В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

Коллектив авторов

Державина. В Мишенском и Белеве написаны были и другие его стихотворения,

оконченные прежде 1808 года. В первом из этих мест оставалось семейство

сестры его В. А. Юшковой, бывшей крестною его матерью, которой дочь, А. П.

Зонтаг, сама приобрела известность в нашей литературе прекрасными

сочинениями для образования детей, во втором же месте поселилась другая сестра

его, К. А. Протасова. Одной из дочерей ее, бывшей в последствии времени в

замужестве за известным

стихотворцем нашим А. Ф. Воейковым11, посвящены:

первая часть "Двенадцати спящих дев" и "Светлана". Там некогда бывал у него

Батюшков12. Эти два таланта, яркие и современные, связаны были самою

искреннею дружбою. Лучший брат не мог более принять на себя попечений,

какие оказал Жуковский в начале болезни, которая до сих пор не покидает

несчастного друга его. В одном из грациозных посланий своих Батюшков,

прощаясь, говорит Жуковскому:

Прости, балладник мой,

Белева мирный житель!

Да будет Феб с тобой,

Наш давний покровитель,

Ты счастлив средь полей

И в хижине укромной.

Как юный соловей

В прохладе рощи темной

С любовью дни ведет,

Гнезда не покидая;

Невидимый поет,

Невидимо пленяя

Веселых пастухов

И жителей пустынных:

Так ты, краса певцов,

Среди забав невинных,

В отчизне золотой

Прелестны гимны пой!13

В Белеве, на берегу Оки, Жуковский построил дом матери своей, где она

провела тихую свою старость и скончалась в 1811 году.

В первые годы литературной жизни поэт нередко бывал в необходимости

трудиться из платы над переводами в прозе, как человек недостаточный. Он умел,

однако же, примирять нужду с потребностью таланта. Этой разборчивости вкуса

мы обязаны переводом "Дон-Кихота", напечатанным в первый раз в 1805 году, а

во второй в 1815. Он воспользовался трудом Флориана, автора, столь

уважавшегося в его время. Как ни странно теперь думать, что первоклассный поэт

руководствуется второстепенным кудреватым писателем, при всем том истинное

дарование вывело переводчика на прямую дорогу, и в книге его до сих пор много

достоинств неотъемлемых. Говоря о первых переводах Жуковского в прозе,

кстати упомянуть здесь об одном из них, неизвестном для многих, тем более что

это обстоятельство относится к 1801 году. Вот в каких забавных выражениях сам

Жуковский, незадолго до своей кончины, сообщил о том в одном письме.

"Некогда в Москве обанкротившийся Зеленников трактовал меня преобидно. Для

него я перевел за 75 рублей "Мальчика у ручья". Эту сумму он выплачивал мне по

5 р., по 7 р. с полтиною и т.д.". И это сочинение (Коцебу)

в то время

принадлежало автору, любимому современным обществом. Русский перевод

печатался тоже два раза (во второй раз в 1819 г.).

Карамзин два года издавал "Вестник Европы". Он передал его Панкратию

Сумарокову, едва год выдержавшему труды редакции, которая перешла тогда к

известному профессору Каченовскому. От него-то с 1808 года Жуковский принял

"Вестник Европы" в свое заведование. Он возвратил изданию ту жизнь и

занимательность, которыми оно всех привлекало к себе при его основателе.

Перебирая этот журнал, убеждаешься, что он был действительный посредник

между читателями и своею эпохой. В нем ничто не забыто, ничто не упущено.

Как драгоценная летопись современности, "Вестник" указывает на все явления

истории, литературы и общественной жизни. Конечно, лучшим украшением

журнала были собственные сочинения и переводы редактора. Но он, как талант,

как законный судия в деле и как образцовый писатель, не бесплодно употреблял

свои способы, чтобы произведениям других придать правильность, точность и

силу выражения, без которых нет физиономии ни в стихах, ни в прозе. Журнал

тогда не был складочным местом дюжинных романов. Он обогащал ум читателя

указаниями, а не губил его времени. Если мы встречаем в журнале Жуковского

так называемое "чтение легкое", необходимое для известного круга людей, оно

никого не отводило от главной цели издания, очищая вкус и нравы. Это были по

большей части собственные его переводы небольших повестей, выбранных с

таким умом, что их чтение до сих пор может служить лучшею школою

образования. Жуковский, взявши на себя редакцию журнала, принужден был

снова переселиться в Москву. Дом бывшего наставника его, А. А. Прокоповича-

Антонского, служил ему родным приютом. Но для облегчения трудов по

редакции, особенно в летние месяцы, когда Белев и Мишенское так приятно

рисовались в его воображении, с 1809 года он принял к себе в сотрудничество

опять М. Т. Каченовского14, что продолжалось и в 1810 году, т. е. до

прекращения Жуковским журнальной деятельности. Как ни краток был период

прямых сношений его с публикою, он доставил поэту твердое и блестящее

положение в общем мнении. Карамзин и другие лица, умом своим и образом

мыслей составлявшие венец избранного общества, признали в молодом человеке

лучшую надежду русской литературы.

VII

Освободившись от срочной работы, вообще неприятной для человека с