Второе пришествие
Шрифт:
"Скорую помощь" приехала очень быстро, не прошло и десяти минут после удара ножом. Впрочем, этому обстоятельству удивляться особенно не приходилось, ее станция располагалась на соседней улице.
Врач и фельдшер склонились над епископом. Но занимались им недолго, через несколько минут они поднялись. Их лица отразили растерянность.
– Что случилось? Почему вы не пытаетесь помочь епископу?
– спросил Отец Вениамин.
– Увы, мы не можем ничего сделать, слишком поздно, он умер, - ответил врач.
– Как умер?!
–
– Как умирают все люди, - философски заметил врач "Скорой помощи".
– Судя по всему, удар пришелся прямо в сердце.
Марк перевел взгляд на лежащего на полу епископа. И понял, что бригада "Скорой помощи" права, лицо епископа Антония было абсолютно неподвижно, глаза были открыты, но в них не было ни одной, даже самой слабой, искорки жизни.
– Мы сейчас пойдем за носилками и отвезем тело в морг, - уведомил врач.
Что-то вдруг щелкнуло внутри Марка.
– Подождите, не уносите его!
– вдруг закричал он.
Все изумленно уставились на него. Но Марку было не до них. Глазами он нашел Иисуса, который молча стоял рядом с телом. Он схватил Его за руку и довольно грубо потащил за собой. Тот явно не ожидал такого с собой обращения и почти не противился, лишь удивленно смотрел на него.
Марк буквально втолкнул Иисуса в соседнюю комнату.
– Оживите его, - сказал Введенский.
– Что?
– изумился Иисус.
– Оживите его, Вы же можете. Вы же оживили Лазаря, а он был абсолютно никем, так, пустое место. А от епископа зависит судьба не только церкви, но и страны.
– Я не могу оживить, я поклялся не совершать никаких чудес, пока я здесь.
– Вы уже их совершили. Вспомните, как показали мне сцену Вашего разговора с Пилатом или освободили нас из полицейского участка. Сделайте это! Умоляю!
Введенский схватил Иисуса за плечи и несколько раз тряхнул Его. При других обстоятельствах он бы смертельно испугался такого обращения с Ним, но сейчас ничего не чувствовал, за исключением одного желания - заставить Иисуса выполнить его требование.
– Мне больно, - вдруг пожаловался Иисус.
Эти Его слова отрезвили Введенского, он перестал трясти Иисуса.
– Сделайте это, умоляю Вас, Вы же понимаете, как это важно. Без епископа Антония его движение быстро заглохнет, а его враги восторжествуют. И все пойдет, как шло.
Несколько мгновений Иисус молчал, затем кивнул головой и отворил дверь в комнату, где лежал убитый. Врачи уже принесли из машины носилки и готовились положить на них тело.
– Подождите, - остановил их Иисус.
– Я попытаюсь что-то сделать.
– Сделать ничего невозможно, он уже, как минимум, минут десять мертв, - возразил врач.
– И все же попытаюсь.
– Вы врач?
Иисус посмотрел на врача "Скорой помощи".
– Да, - ответил он и склонился над епископом.
Никто не заметил, что он стал
Епископ Антоний обвел взглядом присутствующих.
– Что-то странное со мной произошло? Я потерял сознание.
– Да, потерял, мой друг, а теперь снова обрел, - произнес потрясенный Отец Вениамин.
Епископ Антоний провел рукой по телу и обнаружил кровь на одежде и ладони.
– Я сильно ударился.
– Да, очень сильно, - снова подтвердил Отец Вениамин.
Врач "Скорой помощи" с изумлением и ужасом смотрел на происходящее.
– Этого не может быть, - пробормотал он и без сил опустился на пол. Он был в полуобморочном состоянии.
Однако внимание всех привлек не он, а Матвей. Внезапно он с шумом упал на пол. Но никто не бросился ему на помощь, даже его отец. Он с каким-то странным чувством смотрел на потерявшего сознание сына.
53.
Введенский вел машину, но его мысли были так далеки от этого занятия, что он боялся, что может для всех, кто находится в ней, это плохо закончится. Рядом сидел Иисус, на заднем сиденье - Мария Магдалина.
– Марк, пожалуйста, не гоните так быстро, - вдруг услышал он голос Иисуса.
– Я пришел сюда снова не для того, чтобы погибнуть в ДТП. На этот раз могу и не воскреснуть. Этим нельзя злоупотреблять.
Введенский посмотрел на спидометр, он показал сто восемьдесят километров в час. А он даже не заметил, как разогнался. Введенский быстро стал сбрасывать скорость.
– Извините, задумался.
– Вы не похожи на самого себя, словно бы где-то витаете далеко.
– Не могу понять, как решился на такой поступок Матвей. Я знал, что он начетник, но не до такой же степени.
– Значит, до такой. Религия порабощает, Бог освобождает. Я хотел принести свободу, а принес рабство.
– Мы сами себя постоянно порабощаем. Всем, чем можно и чем придется. Это такой бесконечный процесс. Я даже не представляю, что способно нас освободить. Я как-то думал об этом - и не обнаружил никакого ни способа, ни средства. Человек - это рабское создание.
– Да, я тоже задумываюсь об этом, - произнес Иисус.
– И тоже пока не вижу выхода. Мы так придавили человека, что он не хочет даже слышать об освобождение. Наоборот, ищет любые способы, как избавиться от него.
Иисус откинулся на спинку кресла. Введенский покосился на него.
– Мне кажется, Вы тоже расстроены, - сказал Введенский.
– Вы верно заметили, расстроен. Я совершил то, что не должен быть совершать.
– Вы говорите об оживление епископа Антония.
– Да. Я уже вам говорил, во время этого пришествия я не должен был совершать никаких чудес. Можно даже сказать, это было условие.