Второе пришествие
Шрифт:
Чаров решил проведать Матвея, с которым не виделся уже какое-то время. На самом деле, ему хотелось увидеть и поговорить с его братом, Марком, но протоирей понимал, что к тому без большой необходимости ему лучше не соваться. Он не скрывает своего негативного отношения к его персоне. Но может быть, по этой причине, а может быть, по другой, он, Чаров, испытывает к нему какое-то странное влечение, влечение ненависти. А оно бывает не менее сильное, чем влечение любви.
Матвея он застал в полупьяном состоянии, рядом с ним на столе стояла на половину опорожненная бутылка виски. Вид у него был неряшливый, волосы непричесанные, одежда мятая, как после стирки, глаза красные, воспаленные. Не тронулся ли он умом, невольно
Матвей посмотрел на Чарова мутным от алкоголя взором, но это была единственная его реакция на появление протоирея. Затем он снова потянулся к бутылке.
Чаров перехватил его руку.
– Хватит пить, Матвей Вениаминович. Вы ужасно выглядите.
– Чарова охватило омерзение, он с детства терпеть не мог проявления в людях неряшливости, нечистоплотности и душевной распущенности.
– Вам надо принять душ. Идите немедленно в ванную.
К облегчению Чарова, который уже приготовился к сопротивлению Матвея, тот послушно встал и направился к выходу из комнаты. А еще через несколько минут до слуха протоирея донесся глухой шум падающей воды.
Пока Матвей принимал душ, Чаров думал о том, что следует готовиться к крутым переменам. Если первое появление Христа кардинально изменило мир, то будет логично этого же ожидать и от второго Его визита на грешную землю. Но какие ответные меры следует принимать? Надо ясно отдавать себе отчет в некоторых событиях: когда Он пришел в тот раз, то прежний порядок, пусть не сразу, но через какое-то время по сути дела рухнул и возник новый. А сейчас это может случиться гораздо быстрей хотя бы в силу несравненно более динамичной эпохи. На то, что раньше требовался век, сегодня подчас бывает достаточно месяца. Нет, ни малейшей гарантии того, что он, Чаров, сохранит свои позиции в неумолимо приближающимся катаклизме. Но вот как себя защитить в этом новом мире он не знает, несмотря на то, что постоянно мучительно ломает на эту тему голову. Он никогда не любил перемены, даже в том случае, когда понимал их необходимость. Он всегда отстаивал сохранение существующего порядка вещей. За что его многие критиковали, даже в церковной среде, считая чересчур консервативным. Но патриарх неизменно его защищал, отвергал все на него нападки. И Чаров под такой защитой чувствовал себя уверенно. Но теперь в одночасье все может измениться. Каким он вернется после встречи с Христом?
Чаровым вдруг охватила ненависть к Иисусу. Что ему тут понадобилось на этот раз? Сделал однажды свое дело и достаточно, а все что происходило уже потом, Его уже не должно касаться. Как-нибудь разберемся и без Него. Столько лет прожили самостоятельно - и все было просто замечательно. Так, нет, появился, когда Его никто не ждал.
Чаров налил полный стакан из оставленной Матвеем бутылки и залпом выпил. Дурак, подумал он о своем подчиненном, дураком был дураком навсегда и останется. Решил принести себя в жертву. Ради чего, ради кого? Богу она уж точно ни к чему, при желании Он способен все изменить за одно мгновение. Епископ Антоний, конечно, страшный человек, но убивать его самому? Нет, это слишком, для этого есть специальные люди. А теперь Матвею придется неизвестно сколько времени скрываться. И что будет с ним дальше, никто не знает. Самое плохое в этой ситуации то, что он, Чаров, тоже повязан этой проблемой. Но кто же мог знать, что так все обернется. А теперь он сам не может разобраться в том, нужен ли ему Матвей? И да и нет. С одной стороны он опасный свидетель, с другой - он ниточка, которая ведет к его брату, а от него к Христу. Вот и реши тут, как надлежит действовать.
В комнате появился Матвей. С его волос капала на дорогой паркет вода. Мог бы и посушить их феном, раздраженно подумал протоирей. Конечно, ему наплевать на пол, не его же.
– Не правда же, чистым быть
– Большой разницы нет, - неохотно произнес Матвей. Его взгляд уперся в бутылку, но движение в ее сторону он так и не сделал, хотя его лицо отразило это желание.
– Чем вы занимались все это время?
– Думал.
– О чем?
– О том, как стану вести себя в аду. Ведь мое место только там. Мне страшно, поэтому я не покончил жизнь самоубийством, как намеревался.
– Вы хотели убить себя?
– изумился Чаров. Чего, чего, а от этого хлюпика Матвея такого он никак не ожидал.
– А что мне еще остается делать. Бог меня никогда не простит. Я буду проклят навечно.
– Матвей вдруг зябко передернулся.
– Мне страшно, понимаете, странно, я проклят. Как можно жить, будучи проклятым.
– Не преувеличивайте, живут люди и с более страшными прегрешениями. Тем более, епископ Антоний жив.
– Он жив, но я его убил. И меня там будут судить за убийство.
Чарову стало немного не себе, он понял, что Матвей говорит абсолютно серьезно, именно все это сейчас он и переживает.
– Вам же не хуже, чем мне известно, что тому, кто раскаивается, Бог готов простить любой грех.
Матвей ошеломленно посмотрел на протоирея.
– Да, это так, - согласился он.
– Я не думал об этом. Я должен встретиться с Ним, только он может снять с меня этот грех.
– Вы говорите о Христе, - на всякий случай уточнил Чаров.
– О ком же еще, - удивленно взглянул на него Матвей.
– А ведь это отличная идея, - одобрил Чаров.
– Вам надо обязательно примириться с братом.
– Зачем?
– Только через него вы сумеете выйти на Христа. Насколько я понимаю, Марк близок с Ним.
– Вы правы, я об этом не подумал. Но Марк не захочет со мной даже разговаривать.
– Да, это будет не просто его убедить вам помочь, но все-таки вы близкие родственники. Другого выхода нет.
– Да, да, я непременно увижусь с ним, - пробормотал Матвей.
– Буду молить его на коленях мне помочь.
Чаров заметил, как вдруг изменился Матвей, выражение отчаяния исчезло с лица, смерилось на выражение надежды. Возможно, это тут путь, который сможет ему, Чарову, помочь, подумал протоирей. Любопытно, чем сейчас занят патриарх? Готовится к встрече с Ним. А ведь она может стать исторической, изменить судьбы мира. Пусть судьба мира меняется, а вот он не желает никаких перемен.
60.
Прежде чем отправиться в путь, патриарх тщательно изучил предстоящий маршрут. Впрочем, это было не самым трудным, оказалось, что сложней всего освободиться из-под бдительного ока охраны и ближайших сотрудников. Пришлось прибегнуть ко лжи, что было крайне неприятно. Он сослался на недомогание, его доставили в загородную резиденцию. Он попросил его не беспокоить ни при каких обстоятельствах до следующего дня.
Начальник охраны попытался возражать, но он не стал его слушать. Просто с неприступным видом, который он умел в нужные моменты принимать, удалился в свои покои. С этого момента начиналась самая сложная стадия его приключений. Надо было незаметно покинуть резиденцию. Патриарх вспомнил свою молодость, когда вытворял и более рискованные вещи; не случайно среди своих товарищей и знакомых он слыл отчаянным человеком. Прежде всего, он переоделся в самую обычную одежду: простые брюки и рубашку. Некоторое время рассматривал себя в зеркало. В этом наряде он чувствовал себя неуютно, он показался сам себе странным. Но затем, взглянув на себя еще раз, изменил мнение. Может, совсем и неплохо, по крайней мере, иногда так одеваться. И даже подумал, что для большей конспирации следовало бы сбрить бороду, но на такой поступок он не решился. Как объяснит потом всем, зачем это сделал? Все сочтут его выжившим из ума.