Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
– Карина, обожаю твой юмор. Ты просто бесподобна! Но разве я так уж не права? Разве семья это не то, ради чего мы все живем?
– О, увольте меня от этого домостроя, - бурчит Ким и выразительно смотрит на меня. – Рит, мы опаздываем, может, пойдем уже?
– Конечно-конечно, не хочу вас задерживать! – Вскрикивает Аника. – Карина, может встретимся на выходных? Я предложу Геворгу, он хотел что-то обсудить с Владленом, думаю спокойные домашние посиделки лучше пафосных ресторанов? Мальчики будут работать, а мы девочки, сплетничать под сериал. Рита… - Она гладит меня по плечу.
–
Ну, конечно. Меня, прокаженную разведенку, даже на порог дома теперь не пустят. Смешно, но после развода женщина перестает существовать для социума. По крайней мере, для замужней его части. Да, в случае с Аникой, невелика потеря, но уверена, так думают и другие мои знакомые.
Господи, да даже моя мама уверена, что в разводе виновата я, и это настолько бьет по моей репутации, что надо было молча проглотить и измену, и другие ужасные поступки Стаса.
Это нормально?!
Мир и так довольно жесток к женщинам. И в таких вот ситуациях нам нужно сплотиться и помогать друг другу, а не топить ту, кто и так идет ко дну. За что Аника так со мной? Я ей не соперница. И на счастье ее не претендую. И мой развод не болезнь, сколько не чихай, другие от меня не заразятся.
Карина замечает мой потухший взгляд и с силой, куда большей чем раньше, сжимает руку. Мол, давай я ей втащу!
Не надо, подруга. Я и сама справлюсь.
– Мне тоже было приятно встретиться, Аника, - вежливо улыбаюсь я. Одними губами, на душе так погано, что хоть плачь. – Все хотела похвалить твое пальто, очень красивое.
– Правда? Геворг привез из Милана.
– Ну, разумеется. Ткань просто роскошь, это шерсть, да?
– Кашемир.
– И цвет такой … белый.
– Кремовый, - поправляет меня Аника.
– Не суть. – Я провожу пальцами по тонкому изящному плюшу. Мягкое как облако. Вот же, хоть бери и звони Геворгу, чтобы узнать, где купил. – Тебе очень идет твое белое пальто.
Лицо Саргсян меняется, она снова хочет поправить меня, ведь пальто не белое, а кремовое, но не успевает и рта раскрыть, потому что я добавляю:
– Пожалуйста, носи почаще свое красивое белое пальто. И будь осторожна, ведь на нем пятна видны куда ярче, чем на моем сереньком. Будет обидно, если все узнают, что ты замаралась. Мы ведь поняли друг друга?
– Предельно четко, - улыбается сквозь зубы Аника.
Я киваю ей и иду на выход. Сердце колотится как бешеное, а щеки горят так, что я даже не чувствую, как по лицу хлещет ледяной ветер. Мне очень жарко. А вместе с тем противно, стыдно и обидно!
И ведь это была Аника, человек, к которому я хорошо относилась! Что же остальные обо мне думают?! Представляю, сколько раз мне уже перемыли кости все эти счастливые жены своих идеальных мужей!
– Ты была великолепна, - тяжело дышит в спину Карина. Все это время я несусь сломя голову вперед. Куда бегу не понятно, куда-то, где не будут тыкать в меня пальцем!
– Я была жалкой, оправдывалась, еще и Стасика хорошим выставила, мол, не изменял он мне! А мы же знаем, что было! Но веришь, мне так стыдно за это! Вдруг я и правда виновата в том, что мой мужчина перестал видеть во мне женщину?!
–
Резко останавливаюсь, отчего Карина врезается мне в спину.
– Шутишь?
– Не знаю. Но я бы, будь Аника моей женой, изменяла ей так часто, что пиструн бы в пыль стерся. А вот тебе хранила бы верность. Рит, ты ж огонь, а не баба! И заметь, стоило тебе заболеть, как вся жизнь Стаса пошла по причинному месту! Говорю, он просто идиот, раз упустил такую женщину! И то, как ты ведешь себя сейчас, блин, ну это вообще! Королева!
– Скажешь тоже, - смущаюсь я.
– Нет, правда! Только не Королева, а Королёва! Наташка! Пойдем тебе Тарзана какого-нибудь найдем, а? С набедренной повязкой и писюном по коленки?
– Да хватит уже, - я смеюсь и обнимаю подругу: - Спасибо тебе, Каришка.
– За что?
– За то, что ты рядом.
Как много мне было нужно в мои двадцать, тридцать, сорок лет. Чтобы подруги были идейными, чтобы у нас совпадали жизненные взгляды и ценности, чтобы всегда поддерживали друг друга, чтобы не краснеть за них в обществе, чтобы не тратить себя на пустые сплетни и зависть, чтобы быть честными если надо и не лезть в личное, если не просят. От этого количества «чтобы» у меня уже кружится голова.
Сейчас мне пятьдесят, и я ценю самые простые вещи. Они же оказались самыми настоящими. Как этот момент, когда две подруги плачут, обнявшись прямо на улице. И пускай смотрят! Они просто не понимают, какое это счастье – найти своего человека!
Глава 35
Волнуюсь до дрожащих колен и сосущего чувства в желудке. Хотя, казалось бы, в офисе мужа я была так часто, что считала его своим вторым домом. Но тогда я приходила как гость, как жена одного из директоров, а сейчас я кто?
Женщина без статуса. О моей доли в компании никто не знает, и это не то, о чем хочется объявлять публично. О проблемах в фирме тем более. Как-то повелось, что слабого добивать проще, чем того, кто еще сопротивляется. И боюсь, если сотрудники узнают настоящее положение дел, это не сплотит нас, а только приблизит финал.
Здесь еще остались люди, которым я доверяю, но остальные, это просто нанятый мужем персонал, какие-то люди, они приходят на работу, чтобы сделать, что от них просят и получить за это зарплату. Если двадцать лет назад у нас была команда, сейчас просто коллектив. И никто не будет бороться за нашу фирму в ущерб своим интересам - все честно.
И от того еще более страшно.
Юра подготовился к встрече заранее, пригласил всех в конференц зал, который кое-как, но вместил наши сто человек. Сижу по правую руку от него и напряженно всматриваюсь в лица, почти все новые. Ну ладно, не все, но половина. За последние два года Теплокомплекс пережил столько реорганизаций, что я с трудом узнаю нашу компанию. Большинство сотрудников ушли на пенсию и им на замену пришли молодые и дерзкие. Вот в них я сомневаюсь больше всего. И не зря, потому что первое же предложение встречается ими в штыки: