Воскресные охотники

Лейкин Николай Александрович

— Принеси завтра медку-то сотоваго мн. Я куплю.

— Завтра? Что вы, сударь. Да разв можно сотовый новый медъ раньше благословенія кушать? Ни въ жизнь. Большой грхъ. Похожать раньше Спаса не грхъ, а вотъ безъ благословенія церковнаго сть его — страшный грхъ. Вотъ я завтра пчелъ похожаю, медъ выну и до Преображеньева дня его въ ледникъ запру, чтобъ ужъ не дотрогиваться до него, а въ Преображеньевъ день снесемъ чуточку въ церковь, тамъ его освятятъ и ужъ тогда сть можно сколько угодно. Посл Преображеньева дня принесу вамъ чашечку, кушайте на здоровье, а ужъ насчетъ завтрашняго дня увольте. Зачмъ я буду грхъ на душу брать! Я

человкъ старый.

— Ну, хорошо, хорошо. Посл Преображеньева дня… Я буду ждать, — сказалъ студентъ.

Миней звнулъ въ руку.

— Охо-хо-хо-хо! Время-то какъ у насъ летитъ! пробормоталъ онъ. — Илья Пророкъ посл-завтра, а тамъ не успешь глазомъ моргнуть, какъ Марія Магдалина придетъ, а за ней Прасковея Пятница, а на другой день и батюшка Пантелей-Цлитель. Грхи! Живемъ, живемъ и все къ смерти ближе. Прощайте, сударь, — прибавилъ онъ, поднимаясь съ скамейки. — Пойду побью въ доску, потомъ прикурну на часикъ въ караулк, а тамъ опять вставать и бить. Ну, да еще ночи-то покуда не ахти какія темныя! Озорникъ еще покуда таится, нахальства своего не показываетъ, а вотъ ужо къ Александрову дню — вотъ когда онъ развернется. Такъ въ четыре-то часа утра со мной за грибами не пойдете? — еще разъ спросилъ онъ студента.

— Нтъ. Спать буду, — отвчалъ студентъ.

— Ну, спите. Христосъ съ вами. Кудрявыхъ сновидній вамъ желаю.

Миней приподнялъ картузъ и поплелся отъ скамейки.

VII.

— Клевъ на уду!

— Благодаримъ покорно. Вашимъ счастливымъ счастьемъ, авось, и попользуемся, — отвчалъ заводскій сторожъ Миней, помщающійся въ корм лодки, на половину вытянутой носомъ на низкій песчаный берегъ рки, и плетущій сть изъ гдовской нитки. Передъ нимъ на борт лодки лежали дв удочки, лесы которыхъ были опущены въ воду.

— Ловится-ли что-нибудь? — спросилъ молодой человкъ въ охотничьихъ сапогахъ, въ кожаной куртк и съ ружьемъ.

— Да какъ вамъ сказать… Теперь ужъ больше для прилику съ удочками сижу. Больше для того, чтобы два дла длать. Вотъ для мережки сть плету, ну, и удочки закинулъ. Съ Перваго Спаса въ нашихъ мстахъ насчетъ удочки — аминь, cъ Перваго Спаса рыба хитра становится. Ужъ на что головль дура-рыба, а и головль умнетъ. Бархатнаго червя, самаго веселаго на крючекъ сажаешь — и того не беретъ. Пощипать его пощиплетъ, а чтобъ съ азартомъ схватить — нтъ, этого нтъ. Даже ужъ такъ будемъ говорить, что Илья Пророкъ рыб умъ посылаетъ. Какъ посл громовой стрлы онъ холодный камень въ воду опуститъ, такъ рыба постепенно и начинаетъ все хуже и хуже ловиться на удочку, съ холодной воды она въ разсужденіе входитъ. Опять же будемъ такъ говорить, что и сыта она. Лещи икры наметали, рыбешка появилась, травы всякой подводной много, съ деревьевъ осыпь цвточная плыветъ, ракъ гнзда устроилъ и яицъ нанесъ — все это рыбья пища. Съ чего ей теперь бситься? Съ чего червя-то рвать?

— Стало быть, рыбная охота, по твоему, ужъ кончается? — спросилъ молодой человкъ.

— Какъ кончается! Нтъ. Осенью рыбная охота только что начинается, но на другой манеръ. Удочку въ сторону, и за другіе составы надо приниматься. На хитрости хитрости, на рыбій умъ человческій умъ. Рыба въ разсужденіе входитъ, а человкъ долженъ ее перехитрить. На то онъ человкъ. Вотъ сть для мережки плету. Мережки будемъ ставить. Супротивъ мережки рыбьяго ума меньше хватаетъ. Въ мережку и сытая рыба забредетъ, изъ любопытства носъ сунетъ, анъ выйти-то и трудно.

— Ну,

мережка ужъ не искусство, въ мережку ловить ни умнья, ни хитрости не надо. Это ужъ не охота.

— Такъ-то оно такъ, а только вы, сударь, то возьмите: я семью кормлю. У меня семья-то самъ-пятъ. А жалованье наше какое! Вотъ подати надо платить. Безъ податей и паспорта не дадутъ. А два мсяца на гриб да на рыб просидишь, — вотъ и подати есть. Теперь, благодареніе Богу, грибъ пошелъ, Господь дождичка посылаетъ, а грибы большое подспорье. Ребятишки грибы собираютъ, а я рыбу ловлю. Всего, знамо дло, не съдаемъ, а на сторону продаемъ. Окружные господа покупаютъ. Вонъ Марья Карловна на мельниц — ей только подавай, но любитъ, чтобы грибъ былъ маленькій, ядреный, на подборъ. Опять же ягода — брусника и черника… Вонъ приказчиц на салотопенный заводъ сколько угодно неси брусники. Она ее и варитъ, и паритъ, и чуть что не жаритъ. И съ сахаромъ-то, и съ уксусомъ… Вы вотъ про подати-то ничего не знаете, такъ вамъ и хорошо. Поди, ничего не платите податей-то?

— Да… Я освобожденъ отъ прямыхъ податей, хотя косвенныя… Вотъ спичку о коробку чиркнулъ — налогъ на спички, папиросу закурилъ — акцизъ на табакъ, рюмку водки выпилъ — питейный акцизъ. Та же подать.

— Это что за подать! А вы вотъ попробуйте такъ, что коли за паспортъ не выслалъ — ну, и нтъ теб паспорта и отправляйся въ свое мсто. Берите-ка вонъ удочку, что на весл виситъ, и присаживайтесь. Червями подлюсь.

— Да вдь ты говоришь, что теперь на удочку рыба не ловится, — замтилъ молодой человкъ.

— Плохо ловится, но нельзя, чтобъ ужъ совсмъ не ловилась, — далъ отвтъ Миней.

— Много-ли поймалъ то?

— Да вотъ съ обденъ сижу. Какъ въ колоколъ ударили на сел, слъ. Другимъ дломъ занятъ, сть плету, стало-быть ино и не доглядишь, какъ клюнетъ, а пятокъ окуней есть. Вонъ они въ ведр плещутся. Садитесь.

— Домой тороплюсь. Я съ ранняго утра вышелъ.

— Съ добычей-ли?

— Пара молодыхъ тетеревей есть.

Молодой человкъ хлопнулъ себя по яхташу.

— Глупая птица, — сказалъ Миней. — Тетеревъ въ лсу — все равно, что голавль въ вод. Впрочемъ, вамъ что-же… Вамъ на жаркое есть.

— Да вдь я не изъ-за этого… Я въ душ охотникъ. Что по лсной охот, что по рыбной ловл я за добычей не гонюсь. Вотъ потому-то я и въ рыбной охот противъ мережъ съ неводами.

— На дорожку надо будетъ мн васъ съ собой взять вмст поохотиться, — сказалъ Миней. — Вотъ это настоящая охотницкая рыбная ловля.

— Это на мушку, что-ли?

— Да, на муху, чтобъ сзади лодки на струн ее пускать. Это мы дорожкой называемъ.

— Знаю, знаю.

— Вотъ ужъ тутъ, сударь, на хитрости хитрость. На дорожку и сытая рыба ловится, потому муха для рыбы лакомство, муха для рыбы все равно, что нашему брату медъ. Вотъ на лакомство-то ее и заманиваешь.

— А ты началъ ужъ ловить на дорожку?

— Еще-бы. На дорожку я всегда съ Перваго

— Спаса… Вотъ третьяго дня здилъ.

— Ну, и что-же?

— Четыре харіуса дурака сломали и одинъ лососочекъ фунта въ три.

— Даже и лососокъ?! — удивленно воскликнулъ молодой человкъ.

— А что-жъ тутъ? Лососина по глупости головлю сестра. Небольшіе лососки такъ клюютъ, что въ лучшемъ вид. Хитро только вынуть-то лососка. Чуть побольше — и срывается.

— Любопытно-бы когда-нибудь лососка на дорожку поймать. Ты возьми меня съ собой когда-нибудь.