Второе пришествие
Шрифт:
– Я знал, я знал, что Он придет в мое время, - вдруг донеслось до Чарова бормотание патриарха.
– Я всегда это чувствовал, это не могло не случиться.
– Блуждающий взгляд предстоятеля остановился и замер на протоирее.
– Вы понимаете, что произошло?
– Да, - не совсем уверенно ответил Чаров.
Патриарх вдруг закрыл лицо ладонями.
– А если это последний божий суд? И мы с вами главные на нем подсудимые? Наступает судный день.
Чаров невольно поежился. А если это действительно так? Ему бы не хотелось стать подсудимым на таком суде. Вряд ли бы судья отнесся к нему снисходительно. Достаточно вспомнить историю с епископом Антонием. А ведь есть
– Помолимся, попросим прощение у Господа, - внезапно проговорил патриарх.
– Идите ко мне. Мы оба грешники.
Патриарх, не дожидаясь, когда грузная фигура протоирея окажется рядом с ним, упал на колени возле большой иконы. И с нетерпением посмотрел на Чарова. Тот поспешил присоединиться к нему.
Патриарх громко читал молитву, Чаров вторил ему. С каждой минутой ему становилось все больше не по себе. Он не представлял, что сейчас происходит: это фарс или искреннее раскаяние? Он никогда до конца не понимал этого человека: во что он верил, чего хотел и добивался, чего боялся и кому служил? В обыденной ситуации Чаров редко задавался этими вопросами, хотя знал, что они постоянно присутствуют в его сознании. Но сейчас они приобрели особую значимость, от ответов на них будет многое зависеть.
Патриарх кончил молиться, но ему никак не удавалось встать с колен, его большое и грузное тело плохо слушалось его. Чаров испугался: уж не случилось ли чего-нибудь с ним. Он аккуратно взял его за локоть и помог подняться. Предстоятель благодарно кивнул ему и тяжело опустился в кресло.
– Вы должны выяснить все детали о том, что там произошло, - проговорил он.
– И вы должны найти этого человека. Нет, не человека, а Его. Вы понимаете, о ком я говорю. Я хочу с ним встретиться лицом к лицу.
– Да, понимаю, Ваше Святейшество. Но вы уверенны, что это стоит делать, что вам нужно с ним встречаться?
Патриарх пристально посмотрел на протоирея.
– Я знаю, что это требует большого мужества, это все равно, что взглянуть в лицо своей совести. Но если Он пришел, значит, Он хочет, чтобы я это совершил. И я не могу поступить по-другому, невзирая на последствия. Скажите, в тот момент кто-нибудь был там еще?
– Да, брат Матвея Введенского, Марк.
– Вот оно что, без этого человека мало что обходится, - задумчиво протянул патриарх.
– Каждый должен идти к своей судьбе - это главный наш долг. Вы не задумывались об этом, Валериан Всеволодович?
– Я всегда выполнял свой долг, разве этого не достаточно? Разве в этом и не прочерчивается линия моей судьбы.
– В этом-то и заключается вся наша беда. Мы в лучшем случае делаем только то, что достаточно. Да и то не всегда. А Господь призывает нас жить полной жизнью, отдать Ему всего себя. Идите и сделайте то, о чем я вас просил.
55.
Чарову очень не хотелось ехать к Марку Введенскому, он нисколько не сомневался, что это его враг. Может быть, не личный, но враг всему тому, чему он служит, чему посвятил свою жизнь. И несколько столкновений с ним только подтвердила эту его мысль. Но все же он никогда не мог предположить, что ему придется встречаться с этим человеком по такому вопросу.
Все это выглядит просто невероятно. Второе пришествие Иисуса. Ему ли не знать, что в церкви в эту возможность почти никто не верит, всем кажется, что это не более чем привычный оборот речи. Да и вообще, Иисус был очень, очень давно, это не более чем удобный и полезный символ. А если он действительно явился, это меняет буквально все.
Чаров вспомнил один разговор. Тогда на
Большой неожиданностью, для Чарова это не стало, он прекрасно был осведомлен о таких настроениях. Как знал и другое, в церкви было немало искренне верующих священнослужителей. И между этими двумя лагерями шла незримая для большинства борьба. Она длилась уже много столетий, возможно, началась буквально на следующий день после вознесения Христа на небо, а то и раньше. И не прекратится до судного дня. Но вот лично он, Чаров, всегда старался быть где-то посередине. Верил ли он, об этом старался глубоко не задумываться, хотя с формальной точки зрения сомнений у него никогда не было. Но если опуститься в самое свое духовное ядро, то не исключено, что там все обстоит по-иному. Самый верующий на поверхности может оказаться самым не верующий на глубине. И так во всем. Этими мыслями Чаров ни с кем и никогда не делился, даже старался по-возможности скрывать их от самого по себя. По крайней мере, без большой необходимости не запускал их на свою мыслительную орбиту. Они могли помешать его привычному, благополучному существованию. А этого он очень не любил.
Но сейчас, сидя в своей комфортабельной машине, он не мог отделаться от этих непрошенных гостей. Поднявшись из глубины, они настойчиво лезли в мозг, словно ребенок в утробе матери, которому пришло время выходить в мир. Если в самом деле объявился Христос, то как после первого его появления жизнь в мире круто переменилась, то логично предположить, будет тоже самое и сейчас. А этого почти никто не желает, если не считать епископа Антония и некоторых его соратников. Но они пока в подавляющем меньшинстве. Как жаль, что покушение Матвея провалилось, сейчас бы одной проблемы было бы меньше. И ему бы не пришлось ехать к этому мерзавцу и просить об организации встречи. Самое обидное в этой ситуации то, что с Ним контактирует Введенский, а, к примеру, не он, Чаров. И даже не патриарх. Это не может быть случайностью, этот Его выбор имеет под собой серьезную основу. И она наводит на размышления.
Прежде чем с Христом встретится патриарх, было бы целесообразно встретиться с Ним ему, Чарову. Может быть, тогда хотя бы что-то станет ясным. Но в любом случае представляется крайне важным сохранить все в тайне. Если станет широко известно о пребывании тут Иисуса, вся страна, да что страна, весь мир в едином порыве встанет на уши. Даже страшно представить, что тут начнется. К счастью, пока эта новость известна очень немногим. И это дает некоторую надежду. Правда, не совсем ясно на что. Но, по крайней мере, возможны какие-то маневры. И все же положение крайне сложное. И удастся ли выйти из него без потерь, далеко не ясно. Но в любом случае следует приложить масса стараний.
За свою жизнь он успешно выбирался из многих сомнительных ситуаций, в том числе, когда в них попадали важные иерархи, включая патриарха. И ему приходилось помогать им выпутываться из них. За что тот и ценил его, не отдавал никому на съедение, хотя желающих полакомиться им было немало. Но до сих пор он знал, как сделать так, чтобы быть нужным тем, от кого зависела его карьера и судьба. Но сейчас все на много порядков сложней, с такой проблемой не сталкивался не только он, но и никто из живущих на протяжении вот уже две тысячи лет.