Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
Отворачиваюсь, и потому не вижу, но легко угадываю, что Шмелев недоволен:
– А почему на помощь не позвала, я б пришел.
– Потому что я могу сама.
– Знаю, что можешь, только… зачем? Я бы, правда, все сделал, ну чего ты, Рит?
– Я ничего, а ты чай пей.
Ставлю перед его носом большую суповую кружку. Тару поменьше этот водохлеб не воспринимает в принципе.
– Ну чего такой мрачный? Обиделся что ли?
Щелкаю Юрку по носу и сажусь напротив него, поближе к тортику. После такого насыщенного дня моему организму нужен сахар. Очень много сахара! Я ем, а Юра на меня смотрит. Загадочно и тяжело.
– Ну, давай, колись, - нехотя отодвигаю
– Я был у Авакяна, - без единой запинки проговаривает Юра.
– У Артура Робертовича? – Глупо переспрашиваю в ответ. Конечно у него, он такой во всем городе один. Великий и ужасный Тесть Геворга, то есть отец Аники. О старом армянине ходило много легенд, некоторые из них до сих пор вызывают у меня ужас. Это сейчас Артур Робертович добрый дедушка на пенсии, сидит на кухне, тонко нарезает суджук, а вот раньше… Он из тех мастодонтов, кто заливал своих конкурентов в бетон, так что уверена, наша река до сих пор скрывает много тайн семейства Авакян. О том, чтобы я, почти бывшая жена рядового бизнесмена Волкова попала к нему на прием, и речи не было. А вот Юра… удивил.
– И как, - облизываю вмиг пересохшие губы.
– Отлично… наверное. По его лицу не поймешь, но обещал поговорить с Геворгом по своему, по-отечески.
От того, как Юра произнес эти слова, нехороший холодок пробежал по спине.
– Он же его не убьет?
– Что? Нет, нет, конечно! Господи, какая ты кровожадная, - улыбается Юра. – Нет, но что-то сделает. Точнее сделает все, чтобы Саргсян как минимум нам не мешал, как максимум вернул все нечестно заработанное. Понимаешь, Геворг ведет бизнес успешно, но не по понятиям. Если бы он честно обобрал нас, то тесть бы только гордился зятем, а так, через подставные фирмы, через свою бывшую любовницу, исподтишка…. Таким большие дяди типа Авакяна и его друзей не гордятся. Он очень был недоволен от того, что я ему рассказал. А я выложил все, все отчеты, адреса, все, что мы смогли нарыть. Так что, мы почти побелили. Если выиграем следующий тендер и сделаем его, то выйдем, наконец, в плюс и можно будет забыть о наших проблемах.
Эти новости слаще любого торта, так что я забываю о медовике и получаю эндорфин так, без вкусненького. Сама не заметила, в какой момент губы растянулись в счастливой улыбке. А вот Юра, напротив, нахмурился еще сильнее.
– Ладно, - осторожно выдыхаю, а то вдруг я начала радоваться раньше времени, - что еще случилось?
– В целом ничего, - мнется Шмелев, - просто… я ничего не сказал ему об Эмме. И не буду этого делать, и считаю, что мстить таким образом женщине низко, даже если эта женщина Эмма. Хочешь… хочешь я подкуплю ее парикмахершу, чтоб она волосы ей в зеленый по ошибке выкрасила? Ну, правда, Рит, он же ее убьет!
Юра волнуется, тарахтит, а потом вдруг замирает, озаренный страшной догадкой:
– Или ты этого и хотела? Чтобы Эмму убили?
– Конечно, нет!
– Нет? – Юра улыбается так искренне, что я улыбаюсь вслед за ним. – И ты что, во мне не разочарованна? Ну, что я не стал защищать твою честь?
Задумываюсь. Нет, правда, не разочарована. Более того, какой бы кровожадной я не казалась со стороны, меня бы расстроило, если бы Шмелев полез в наши женские разборки. Вот такой поступок меня бы точно разочаровал. А так, все, или почти все, что делал Шмелев, было связано с заботой или защитой меня, и за это я ему очень благодарна.
А что касается Эммы? Мне хватило того, что об их романе знает Аника. Ее гордыня не позволит обратиться за помощью
– Нет, Юра, - улыбаюсь, видя, что Шмелев все еще ждет мой ответ, - я тобой не разочарована. Я тебе благодарна, ты мой герой!
– Здорово, - он опускает лицо вниз, дует на кружку, в которой давно остыл чай. Некоторое время мы пьем его молча. Я уже думаю о том, что нужно провожать Шмелева, как вдруг он спрашивает:
– А как у тебя с разводом?
– Да, как с разводом? Обычно.
Жму плечами.
– То есть ты все решила? Не передумаешь? Не хочешь вернуться к Волкову?
– Юр, да куда? И зачем? Нет, этот фарш уже не провернуть назад, и потом, дело почти закрыто. Твой адвокат просто чудо, а Стас был так добр, что отписал мне эту квартиру, половину от своей доли в фирме и даже выделил месячное содержание, небольшое, но, знаешь, я и от этих денег не буду отказываться. Моя часть в бизнесе все равно отойдет Коле, а так, накоплю немного и в отпуск съезжу, куда-нибудь далеко-далеко.
– В Китай?
– Да можно и в Китай, - легко соглашаюсь я. Когда ты нигде не был, но мечтал увидеть все на свете, совсем не важно, с какой страны начинать. Тем более, я так долго учила язык и культуру этой страны. Неужели зря?
Юра зачем-то снова принимается потеть. Крутит тяжелой головой, раздувает ноздри, отчего становится похож на быка.
– Юр, да успокойся, - кладу ладонь на его красную руку, - все хорошо. Все почти закончилось.
– Да нет, Рит, не все, - выдыхает старый друг. – Слушай, я давно хотел сказать, но для этого никогда не было подходящего времени. Точнее все время, что у нас было, оно для такого ну совсем не подходящее! Рит, короче ты мне нравишься. Сильно. Очень. И всегда нравилась, иногда сильно, иногда очень, а иногда очень сильно, но я никогда не давал себе возможности, а тебе повода подумать что-то такое. Я бы ни за что не сказал тебе, я бы… но раз ваша семья все равно распалась, то я бы никогда не простил себе… постой!
Он взмахнул рукой, призывая меня молчать, и одним глотком допил свой чай. Убрал кружку, вытер со лба пот и выдал, не переводя дыхания:
– Короче, ты мне нравишься! Вот такая херня, Ритка, и ничего с этим не поделаешь!
Молчим. Что тут скажешь? Нет, ну правда, все попытки объясниться, что Юра мне просто друг и никогда в жизни я не смотрела на него иначе, не только очевидны, но еще и очень болезненны. Господи, какая глупая ситуация! И я, со своей якобы мудростью, жизненным опытом и всеми прочитанными книгами не знаю, что делать!
Юрка не знает тем более. Стоит бледный, как страница из альбома, и улыбается уголками рта вниз. Грустно и очень понимающе.
– Да ты, в общем, ничего не говори, я ведь просто так, ни на что не надеясь. Просто… не мог не сказать, понимаешь?
– Юр, думаю тебе пора.
Он поднимается даже раньше, чем я успеваю закончить свою фразу. Хлопает себя по карманам, чтобы проверить ключи и телефон, кивает, двигает мебель. Дурацкие стулья стоят так, что ему ни за что не пройти к выходу. Получается и шумно, и долго, и мы оба не знаем куда смотреть, пока Шмелев прочищает себе путь к коридору.