Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Соколов Никита

Но время работало против «верховников». Для доставки Анны и ее свиты необходимо было приготовить не менее 1500 подвод и множе­ство лошадей. Да и путешествовать с курьерской скоростью императрица не могла: необходимы были торжественные встречи с парадами войск и молебнами, остановки для отдыха и ночлега, для чего искали подходящие дома, где бы «тараканов не было». Только утром 29 янва­ря Анна отправилась в путь, занявший почти две недели.

В России и тогда было «все — секрет, но ничего — не тайна». Власт­ные действия Совета и отсутствие точной информации не могли не волновать и не раздражать дворян, съехавшихся в столицу на царс­кую свадьбу и попавших на похороны Петра III. В этой среде обсуж­дали слухи о каких-то посланных к государыне письмах и подозрева­ли правителей в желании захватить власть. В то же время, судя по до­несениям

иностранных дипломатов, шли споры насчет будущей «формы правления»: «Одни хотят ограничить права престола властью парламента, как в Англии; другие — как в Швеции; иные думают сде­лать престол избирательным, по примеру Польши; иные же, наконец, высказывают мнение, что нужно разделить всю власть между вельмо­жами, находящимися в государстве, и образовать аристократическую республику... »

Только 2 февраля «верховники» объявили в Кремле о согласии Ан­ны и предъявили «кондиции». От такой новости «шляхетство» приш­ло в смущение — с чего это государыня сама себя «изволила» ограни­чить? Но князь Дмитрий Михайлович Голицын не допустил возраже­ний — он предложил собравшимся самим разработать и подать в Совет проекты нового государственного устройства.

Дворянское «общенародие» и его проекты

До нас дошли составленные в те дни семь дворянских проектов. Наи­большее значение из них имел самый представительный «проект 364» (по числу подписей под ним). Этот проект, как и остальные, отражал чаяния пережившего годы войн и реформ служилого сословия: отме­ну закона о единонаследии 1714 г.; определение сроков дворянской службы и неназначение дворян рядовыми солдатами и матросами, «порядочное произвождение» по службе.

Главным же был вопрос о формировании верховной власти. «Про­ект 364» предусматривал создание «Вышнего правительства» из 21 «персоны». Это правительство, а также Сенат, губернаторов и прези­дентов коллегий предстояло «выбирать и балатировать генералитету и шляхетству... а при балатировании быть не меньше ста персон». Та­ким образом, проект предполагал упразднить Верховный тайный со­вет в его прежнем качестве и составе — при выдвижении кандидатов надлежало «более одной персоны из одной фамилии не выбирать». Кроме того, предлагалось создать еще одно «собрание», которое бы назначало на ключевые должности в системе управления и устраняло от этого «Вышнее правительство».

Принять такое устройство «верховники» не могли: оно означало отстранение от власти их самих — тех, кто первым предложил ограни­чить деспотизм. В ответ Совет подготовил свой «проект формы прав­ления». Дворянам было обещано производство по «заслугам и достои­нству», освобождение от службы в рядовых солдатах и матросах и жа­лование «без задержания». Совет согласился на увеличение своего состава путем выборов (но не более пяти новых членов), признавал выборы сенаторов и президентов коллегий и созыв представителей сословия для решения «новых и важных дел». Но выбирать должны были... только сами «верховники» вместе с Сенатом!

Такое «представительство» не устраивало «оппозицию», и члены Совета это поняли. Они даже не стали оглашать свой план, и в после­дующие дни попытались создать новый документ: «Способы, которы­ми, как видитца, порядочнее, основательнее и тверже можно сочи­нить и утвердить известное толь важное и полезное всему народу и го­сударству дело». Князь Голицын и его коллеги сделали еще один шаг навстречу оппозиции. Они предложили, чтобы «шляхетство» избрало бы «единосердечным согласием... годных и верных отечеству людей от дватцати до тритцати человек и утвердили б их письменно так, что оне внизу написанным порядком к ползе отечества сочинят и утвер­дят, и то имеет вечно твердо и нерушимо быть».

«Внизу написанный порядок» подразумевал создание чего-то вро­де Учредительного собрания из 20—30 человек для сочинения нового государственного устройства, куда могли бы приглашаться не только дворяне, но и представители других сословий (духовенства, купечест­ва и «от всякого чина») при обсуждении дел, касающихся этой груп­пы. Сами депутаты должны были иметь «от своего чина выбор и верюшие письма за руками».

Но если приглядеться к содержанию этого документа, то можно увидеть, что и эта уступка была весьма относительной. Во-первых, только Верховный тайный совет имел законодательную инициативу на весь период составления нового законодательства. Во-вторых, де­путатов еще предстояло выбрать с участием

всех дворян империи. Сколько бы ушло времени на «избирательную кампанию» при понят­ных технических трудностях и обычном «нетстве», т. е. уклонении дворян от вызова в столицу на очередную тягостную службу? И в-третьих — новые законы должны были последовательно и единоглас­но приниматься сначала депутатами, затем Сенатом и... самим Вер­ховным тайным советом. Таким образом, «верховники» гарантирова­ли себе решающую роль в управлении. Но это означало, что они не смогли договориться с оппозицией в главном вопросе о власти.

С другой стороны, при взгляде на «проект 364» и другие «прожек­ты» с точки зрения нашего современника, хоть немного знакомого с проблемой становления более «демократической» политической сис­темы, нельзя не заметить некоторой невнятности предлагавшихся мер. Как, например, можно и нужно было организовать выборы в собрание из 100 «персон» по всей стране? Кто мог избирать и изби­раться? Перед кем такой избранник отвечал бы? Какие именно воп­росы были бы в компетенции такого собрания и как его деятельность сочеталась бы с практикой «общего совета» с генералитетом и шляхе­тством? Как разграничивались бы его полномочия с «Вышним прави­тельством» и императором, о котором проекты вообще не считали нужным упоминать?

Но кто же решал судьбу империи в зимней Москве 1730 г.? Там присутствовало примерно 2/3 «чинов» первых четырех классов (74 чел.), т. е. те, кто реально держал в руках власть в стране. Кроме «ге­нералитета», в спорах участвовало еще около 500 дворян низших ран­гов — они оставили свои подписи на проектах и засвидетельствовали знакомство с «кондициями».

Сейчас мы располагаем сведениями о чине и служебном положе­нии большинства дворян (85%), подписавшихся под «проектом 364»; известны также возраст и имущественное положение примерно поло­вины из них. Эти данные дают возможность представить «коллектив­ный портрет» участников «проекта 364». Из 318 человек, чины кото­рых нам известны, 58% принадлежали к среднему звену по Табели о рангах: полковники и коллежские советники, подполковники, майо­ры и коллежские асессоры, капитаны. Из лиц с известным нам воз­растом (127 из 185) 69% составляют люди зрелые и пожилые (51 чел. в возрасте 41—50 лет и 76 в возрасте 51—60 лет). Почти половина из тех, данными о чьем землевладении мы располагаем (73 чел. из 153), обладали имениями с количеством крепостных от 101 до 500 душ, у 32 чел. было более 500 душ, у 39 — менее 100 душ, у 9 чел. вот­чин не было.

Получается, что в оппозиции Верховному тайному совету были те, кто составлял «становой хребет» российской государственности — опытные и зрелые (с осторожностью можно сказать, что и не самые бедные) офицеры и чиновники, занимавшие средние командные должности в армии и государственном аппарате. Заметно меньше представлена дворянская молодежь, зато довольно высока доля от­ставных — 26% (78 из 303 участников с известным нам служебным положением).

Среди них были посланные в свое время за границу «пенсионеры»; капитаны и лейтенанты нового флота; боевые офицеры, заканчивав­шие карьеру на мирных должностях провинциальных воевод. Рядом стоят имена верных денщиков Петра I и проворовавшихся чиновни­ков. В центр событий попали вызванные на смотр армейские офице­ры и другие «командированные» — ожидавшие новых постов бывшие прокуроры или назначенные Сенатом для сбора недоимок в провин­циях офицеры. Уничтожавший власть императора проект подписали чины московской полиции во главе с обер-полицмейстером, а вместе с ними — начинавшие карьеру камер-юнкеры. Рядом со старинными чинами «стольников» и «жильцов» подписи ставили представители иного поколения — обучавшийся в Париже и прикомандированный к Академии наук (и одновременно — французский шпион) Алексей Юров и «архитектурного и шлюзного дела мастер» Иван Мичурин.

Смешение имен, чинов, карьер, поколений, знатности и «подлос­ти» не дает однозначного ответа на вопрос — что заставило этих людей вступить в «политику». Можно отметить только отраженное во всех проектах осознание сословных шляхетских интересов. Но вопрос о власти расколол «генералитет». В числе членов Совета находились два российских фельдмаршала — М.М. Голицын и В. В. Долгоруков. На стороне их противников оказался весь наличный «русский» состав высшего армейского командования: три генерал-лейтенанта и шесть генерал-майоров. На стороне «оппозиции» оказались трое из шести сенаторов — И.Г. Головкин, В.Я. Новосильцев, А.М. Черкасский.