. Мне жаль, что путь капитана завершился таким бесславным образом, однако теперь он у подножия Золотого Трона, где заслужил место среди других героев. Вы ни в чём не виноваты.
— Может быть вы и правы, сестра, — прошептал я, возвращая самообладание. — Но все эти жертвы оказались тщетны, когда мы наконец добрались до Бульгора.