Я — сын палача. Воспоминания
Шрифт:
А другие соседи жили с дочкой, девочкой пяти лет, которая целыми днями играла в свою любимую игру: партийное собрание. Кукол рассаживала, заек, мишек, они лапы поднимали, выступали, голосовали. Когда эта девочка проходила мимо общего стола в холле, где в 9 утра и до 11 вечера шли яростные околопартийные споры, кто-нибудь нарочно говорил в ее сторону:
— Философия…
И она как заведенная отвечала:
— Философия — партийная наука.
Она ведь живет где-то, бедная, чем-то занимается.
Поскольку мы
Недалеко по коридору жила крохотная девушка-дурнушка. Трудно представить, чтобы кто-нибудь на нее позарился. Не хотелось бы ее еще раз обидеть, но, кажется, фамилия у нее была Галка (вру, другая птица). Занималась она атеизмом, у нее был доступ в библиотеки духовной академии и семинарий. Я читал ее статьи. Ссылалась она в основном на диссертации по богословию. Докторские у них и кандидатские — как у нас.
В этих сборниках (мрачный эпитет), которые мы с Меськовым прошибали, были статьи, где все, или почти все, ссылки были на передовицы из «Правды», и были, как у этой Галки. Почувствуйте разницу.
Абсолютно уверен, что она была глубоко, искренне верующей, и очень ей сочувствовал. Верить в Бога, постоянно, едва ли не каждый день общаться со священниками и писать диссертацию по атеизму. Ужас!
Ежедневный ужас.
Мы часто беседовали с ней прямо в коридоре. Затрагивали массу проблем. Только не о сексе, вообще ни о чем таком, где сказывалось бы различие полов.
Она легко возбуждалась, говорила быстро, увлеченно, самой себе мешая говорить, саму себя перебивая. Я даже себе это засчитывал в махонькую добродетель, пока я сильно и незаслуженно не обидел ее.
Говорили мы тогда о внутренних силах человека, друг другу рассказывали общие, газетные примеры о человеке, который, убегая от бешеных собак, волков или медведя, перепрыгнул двухметровый забор. Без рук. Или трехметровый с руками. За секунду взлетел на дерево. Как раз была статья, как на глазах у матери машина наехала на ее маленького ребенка и она руками подняла машину.
Галка прямо горела от всех этих фактов:
— Ты не смотри, Валера, что я такая тщедушная и маленькая. Если бы у меня был ребенок (не суждено) и с ним у меня на глазах такое случилось, я бы тоже смогла машину поднять.
— А трактор?
Она закрыла лицо руками и убежала в свою комнату. Больше я никогда ее не видел.
Прости меня, Господи.
Мне никогда не встретить больше эту Галку, не испросить у нее прощения, не убедить ее, что я и не собирался ее обижать. Не соразмерил. Надо было тихонько и вежливо поинтересоваться:
— Но есть ли пределы этой внутренней энергии? Может быть, какой-нибудь йог-специалист не только чуть-чуть летает, но при необходимости может взорваться,
Но есть ли для тебя разница — это «Ока» или это КАМАЗ?
Другая несчастная девушка в студенчестве много занималась и пропустила время своего расцвета. А когда попала в аспирантуру, оглянулась, и оказалось, что она жирновата и не аппетитна, а мужики, вплоть до самых бросовых, разобраны.
И эта тихая и, насколько я помню ее, скромная девушка однажды попыталась провести в общежитии МГУ сексуальную революцию на собственном материале. Она разделась догола и начала носиться по этажам, выкрикивая эпатажные лозунги. Народ же вокруг взрослый, в большинстве семейный, никто свою биографию на кон не хочет поставить.
Все просто закрывались в своих блоках, даже смотреть не выходили.
Она и в двери билась, и слова говорила, пока специалисты не приехали и не забрали ее из аспирантуры по кафедре эстетики.
Не помню уж как, наверное и в этом Валерий Сергеевич Меськов посодействовал, он на глазах становился все более значительной фигурой, но прицепились мы еще к одной замечательной очереди. Раз, может быть, в месяц от МГУ уходил автобус по кругу Золотого кольца. Это была какая-то рекламная акция. Далеко не для всех. Для иностранных студентов, например. Однако этот «например» перевели на другие рельсы. Может быть, иногда и иностранцы ездили. Меня это даже не интересует, но по этому Золотому кольцу России я, чаще всего с Люсей, проехал на халяву раз десять. Ездили с одной ночевкой, с двумя. Маршруты несильно отличались: Владимир, Суздаль, Ростов Великий, Ярославль, Кострома, Псков, Новгород и масса еще каких-то местечек, где мы иногда и ночевали.
Кто-то, иногда совершенно незнакомый, стучался в дверь и, сверяясь по бумажке, спрашивал:
— Вы Родос? Валерий и Люся.
— Мы.
— Мне этот список дали для оповещения, вы в списке. Вы поедете по Золотому кольцу, маршрут…
— Да ладно, все равно какой маршрут, ставьте галочку, поедем конечно. Когда? Где посадка?
Народ набивался тот же самый. Я никого даже по именам не выучил, мы только как заговорщики здоровались и подмигивали друг другую. А из настоящих знакомых ездил всегда Слава Бочаров с женой и, чаще всего, Меськов с женой.
Кто нам еще нужен?
Был я во многих знаменитых городах мира. Изумлялся. Рад, что случилось. Но вот и это Золотое кольцо. Золотое кольцо!
Всем рекомендую проехаться. Хоть раз в жизни.
Бирюков
От кафедры в аспирантуру направлялся один человек. Один человек на одно место. И это был, конечно, Меськов Валерий Сергеевич.
Я беспартийный еврей, без прописки, зато с судимостью и папой — расстрелянным палачом и врагом народа, был плохим конкурентом. Никаким.