Война и люди (Семнадцать месяцев с дроздовцами)
Шрифт:
– Ишь ноги!
– сказал Зотов.- Сажени косят!
...Потом было произведено показное ротное учение офицерской роты, после чего полк проходил церемониальным маршем.
А через три дня, 23-го мая, вся Дроздовская дивизия, после молебствия и нового церемониального марша, выступила на северо-восток.
Был жаркий полдень. Под Юшунью степи уже казались не золотыми коричневыми. Над травой клубился мелкий серый песок.
– Привал!
– скомандовал наконец генерал Туркул. Мы сидели в тени, под каким-то забором.
– Бог даст, расширим плацдарм!.. Выйдем на Украину...- говорил поручик Науменко, выковыривая пальцем песок из ушей.- Там, говорят, восстание...
– В ухе?
Мы засмеялись.
– ...Ну и вот!
– рассказывал вполголоса за моей спиной рядовой Зотов.Ну, и говорит мне, значит, этот самый немец: "Высокий у вас такой есть, с усами с седыми... каждый день к нам хаживал..." Ну и что?
– спрашиваю. "Да ничего! Только он у меня как будто бы остаться хотел. Пусть, грит, полк куда хочет уходит, а я и у тебя, дед, поживу... Ты меня что, припрячешь? Цивильное, грит, дашь?.. На этом и порешили. Так вот что, сынок, говорит, передай ему, значит,- остановились у нас, и тоже из военных". Нет! говорю. Не знаю я такого, чтоб у тебя остаться хотел... Да и не полагается это...
Я встал и, закуривая, отыскал подпоручика Басова. Он лежал на земле, хмурый и молчаливый.
Палило солнце...
В степи по далеким дорогам шли войска, бронемашины и танки. В небе летали аэропланы.
Вся Крымская армия выступала на Перекоп.
25-е МАЯ
Во всем Армянском Базаре остались всего только два колодца,- остальные были засорены.
– Ужо напьетесь!.. Потом, вашу мать, напьетесь!.. Не подходи! Не велено!
Часовые никого к колодцам не подпускали.
...Ночь была темная. Низкие, полуразрушенные дома Армянского Базара, нагретые за день солнцем, остыть еще не успели. На узких улицах было душно. Мы сидели на земле, прислонясь спиной к выбеленным стенам.
– Говорят, соляные промыслы статья, конечно, не доходная...недоверчиво басил в темноте кто-то.- И говорят, живут они потому нехозяйственно...
– Телицын, дай напиться!
– перебил его голос другой.
– Ишь, черт липкий!.. Про всех ежели...
– Липкий?.. А сам, как махру выпрашивал...
– Эт-то, брат, совсем другой коленкор!.. Да отчаливай!.. ...И опять поползло молчание.
Показался желтый краешек луны. Темнота раскололась. Местами стало видно, как на улице качается желтая пыль.
К колодцу в конце улицы подводили коней. Потом коней оттянули назад.
– А полковника какого-то пропустили,- подошел к нам поручик Науменко.Полведра, чтоб ему лопнуть, вызудил.
– На то и полковник!..
– Два просвета - два брюха.
– Полковники да лошади - эти в цене, значит!.. Поручик Науменко сел рядом со мной.
– Спать хочется!..- Он тер кулаками
– Ста-но-вись!
Когда мы подошли к Перекопскому валу, светать еще только начинало. Вдали, за валом, раздавалась частая ружейная и пулеметная стрельба. Временами гудела и артиллерия.
– Марковцы и корниловцы пошли в лоб,- подымаясь с нами на вал, разъяснял поручик Кумачев.- С Чонгарского полуострова двинул генерал Писарев со своими кубанцами. А тут еще и Слащев под Мелитополем высадился... Баня!
С вышины вала были видны далекие степи.
– Здесь, господа, и местность прямо для боя создана!
– продолжал, разворачивая карту, поручик.- Если армия выйдет на Никополь - Большой Токмак - Бердянск, у нас снова опорная линия имеется. Видите? Второй Перекоп. Правый фланг упрется в Азовское, левый - в Днепр. А ну - сунься!..
Бой на севере все больше разгорался. В ров перед нами опускались солдаты,- очевидно, к колодцам. Со рва подымался холод. На дне ползли туманы. За рвом, далеко в степи, бежала собака. Она ныряла под траву и вновь выскакивала, далеко вперед выбрасывая передние лапы.
– Ах ты, быстрая!
– засмеялся ротный и, подняв винтовку, приложился и выстрелил.
Собака подпрыгнула высоко в воздух и в воздухе же перевернулась.
Я и подпоручик Морозов лежали на выжженной траве вала. Вдруг подпоручик Морозов поднял голову.
– Что у тебя, Зотов?
– Да вот, не разберу!.. Малограмотен, а говорят,- про вас, господа офицеры.
– А ну, дай-ка!
Вдали, по южную сторону вала, гудел автомобиль. "Не Врангель ли?" подумал я, оборачиваясь.
Автомобиль приближался. Под грузной стеной вала он казался совсем маленьким.
– Да смотри же!..
Подпоручик Морозов дернул меня за рукав.
– Смотри, Брусиловым подписано!
– Где?
Лист бумаги в руках Морозова долго бился под ветром.
– Где?..
– Да подожди ты!
Наконец удалось схватить его за края.
– "В дни, когда польская армия..." - стал читать подпоручик Морозов.
– Эй, подождите!..
– "...обращаюсь я к вам, русские офицеры, вместе со мною воевавшие и на полях Галиции и..."
– Эй, оглохли?
– уже возле нас кричал штабс-капитан Карнаоппулло.- Я приказываю!..- И, вырвав из наших рук воззвание, он вдруг круто обернулся и взял под козырек.
– Смирно!..
Автомобиль мчался уже по дороге под насыпью. В автомобиле сидел генерал Кутепов. Одна рука Кутепова лежала на черной квадратной бороде, другую он держал возле козырька корниловской фуражки.
– Вольно!
– Вольно!
– И, зажав в руке смятое воззвание, штабс-капитан Карнаоппулло пошел вниз по дороге. Длинный шнур нагана спускался до самых его колен.