Верум
Шрифт:
Наша одежда сброшена, а кожа разгоряченная, раскрасневшаяся и живая.
Я живая.
Дэер живет свободно.
Мы вдыхаем ту свободу, и он ласкает меня пальцами, проникая в меня, глубоко внутрь и я ахаю, вздыхаю и трепещу.
– Я… да, - шепчу я ему на ухо.
Могут быть прокляты последствия.
Мне все равно, кто он.
Мне плевать, что он сделал.
Он здесь.
Он заставляем меня чувствовать.
Я хочу его.
Он хочет меня.
Так
Боли нет.
Он внутри и заполняет меня, и его руки…
творят волшебство.
Его губы…
вдыхают в меня жизнь,
Заполняя меня,
Создавая меня.
Я называю его имя.
Он называет мое.
Я опьянена звуком, ритмом, темпом.
Его сердце соответствующе бьется в заданном ритме.
Мы настолько живые,
И вместе.
Наши руки и ноги переплетены.
Взгляды встречаются и удерживаются.
Он глядит в мои глаза, входя в меня,
А потом выходя.
Я хватаюсь за его плечи,
Чтобы прижать его крепче.
Он содрогается,
Лунный свет льется из окна,
На мою кожу,
И его.
Его глаза, обрамленные густыми черными ресницами, закрыты.
Он спит.
Но он просыпается ночью и мы снова вместе, вновь и вновь.
Каждый раз по-новому,
Каждый раз – благоговейный, чувственный и поразительный.
Утром, когда он залит солнечным светом, Дэер наконец, отводит взгляд. В его глазах стыд, а в сердце вина.
– Она мертва, - отвечает мне Дэер, когда я вновь спрашиваю о его маме. – Но она умерла не с Ричардом.
Я не спрашиваю про Ричарда,
Не прошу Дэера подтвердить то, что я знаю.
Он убил своего отчима,
И это свело его мать с ума.
– Теперь ты видишь, почему я не заслуживаю тебя? – спрашивает он, и его голос почти ломкий.
Ты лучше, чем я того заслуживаю.
Он говорил это раньше, снова и снова, а я никогда не знала, что он имел в виду.
Сейчас я знаю, но все равно это не правда. Я не лучше, чем он заслуживает, далеко не так, вообще не так.
Он садится, выпрямившись в постели.
– Пойдем со мной, - неожиданно предлагает он. – Давай покинем это место. Тебе не нужно быть здесь, чтобы оправиться. Мы можем найти мир и покой где угодно. Мы можем поехать вместе, Калла.
Но я медлю, и мое колебание говорит само за себя, и лицо Дэера вытягивается.
– Ты не готова уехать, - понимает он.
– Это не так, - медленно говорю я. – Я поеду… если нет ничего другого, что мне нужно знать. Это был твой единственный секрет, Дэер? – Мои ладони скользят вдоль его груди, чувствуя его сердце, где оно бьется только для меня. – Это было то, что ты не хотел, чтобы я знала?
Он покачивает головой.
– Нет.
– Есть еще?
Он кивает.
Комната
Я падаю,
Падаю,
Падаю, и не знаю, куда приземлюсь.
Мир – сцена, и все мы фальшиво исполняем на нем роли.
Жребий брошен,
Брошен,
Брошен.
Я это чувствую.
Истина.
Она грядет,
И она мрачная,
И мне она не понравится.
Я это чувствую.
Я чувствую.
Мы все играем свои роли, и я сыграю свою хорошо.
Но что это?
Я сосредотачиваюсь,
И думаю,
И придет еще.
Мы все немного безумны, не так ли?
Да.
ГЛАВА 24
Положение дел с Дэером меняется.
Он все еще мой Дэер.
Он по-прежнему сдержанный, но в тоже время милый.
Сильный, но уязвимый.
Теперь он настороженный, словно ждет чего-то ужасного,
предчувствует еще что-то плохое.
Это делает меня беспокойной, и даже хотя мы вместе ночь за ночью, я чувствую, как он отдаляется от меня. Этого достаточно, чтобы заставить меня паниковать.
За ужином он наблюдает за мной.
В течение дня он прогуливается со мной.
Он рисует меня.
Он меня любит.
В его глазах всегда что-то есть, нечто скрытое, то, чем он не поделится.
– Еще не время, - всегда отвечает он, когда я спрашиваю. – Но скоро.
У меня такое чувство, что я должна делать успехи.
Должна расти.
Должна поправляться.
Но ничего этого нет.
И чем больше я об этом думаю, тем больше решаю почему.
Поэтому в своей комнате, после того, как я хлебнула чай, я знаю – есть кое-что, что я должна сделать. Кое-что, что я откладывала, то, что делает мое сердце тяжелым.
– Финн, - вслух произношу я, и он тут же появляется возле меня.
Он улыбается мне своей кривоватой ухмылкой, и у меня разрывается сердце от того, что мне придется сделать.
– Я не могу больше тебя видеть, - грустно говорю я ему, и он отворачивается.
– Знаю.
– Как я должна жить без тебя? – тихонько спрашиваю я, беря его руку. Она бледная, и я знаю эту веснушку на его костяшке. У него она была с тех пор, как нам исполнилось пять.
Он пожимает плечами, и пытается вести себя беспечно, но это очень важный момент, и он это знает.
– Я не знаю, Кэл. Как все остальные обходятся без меня? – Он ухмыляется, а я плачу, поскольку ничего не могу с собой поделать.
Потому что он моя другая половинка, но я должна быть в здравом уме.