Вечный огонь
Шрифт:
— Не уйдем отсюда, пока не увидим обломки поезда, — твердо заявил Григорий Щедько.
Костюкевич и Вечер ушли в боевое охранение. Цагельник подполз к шпалам, огляделся по сторонам. Затем кинжалом быстро выкопал ямку под рельсом, установил мину, привязал шпагат к колечку чеки и все это засыпал песком. Виктор Санчуковский воткнул возле полотна палочку, набросил на нее колечком шпагат, а Цагельник начал быстро удаляться в придорожный кустарник, разматывая клубок. По сигналу Афанасия Виктор отвязал от колышка шпагат, замаскировал его, еще раз окинул взглядом место работы
Афанасий лежит в траве, чутко прислушивается, не идет ли поезд. Сколько раз вот так же, как сегодня, Афанасий лежал на берегу своей родной реки Орессы с удочкой-донкой, подкарауливая хитрую щуку. Рыбная ловля была его любимым отдыхом, без богатого улова он редко возвращался. И когда стали комплектовать группы подрывников, он вполне серьезно сказал:
— Очень хочу быть «удочником». К этому мне не привыкать.
В томительном ожидании проходят десять, двадцать минут. Вот уже часы отстучали полчаса, час. У Виктора Санчуковского не хватает терпения, и он недовольно шепчет Афанасию:
— Не пускают эшелон. Может, зря пролежим?
— Лежи, — приказывает ему Цагельник. — Эшелон стоит того, чтобы мы и сутки пролежали.
Вдали из-за поворота дороги показалась группа людей: четверо немецких солдат с автоматами и двое в гражданском с кирками и лопатами. Патруль вместе с обходчиками! У Афанасия часто-часто застучало сердце. Вдруг обнаружат? Тогда придется попусту взрывать мину, и весь труд пойдет насмарку. Гитлеровцы идут медленно, они часто останавливаются, вглядываются в придорожные кусты. Обходчики проверяют рельсы, шпалы, иногда подсыпают под шпалы гравий, стучат по рельсам молотками.
Неужели заметят мину? Замаскирована она, кажется, здорово — комар носа не подточит. Нервы у Афанасия напряжены до предела. Неужели операция сорвется? Но все обошлось благополучно. Гитлеровцы не обнаружили мины. Подрывники облегченно вздохнули.
— Видишь, какое тонкое у нас дело, — тихо говорит Афанасий Виктору. — Малейший недосмотр — и все пропало: мина будет обнаружена.
— Да, это верно, — подтверждает Санчуковский.
Со стороны станции Копцевичи послышался гул. Он нарастал с каждой минутой. Затем показался паровоз, который тянул длинный состав.
— Приготовься, Апанас, — волнуясь, сказал товарищу Виктор.
— Пусть идет, — ответил Цагельник. — Это порожняк с фронта. Нам нужна рыба покрупнее.
Вскоре мимо партизан прогромыхал эшелон. И действительно, почти все вагоны были открыты — значит, пустые; лишь в четырех пассажирских вагонах везли раненых.
Прошло еще с полчаса. Наконец подрывники дождались своего: со стороны Старушек на большой скорости шел длинный состав. Машинист ничего не опасался: ведь только что прошел встречный эшелон.
Афанасий впился взглядом в паровоз, отсчитывая метры, оставшиеся до мины. Тихонько отвязал шпагат от деревца и обмотал палец правой руки. И вот локомотив уже над нужной точкой. Цагельник резко дернул шпагат,
Паровоз вздрогнул и резко повернул вправо, сваливаясь под откос. Вагоны в страшном грохоте и треске лезли один на другой, кренились набок и падали под откос. С крутой насыпи валились покореженные танки и орудия. Из-под обломков слышались стоны и крики раненых солдат.
Наши подрывники успели скрыться в лесу. Они не шли, а словно на крыльях летели на базу — возбужденные, довольные итогами операции.
Так удачно было положено начало новой форме борьбы с врагом — диверсиям на железных дорогах. Некоторое время спустя Афанасий Цагельник снова вышел со своей группой на дорогу. Между станциями Копцевичи и Оголицкая Рудня ими был спущен под откос вражеский эшелон с горючим. Сгорели десятки цистерн. Долго тогда бушевало пламя над болотами Полесья. Цагельник со своими хлопцами на этот раз не сразу ушел с места катастрофы. Он правильно решил, что сюда должны приехать фашисты из ближайшего гарнизона, расположенного на станции Копцевичи. Это подтвердила и встретившаяся партизанам крестьянка из Оголич Ксения Полторан.
— Тревогу в гарнизоне сыграли, — сказала она подрывникам. — Ждите, скоро подъедут на машинах.
Подрывники быстро заминировали большим зарядом тола небольшой мост на окраине деревни Оголичи. И первая же машина, мчавшаяся на большой скорости, взлетела на воздух. Все находившиеся в кузове гитлеровцы погибли.
В штаб нашего соединения все чаще стали поступать донесения о смелых действиях подрывников. Вот донесение командира отряда Михайловского от 7 июля 1942 года:
«Группой подрывников в составе Александра Гладкова, Николая Шибута, Василия Савонь, Федора Непляка, Владимира Кулака, Владимира Круковича, Василия Будовича, Павла Ежкова во главе с Вениамином Андреевичем Малинцом между станцией Птичь и поселком Мышанка спущен под откос эшелон противника. Разбито много вагонов с живой силой».
Командир отряда Николай Храпко 10 июля доложил, что партизаны-подрывники Владимир Широгов, Моисей Фуксон, Никита Храпко под руководством командира взвода Кучугурова произвели диверсию на железной дороге Минск — Бобруйск. В районе станции Мирадино был спущен под откос вражеский эшелон с танками, бронемашинами и горючим. На месте крушения возник большой пожар. Фашистам пришлось много повозиться, прежде чем удалось растащить разбитую боевую технику и освободить пути для движения других эшелонов к фронту.
Почти ежедневно выходили на железную дорогу подрывники из Старобинского отряда. И они часто возвращались с удачей. 22 июня произвели большое крушение между станциями Лунинец — Лахва: на партизанскую мину наскочил двигавшийся к фронту эшелон противника. Под откос свалились два паровоза, шесть пассажирских вагонов и 19 платформ с бронемашинами и пушками; при этом погибло около двухсот гитлеровцев. 30 июня старобинские партизаны подорвали между станциями Микашевичи — Дедовка бронепоезд, а 3 июля спустили под откос в районе Житковичей еще один эшелон.