Ворожея: Лёд и Пламень
Шрифт:
Вила помнила этот рассказ, но, со слов бабки, там было не так жутко, как помнил это домовой. «Много дней я по лесам аки волк металася. Из сил, почитай, выбилась. И тут ноги как сами меня на край болота вынесли. Смотрю, изба стоит. Думаю, зайду, переночую хоть. Дверь распахнула да внутрь вошла. Гляжу, на столе ложка недоскобленная лежит, качается. А никого не видать. Присела на лавку. А из-за печки как комок грязный как вылетит. Я чуть концы и не отдала».
— Опосля, можа, через год аль два, не помню ужо, князь Светозар явился. Не тот, что сейчас княжит, прадед его дальний. Как дорогу отыскал, то только боги
— А что бабушка? — Вила вновь принялась вышивать отложенный рушник.
— Что-что, приняла она тот меч.
— И какой он? — спросила девушка, не отрываясь от работы.
— Красивый, — ответил Проша. — Весь из чёрного железа, а на лезвие руны наложены и будто светятся. Широкое такое лезвие, обоюдоострое. Рукоять вся в знаках обережных, а навершие в виде главы змия исполнено. Глаза змеи из яхонтов самоцветных сделаны.
Вильфрида представила себе этот меч и почувствовала, как по её спине побежали мурашки, даже от рассказа силой веяло. Она никогда не видела ничего подобного.
— А сейчас он где? — больно уж ей хотелось самой на то чудо поглядеть.
— Спрятала его твоя бабка. А куда — даже мне не сказала. Чары навела, что глаз отводят. Сказала лишь, что придёт время и тот, кому он предназначен, явится. Слова ему нужно передать, и ежели он с добром пришёл, то меч сыщет.
— Какие слова? — ведьма подалась к домовому.
Тот наморщил лоб, припоминая, что ему велела передать Ясиня.
Он ни близко, ни далеко.
Он ни низко, ни высоко.
Средь цепей тот меч хранится,
Сыщет тот, кто не боится.
У пленённого царя
Ноша, князь, лежит твоя.
Вила, как ни пыталась, не смогла разгадать бабкино послание. А тут и домовой “обрадовал”, что вторая часть есть. Когда сыщет князь то, что у царя, придётся снова поискать.
Отыскал ты, князь, каменья.
Применил ты все уменья.
Отыщи теперь клинок,
Чтобы он тебе помог.
Тот клинок во тьме таится.
Коли сыщешь, пригодится.
Берегись ты, князь, чего-то,
Стащит он тебя в болото.
Чем вовсе запутал девку. Бабка, оказывается, меч на три части разобрала. И отыскав клинок да глаза, нужно было ещё и главу Змия сыскать с рукоятью. О том, где она, говорилось в третьей части.
— Змий лежит и ждёт свой час,
Поджидает где-то вас.
Коль придёшь к нему один,
Не видать тебе седин.
Потому возьми с собой
Ту, что звать твоей судьбой.
Лишь она найдёт дорогу
И положит меч к порогу.
Знает лишь она одна,
Где лежит его глава.
Вильфрида приложила палец к губам. Да, умела бабка туман напустить.
Тот задумался и ответил:
— Думаю, что древлянский. Их это меч. Да и бабка твоя из древлян. Но могут, конечно, и дреговичи прознать, и радимичи. Но видится мне, что знал что-то Светозар, когда меч оставлял. Ведал, что пригодится он. А у Ясини в сохранности будя. Оттого и ехал так далеко, искал её. А теперь тебе эту тайну хранить.
Слова Проши заставили ведьму задуматься. Хотелось разгадать загадку, но что за царь, какая тьма — она так и не поняла. Как и то, почему князь не доживет до седин, если явится один. Чем больше она думала, тем сложнее, заковыристее ей казалась загадка. Плюнула она на это и решила, что пусть князь голову ломает и та, что ему судьбой напрядена.
Весна и лето всегда были порой трудной, не до долгих размышлений в эту пору. Нужно было запасы припасти на долгую, холодную зиму. А потому начинать надо было, едва снег сходит. Гранька, кикимора и подруга бабки, обещалась помочь посадить репу да тыквы. Но сперва требовалось обряд провести — отомкнуть землю после холодов и посеять зерно, без которого не будет хлеба. К нему-то и готовилась новая болотная ведьма, или ягиня, как ее звали деревенские.
А пока она наблюдала, как домовой с Тишкой распахивают мерзлую землю, чтобы скорее отогрелась. И готовила угощение Полевику. Ясиня завсегда тому приносила на край пахоты крынку молока да каравай хлеба. Земли на болоте было немного, но задобренный ведьмой дух завсегда помогал с урожаем.
А ей пора идти огород готовить. Бабка приучила ее садить репу, капусту, гречихи немного да овса с пшеницей. На хлеб да каши. Была грядка и под тыкву с огурцами. Тишка помогал грибов намочить да насолить.
Вечером Вила распустила волосы, надела белую, простую, тонкого льна рубаху. И вышла на распаханную землю. Прошка и Тишка, заведомо упрежденные, носа из дому не казали. Гранька их там приспособила пироги помочь ей испечь. А потому никто не мешал ягине провести необходимые действия.
Скинув рубаху, Вила легла на землю и стала по ней кататься, приговаривая слова обрядовой песни:
«Отец наш Род,
Землю разбуди,
Семена прими,
Урожай роди».
Она знала, что, глядя на тело женщины, Род окропит семенем своим землю, в которую она после обряда посеет семена, и урожай будет хорошим.
Ведьма каталась по земле, приговаривая слова заговора, пока не почувствовала, что земля готова принять семена. Этот обряд проводился каждый год в каждом селе и деревне. Он был призван обеспечить хороший урожай и плодородие земли. Считалось, что тело женщины обладает особой силой, которая может передаваться земле и способствовать ее плодородию. Поэтому для проведения обряда выбирали самую плодовитую и здоровую бабу в деревне.
Посеяв семена, девушка оделась и отправилась в дом. Там уже вкусно пахло пирогами с капустой и зайчатиной. Тишка ещё вчера поймал беляка и принёс им. Он частенько угощал дичью ягинь, которые, в свою очередь, привечали уже изрядно подросшего упыря. Вилька так и вовсе его кем-то вроде брата считала. Почитай, он же её и спас. Иначе бы разодрали её его родичи.