Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Одну минуту, — вежливо кивнула она ему и повернулась ко мне: — Здравствуйте. Вы к папе?
— Нет, — ответил я ровно, — к матушке Вашей.
— Она скоро выйдет, — кивнула Анна Викторовна, опуская глаза.
— Тогда, пользуясь случаем, хотел сказать Вам пару слов, — попросил я, — и, если можно, наедине.
— Извините, — вежливо улыбнулась Анна поручику и отошла вместе со мной к лестнице.
— Я вижу, все семейство Мироновых принимает участие в судьбе поручика Шумского, — сказал я. — А между прочим, он под подозрением.
— Ну
Господи, снова я все порчу своей глупой и несвоевременной ревностью. Ну зачем мне понадобилось ее сердить? И захочет ли теперь она прислушаться к моим предостережениям?
— Ну, это Ваше право, — сказал я. — Мое дело предупредить. Просто, будьте осторожны.
— Ваши предупреждения ничего, кроме недоумения, у меня не вызывают, — все также холодно сказала Анна Викторовна. — Извините, меня ждут.
Я бы сказал, что они вызывают у нее еще и раздражение, но это не меняет сути дела. Она не слушает меня, а я очень за нее беспокоюсь. И поэтому я любыми средствами должен добиться, чтобы Анна всерьез восприняла мои предостережения. Любыми!
— Одну минуту, — остановил я ее, решившись. — Я… Я сегодня ходил к гадалке… Если мне не верите, может, гадалке поверите! Она сказала, что…
— Вам гадали? — в голосе Анны прозвучало веселое изумление. — Как это Вы допустили?
— Она сказала, что опасность угрожает Вам, — не поддержал я шутки.
— Прямо по имени назвала! — теперь уже Анна Викторовна вовсе не скрывала иронии.
Ох, кажется, я уже принимал участие в подобном диалоге, и не раз. Вот только роли поменялись. Что ж, поделом мне. Теперь я знаю, как трудно, когда ты пытаешься предостеречь, а над тобой лишь смеются.
— Нет, — признался я. — Она сказала, что опасность угрожает близкому мне человеку.
— Ну так это не обо мне, — все также холодно ответила Анна. — Извините.
И резко повернувшись, она ушла в гостиную, где ее ждал с корзиной цветов поручик Шумский. Я же наконец-то осуществил свое желание и ускользнул на террасу, в общество Петра Ивановича. Марию Тимофеевну я могу и там дожидаться. И незачем мне мешать свиданию в гостиной.
— Яков Платоныч! — обрадовался моему появлению Петр Миронов. — Давненько! По рюмочке?
Интересно, а я его хоть раз видел абсолютно трезвым? Кажется, нет. Но все равно я очень рад его видеть. Да и вообще, Петр Миронов, несмотря на свою общую безалаберность, был мне весьма симпатичен. Было в нем что-то удивительно душевное. Видимо, та самая часть его характера, которая позволила ему стать лучшим другом юной племяннице.
— Нет, благодарю, — отказался я, заставляя себя отвернуться от окна, за которым Анна Викторовна с радостной улыбкой благодарила поручика Шумского за цветы.
От такой картины выпить захотелось немедленно, но не здесь, не сейчас и не в этой компании.
— И часто у Вас поручик Шумский в доме бывает? — поинтересовался
— Не то слово! — отозвался Петр Миронов, вновь устраиваясь за столом и уютно кутаясь в плед. — Третий раз за два дня.
— Ну, — обратился ко мне добрый дядюшка, снова наполняя рюмку наливкой, — может, развлечете меня светской беседой?
Я с трудом отвел глаза от окна. В конце концов, почему бы и нет? Уж если и спрашивать совета в таком вопросе, то именно у Петра Миронова. Хотя бы потому, что он точно не поднимет меня на смех.
— Вы верите в гадание по картам? — спросил я с некоторой нерешительностью. — Ну, что карта может пророчить беду?
— И верю, и видел, — Миронов вдруг сделался внезапно серьезным и даже как-то почти что трезвым. — Но только вряд ли Вам будет этого достаточно. Ответьте Вы мне, Яков Платоныч, верите ли Вы в статистику?
— Разумеется, — ответил я. — Статистика — это факты, это цифры.
— Вот! — Петр Иванович со значением поднял палец. — Тогда ein Fakt, zum Beispiel: Анна в который раз оказывает Вам неоценимую услугу, помогает Вам в расследовании, а Вы ее по-прежнему не принимаете всерьез.
— Должен с Вами согласиться, — ответил я ему, снова отводя от окна непослушные глаза.
Интересно, Петр Иванович заметил, что я все время смотрю поверх его плеча? Лучше уж ему не знать, насколько всерьез я воспринимаю его племянницу.
— Так же и с людьми, обладающими даром гадателя, — продолжил Петр Миронов, — никто не принимает их всерьез. А предсказания-то сбываются!
— Яков Платоныч! — появилась на террасе Мария Тимофеевна. — Вы совсем нас забыли.
— Служба, — дежурно извинился я. — Вы позволите Вас на пару минут?
— Разумеется, — ответила она, отходя со мной на другой край террасы.
— Вы наверняка наслышаны, — сказал я, — в городе появился модный куафер.
— Не только наслышаны, — ответила Мария Тимофеевна, — но уже приглашали его к себе. Не думала, что Вы интересуетесь такими вещами.
— Интересуюсь, но только по долгу службы, — ответил я ей. — Я прошу Вас воздержаться пока от его услуг.
— Вы его в чем-то подозреваете? — встревожилась она.
— Не то, чтобы подозреваю, — сказал я, — прямых указаний пока против него нет, но по долгу службы хотел Вас предупредить не использовать его услуги, пока все не выяснится.
— Благодарю, — вежливо улыбнулась мне Мария Тимофеевна.
— Честь имею.
И я удалился, желая оказаться как можно дальше и от этого дома, и от конкретного окна в гостиную. Я так и не понял, согласилась ли Мария Тимофеевна с моим предостережением или с благодарностью отвергла. Но в любом случае, сделать что-либо еще было не в моих силах. Остается надеяться, что Мария Миронова расскажет о моем предостережении мужу, а уж адвокат Миронов, будучи человеком профессионально осторожным, прислушается к моим словам просто на всякий случай.