Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
– Девчонки, может, хватит? А то я чувствую себя лишним на этом празднике жизни, - делаю вид, что сержусь, а на самом деле до чертиков счастлив!
Олю, наконец, выписали! Ее здоровье, а главное здоровье нашего младшего пузыря (фактически пузырика) не вызывают у врачей опасений. На прощанье нас выписывали целой бригадой и велели отдыхать, гулять, есть вкусную еду и получать только позитивные впечатления. И говоря последнее, доктор внимательно посмотрел на меня.
А я что? Буду впечатлять. Позитивно,
– Коль, может в продуктовый заедем по пути?
– Волнуется Оля, когда мы проезжаем гипермаркет.
Улыбаюсь. Она еще не знает, что я забил холодильник так, что мы сможем пережить какой-нибудь апокалипсис, не выходя из дома. А еще убрался, приготовил еды на несколько дней и чуть не помер, пока пытался делать это с маленьким человеком, которому вечно нужно мое внимание. Как женщины вообще со всем этим справляются? И хоть мама предлагала помощь, мне важно Но сделать все самому, без нее.
– Да не надо, малыш, я и сам обо всем позаботился.
Оля недоверчиво морщит носик. Любуюсь ее отражением, пока та не замечает и не начинает смущаться от моего внимания. Глупая. Не понимает, что я глаз не могу отвести от собственной жены. Сейчас, без макияжа, без всех этих кремов и масок, без тонны штукатурки, она такая хорошенькая. Просто кукла!
Чтобы любимая не замерзла и не ходила в тонких ботинках по скользкому льду, я паркуюсь прямо возле нашего подъезда. Оля осторожно будит Маркуса, но не успевает взять его на руки.
– Тебе нельзя тяжелое, - привычно бурчит моя мама, перехватив сына, пока тот не начал плакать.
– Ну, мам, - канючит Оля в ответ.
И я вижу, как от этого «ну мам» краснеют мамкины щеки. Она хоть и делала вид, что ее это не волнует, на самом деле очень расстраивалась, что не вышло построить отношения с невесткой.
А получается, девчонки просто не знали, против кого им вместе дружить. Вот, выбрали, на мою голову и теперь дружат против меня.
«Суп с рыбой? Оля ж рыбу не ест! И куриный тоже сварил? Что-то он жидковат, а беременным хорошо питаться нужно. Это лилии? Знаешь, что они провоцируют аллергию! И клубника! Боже, ну какая клубника в ноябре! А постельное ты чем стирал? Ага, ну кинь ссылку на кондиционер, тоже хочу, чтоб дома так пахло».
Довольный тем, что маме хоть что-то понравилось, машу рукой и обещаю лично купить и доставить ей все кондиционеры мира! Мамка у меня мировая женщина, но перфекционист и зануда, своими нотациями даже святого доведет. А Ольке хоть бы хны, улыбается, глядя на то, как мы тихо переругиваемся и выглядит при этом очень счастливой.
Наконец, закончив со всем, я спускаюсь, чтобы отвезти мать обратно домой. Оля запретила ей вызывать такси. Я уже говорил, что отношения этих двоих не только очень мило, но еще и немного страшно?
Садимся, на этот раз мама занимает
– В общем, давай еще три дня и обратно на работу. Без тебя трудно, - подводит итог мама.
– Да я и раньше планировал выйти. Завтра к нам как раз придет няня, не хочу оставлять Олю наедине с Маркусом, все-таки забота о ребенке это очень не просто, а сейчас Ольчику нужно думать о себе и малыше.
– Перевожу быстрый взгляд с дороги на мамино лицо, - А сегодня думаю к отцу заехать. Проведать, как он.
Ни единый мускул не выдает мамино волнение. Всегда завидовал ее выдержке.
– Проверишь, а то вдруг я заперла твоего папу в мрачном подвале с крысами? – Грустно шутит она.
– Зачем ты так. Просто навещу, посмотрю как он. Это ведь не возбраняется. – И уже в сторону, чтобы случайно, даже взглядом не выдать своего волнения: - Ты с ним никогда не помиришься?
– А надо, - напряженно цедит мама. Этот учительский, отчужденный тон я узнаю из тысячи. Так мама всегда говорила с теми, кто ее очень, очень разочаровал.
– Не знаю. Я же живой человек и могу грустить. Я рос в хорошей семье, а теперь эта семья рушится прямо у меня на глазах, и мне важно убедиться, что с этим точно ничего нельзя сделать. – Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, стараюсь пошутить, но выходит глупо. – Не хочу, чтобы меня потом называли «дитя развода».
– Тебе почти тридцать, дитя! – Мама выдыхает всей грудью, отчего воздух со свистом прокатывает изо рта.
Все-таки двух «очень» недостаточно. Я ее очень-очень-очень разочаровал.
– Да хоть сто тридцать! Развод родителей это всегда сложно, сколько бы лет ни было детям. Значит, не простишь его?
Мама странно на меня смотрит:
– А давай представим, что после рождения второго ребенка, выяснится, что все это время Оля тебя обманывала, и отец малыша вовсе не ты, а другой мужчина.
– Мам, ну не сравнивай. И потом, отец эту Эмму не любит.
– Так и Оля не любит. У них и было всего один раз, и врать она тебе не хотела, и вообще ее подставили. И даже причины, по которым она тебе изменила, тоже найдутся. И общество, общество будет поддерживать ее, а не тебя! И я тоже на твою сторону не встану. Скажу, что поделаешь, уже ж случилось, надо прощать. И только ты будешь знать, что этому «случилось» предшествовало долгое, изматывающее вранье от самого близкого тебе человека. Так что, сынок, простишь?