Ведьмак. Перекресток воронов
Шрифт:
Особый же мой соглядатай настолько расстарался, что по ночам в конюшнях investigavit, дабы оного Геральта in flagrante застать. Хотя и не преуспел. Посему надлежит считать, что это probabiliter наветы и враньё, будто ведьмаки с кобылами, козами и прочей живностью блудить имеют обыкновение.
Однако ж в усердии не ослабну и далее за этим ведьмаком Геральтом буду invigilare, покуда в Берентроде обретается. А слышно, что он к Верхней Мархии путь держать намерен, туда, где
Iterum заверяю Ваше Превосходительство в неизменной моей готовности служить и желаю благоденствия и проч., и проч., слуга и подножие Ваше,
Дидье Хан, magister civium
***
Со стороны бурной речки, плещущейся на камнях, доносились бабьи крики и стук вальков. На берегу трудилось около двадцати прачек. Одни яростно колотили вальками разложенную на мокрых камнях одежду. Другие развешивали выстиранное бельё на кустах. Третьи, по двое, складывали высушенное и убирали в корзины.
Все до единой голосили, перекрикивая друг друга. Вдобавок в прибрежных зарослях носились дети, видимо, отпрыски прачек. Дети тоже орали. Не переставая.
Геральт пришпорил коня и двинулся шагом к мельнице — зданию, частично скрытому среди густых, уже красиво зазеленевших ив. Он миновал группку юнцов, сидевших на высоком берегу и выжидавших, когда какая-нибудь из высоко подоткнувших юбки прачек нагнётся над стиркой и явит приятное глазу зрелище.
Геральт стыдился себя, но и сам несколько мгновений поглазел.
Мельничное колесо вращалось с грохотом, вода пенилась, срываясь с лопастей, с шумом переливалась через заслонку и водосток. На плотине стояло несколько возов — видимо, доставлявших зерно или прибывших за помолом.
Две телеги, запряжённые першеронами, стояли также возле мельничной протоки и мельничного пруда, широко разлившегося среди ив и ольх. На пруду тоже кипела какая-то работа. Геральт подъехал ближе.
Четверо крестьян в соломенных шляпах, по пояс в воде, тыкали дно пруда шестами. Шесты затем поднимали, и ведьмак заметил, что к каждой паре крепилась сплетённая из лозы верша или сачок. Крестьяне перекладывали добычу из верши в подвешенные на шеях мешки, после чего возобновляли копание дна.
— Это раков ловят, — объяснил тучный и довольно богато одетый господин в лисьей шапке, заметив интерес Геральта. — Идёт лов раков, которых тут видимо-невидимо, да ещё и крупных особенно. Вот, прошу, сударь, извольте взглянуть. Прошу ближе, прошу ближе.
Поддавшись приглашению, Геральт подъехал к возу. И правда, там уже стояло с десяток ивовых корзин, в которых, шурша среди крапивных листьев, лениво шевелились многочисленные ракообразные.
— Это в мою корчму, — пояснил господин в лисьей шапке. — Я, видите ли, трактирщик, моё заведение раками славится, в сезон, разумеется. Такого ракового супа, как у меня, сударь, нигде в мире не отведаете. Не верите?
— Верю. На слово.
— Посетите моё заведение, и докажу, что не бахвалюсь! Корчма «Под Раком и Улиткой» в Бан Феарге, входит в сеть знаменитых ресторанов господина Метцгеркопа из Ард Каррайга. Отсюда, из Берентроде, до меня миль тридцать. Далековато, но ближе столько раков не наловишь. Милости просим... Эй! Вы часом не тот ведьмак, о котором в городке
— Он самый, — подтвердил ведьмак. — И да, вышло случайно.
— Хо-хо, — подбоченился трактирщик. — Такой молодой, а уже прославился! Все судачат о том чудище, убитом на пригородных болотах. Теперь там наконец-то безопасно, а раньше перестали торф копать со страху — чудище то и дело кого-нибудь убивало. Боялись его как огня, и неудивительно — страшное, говорят, было, чистый ужас. А вы его, сударь, лихо, говорят, прикончили! Хо-хо, и такой молодой?
Геральт не сдержал улыбки. С кикиморой на торфянике у него вышло куда лучше, чем с зоррилом. Лучше. И чище. Пусть, возможно, всё ещё без изящества и грации, но определённо чище.
— А теперь вы, сударь, — продолжил трактирщик, — здесь, у мельницы. Выходит, тут тоже неспокойно?
— Кто-то якобы видел здесь какое-то чудовище, — поделился Геральт. — Якобы, повторяю. Но это было ночью. Предположительно. Днём, в этой суматохе и толчее, ничего здесь не появится. Я только местность осматриваю, чтобы...
Он не закончил. Со стороны речки и стирающих баб раздались пронзительные крики. Вопли боли и ужаса.
Геральт, не медля, развернул и пришпорил коня.
Первое, что он издалека заметил — яркие брызги крови на сохнущем полотне. И несколько тел.
Крики переместились на плотину. И тогда он увидел.
Птица напоминала страуса, но с огромной головой и гигантским клювом. И ростом была все пятнадцать футов, не меньше. Ни один страус не достигал таких размеров. На голове птица носила торчащий гребень, зоб был синим, а на гузке красовался большой пучок зелёных перьев.
Птица огромными прыжками вылетела на плотину, настигла убегающих людей. Одного клюнула в голову и повалила, другого пнула, ранив когтем трёхпалой ноги. Заметила Геральта, широко разинула клюв, так что стала видна глотка. И заорала. Как павлин — но в десять раз громче.
Конь ведьмака испугался крика, забился и встал на дыбы. Ведьмак упал, удар спиной о камень выбил из него дух. Конь брыкнулся и умчался прочь.
Птица впечатляющими прыжками настигла лежащего Геральта. Тот лежал на спине и не мог достать меч, но вытянул руку и угостил птицу Знаком. Посыпались перья. Сочтя ведьмака слишком крупной добычей, птица взметнулась вверх, снова заорала и нелепыми скачками бросилась за убегающими людьми к возам с раками. Першероны первой повозки рванулись в упряжи, едва не опрокинув телегу. Птица клюнула левую пристяжную в голову, вверх взметнулись кровавые брызги. Возница спрыгнул с козел и попытался убежать, птица настигла его, клюнула и пнула. Заметила трактирщика и заорала. Трактирщик тоже заорал. Пожалуй, даже так же громко. Спрятался за воз, а затем бросился бегом к мельнице. И к Геральту. Птица взъерошила гребень, заорала и погналась за ним.
Геральт уже бежал с мечом в руке.
— На землю! — крикнул он трактирщику. — На четвереньки!
Трактирщик, как ни странно, послушался мгновенно. Рухнул на четвереньки. Геральт с разбега запрыгнул ему на спину, взвился высоко и рубанул с размаха. Прямо по синему зобу.
Голова птицы отлетела в сторону пруда. Сама птица, хлеща кровью из шеи, помчалась вдоль берега протоки. Пробежала шагов пятьдесят, прежде чем рухнуть в камыши. И ещё несколько долгих мгновений била когтистыми лапами.