Вкус жизни
Шрифт:
Вот экстравагантного, экзальтированного… как же его… с очень смешными усами!.. Еще жена у него Гала, русская. Вспомнила – Сальвадор Дали! – Я понимаю этого Дали, несмотря на вычурность его сюрреалистических произведений. Его картины яркие, сочные, иногда, как мне кажется, немного насмешливые и даже… простите, немного шизофреничные, но такие пронзительно нежные и лиричные. Они – отражение его фантазий, и тут он волен изобретать такое умопомрачительное, что, как у нас в школе говорят, и на голову не наденешь. И оно может очень даже нравиться, особенно если это эстетично.
Я с удовольствием рассматриваю его картины в книгах по искусству, пытаюсь расшифровать заложенный
– Зачем молчать? Если эти вопросы для тебя значительны, они должны получать в тебе развитие. Но об этом потом… Вот ты и сама доросла до некоторого понимания великого художника. Хотя пока еще слишком буквально его воспринимаешь. Глядишь, и дорастешь до понимания Филонова и Шагала, – с улыбкой сказала мне будущая учительница рисования. – Картины Дали – попытка ответить на вопросы своей эпохи. В них – стремление проникнуть в глубины подсознания и распахнуть их, освободиться от давления разума на пласты подсознания. Стесненное, зажатое пространство нашей жизни заставляет нас жить во времени. Время ведь более емкое и гибкое, чем пространство. (?) И художнику важно создание метода, адекватного запросам времени, тогда оно будет щедро дарить ему вдохновение, станет способствовать его максимальной отдаче. И тогда перестанут для него существовать мелочи быта, и перед ним остается только главное – его творчество.
– Красиво, но очень сложно сказано! Я понимаю эту фразу на бытовом уровне, но никак не на глобальном. А в ней чувствуется что-то космическое, что ли…
– Ты знаешь, что сначала живопись была плоской. Художники эпохи Возрождения открыли объем и перспективу. Сальвадор Дали изобразил перспективу внутри Иисуса. Человек внутри пространства, пространство внутри человека. Понятна его идея?.. Все последующие поколения художников стоят на плечах предыдущих, продолжая и развивая искусство живописи.
– Вы говорите так, словно сами пишете картины в том же стиле. Это ваш секрет? Я не имею права приставать… Мне кажется, великий Дали несколько вышел из своего времени и поднялся над ним. Когда художник пишет, он, наверное, не знает, какие красивые слова будут говорить о его картинах и как умно и интересно будут объяснять суть его творчества, его особенности, мотивы. Художник, наверное, просто пишет, не задумываясь над тем, что выдает его фантазия, как водит его рукой Всевышний, – предположила я. – Он не сидит в задумчивой позе и не думает: «И где бы мне почерпнуть свежие мысли для своего искусства?» Или все же думает?
– Чаще не думает. И после завершения работы не помнит… Вернемся к нашей теме. У каждого человека есть врожденные таланты. Один художественно не одарен, но ему дано воспринимать цвет и ритм – именно они вызывают в нем глубочайшие переживания – и он будет ярко ощущать внутри себя драматургию цвета, потому что она его больше трогает. Другой лучше чувствует нюансы изменения формы. Отсюда разные акценты. И ни к чему тут все переиначивать. Каждому близко и понятно что-то свое. Обычно мы смотрим на мир через одну или две грани кристалла, а Филонов учит видеть его через множество граней одновременно.
– Судя по картинам, я должна понимать ваши слова в прямом или переносном смысле? – чуточку «проехалась» я по непонятному мне художнику. – Разве знаменитый сюрреалист не тому же учит?.. Как вы считаете, какая картина из тех, что мы с вами видели на последней выставке современных
– Думаю, «Ирисы». Она яркий пример того, что современное искусство – искусство высокого реализма. И еще прекрасная картина: розовые и голубые в легкой изморози листья осины на фоне ослепительно чистого снега.
– Во второй столько романтичной нежности! Ваше мнение совпало с моим. Очень приятно. Это подтверждает мою теорию: мимо талантливого произведения никто не пройдет. Когда люди долго и молча стоят у некоторых полотен, я понимаю – их что-то привлекло в них, затянуло. И мне кажется, этот факт, подобное проявление чувств зрителей является одним из символов ухода искусства этого художника в вечность. Такие произведения не растворятся в капризах новой моды, они не подвержены старению. Я опять «загнула»? Люблю красивые слова, медом меня не корми, а дай высказаться высоким «штилем». У каждого свои слабости, – попыталась я оправдать свою болтливость. И тут же продолжила: – Вот в одном пейзаже я почувствовала отстраненность, а в другом как бы сама вместе с автором смотрела на природу. Вторая картина мне больше понравилась. Она все время притягивала мой взгляд… А почему говорят, что искусство требует жертв?
– Потому что жизнь человека коротка, а творения гениев остаются в веках. Гениальный художник ответственен перед вечностью. Вот ради создания этих шедевров он и жертвуют собой. Творчество ведет его за собой, и подчас оно бывает сильнее самого художника.
– А разве наука не требует всепоглощающего трудолюбия? Я думаю, жертвенности требует деятельность гениев в любой области жизни. И не только гениев… Ой! Еще Малевич меня интересует, его нашумевший «Черный квадрат». Мне кажется, некоторые художники отрабатывают тупиковые ходы. (Шахматный термин.) В своем большинстве они убоги по изобразительному «языку» и новаторством объявляют непрофессионализм. Часто они предъявляют народу чистой воды псевдоноваторство со своими чудовищными перекосами… Чувствуете, как серьезно я изучала «Всемирную историю искусства» и критику современных художников? Не зря просидела полдня в читальном зале областной библиотеки, когда со своим классом ездила в город на экскурсию. Так вот Малевич. В чем его талант?
Анна Константиновна опять снисходительно-недовольно улыбнулась, как бы напряженно ожидая, какую еще очередную выходку я себе позволю. Потом прервала мои «изыски». Наверное, она поняла, что я, по глупости, собираюсь слишком жестко высказаться о гении, и сочла такое непозволительным. Но ведь андерсеновский мальчик был прав, когда кричал: «А король-то голый!» – думала я, разгоряченная беседой. Я же таким образом просто хотела четче, резче, грубее подсказать ей наиболее острые моменты своего непонимания, требующие разъяснения. Я провоцировала ее, как не раз случалось на уроках.
– Начинал Малевич реалистом, – спокойно и терпеливо, как и положено хорошему педагогу, – продолжала Анна Константиновна, – потом проникся идеей построения нового унифицированного человека-винтика.
– Стадом проще руководить, чем индивидами. Он поддерживал эту порочную идею? Разве это говорит об его уме? Может, он пастухом хотел стать? – фыркнула я недовольно, опять нетактично проявив свое нетерпение.
Меня почему-то раздражало объяснение таланта через историческую оболочку. Мне казалось, что истинный талант вне времени и пространства. Он либо есть, либо его нет. Это то, о чем он пишет, может быть проникнуто временем, но только не то, как он это делает. Как – это и есть талант.