Янтарь и Лазурит
Шрифт:
— Кого нуним имеет в виду? — Её друг хитро прищурился и улыбнулся. Конечно, он обо всём догадался и теперь издевался, поэтому Кохаку подошла и несколько раз хлопнула его по плечу. — Ай-яй, не бей меня, не уехал твой монах никуда.
— Точно? — Камень упал с души, но с облегчением она выдыхать не спешила. — Ты уверен? Кто тебе сказал?
— Он заходил. — Улыбка Джинхёна стала ещё шире. — Спрашивал о колокольчиках.
Кохаку непонимающе смотрела на друга, в то время как Джинги закатил глаза и ушёл работать. Зато
— Колокольчиках?
— Фурин, — ответил он и кивнул на тот самый, который висел возле её головы. Они сделали его похожим на те, что по воспоминаниям Кохаку висели у домов в Чигусе — о чём она, правда, не упоминала.
На прикреплённом листе она изобразила тёмно-коричневую лису и синего дракона. Несколько лет назад, пусть небрежно, неумело, дрожащими руками, но ещё до встречи с Рури она нарисовала себя и его — такими, какими помнила с детства. Драконы бывали совершенно разных цветов, но неосознанно она изобразила именно Рури.
К щекам прилил жар. Первым порывом было сорвать фурин и спрятать его как можно дальше, Кохаку вскочила, вытянула руку, чтобы схватить его, но вовремя остановилась. Что она делала? Этот фурин уже много лет здесь висел.
Джинхён, казалось, не ожидал её реакции, поэтому сразу выложил всё:
— Твой монах спрашивал, как делаются эти колокольчики и что тебе нравится, нуним.
Она покраснела ещё больше.
— И что ты ответил?!
— Сладости, конечно, как будто нуним любит что-то ещё, — хихикнул он, а у Кохаку едва пар из ушей не пошёл.
— Джинхён!
Она ринулась в его сторону и замахнулась кулаком, а друг успел юркнуть за один из шкафов.
— Не сбежишь!
Покупателей всё равно не было, поэтому Кохаку носилась за хозяином лавки, не боясь кого-то спугнуть и сбить с ног. Хеджин наблюдала за ними со стороны и смеялась, но всё-таки решила уточнить:
— Принцесса, вам помочь?
— Нет, я задушу его собственными руками!
— Я подержу, пока вы душите, — улыбнулась она и уже поставила коробку с печеньем на прилавок, как Джинги поспешил вмешаться.
— Немедленно прекратите, пока не разнесли тут всё! — он не кричал, но говорил строго и сердито.
Джинги только достиг своего совершеннолетия и являлся младшим из присутствовавших, однако поведением казался самым старшим из них.
Джинхён послушно остановился, а Кохаку, не ожидав этого, со всей силы врезалась в его спину, размахивая кулаками. Её друг не удержался от такого напора, не устоял на ногах и упал на пол, задев целую бамбуковую корзину с пустыми свитками и утащив принцессу за собой. Свитки покатились по полу и чуть не угодили в соседнюю, но оказались слишком лёгкими, чтобы повалить её.
— Прекратите! — на этот раз Джинги повысил свой голос.
Кохаку приоткрыла глаза,
Она редко задумывалась о последствиях своих действий. Совершала что-то глупое или говорила нехорошее, а потом осмысляла это. Даже её баловство, пустяковые ошибки в итоге могли плохо сказаться на окружающих, и она об этом знала — всё прекрасно понимала, но не могла изменить свою натуру.
В особенности сейчас, когда все её мысли занимал либо Рури, либо Чигуса с Хунсюем и аккымами.
— Принцесса, мы с хёном уберёмся, — поспешил вмешаться Джинги и бросился подбирать свитки.
— Я помогу. — Хеджин тоже присоединилась к ним.
Джинхён вздохнул и улыбнулся, поднялся на ноги, но не успел ухватить хотя бы один свиток, как остальные уже аккуратно сложили их.
Кохаку всё продолжала думать о Рури и фурине. Неужели он что-то вспомнил из детства? А может, захотел сделать подарок для неё? Раз узнавал о нравящихся ей вещах. Нет, такой вариант менее реальный… или всё же?
Ей захотелось закрыть лицо руками и закричать на всю округу, но она заставила себя сдержаться. Зато вопрос сам сорвался с её губ:
— Джинхён-а, а зачем Рури узнавал про фурин?
Она ещё больше покраснела, но отвернулась, чтобы ни с кем не пересекаться взглядом.
— Может, хотел изготовить для принцессы? — посмеиваясь, предположил Джинхён, а Кохаку вновь ощутила порыв придушить его, но вместо этого злобно выдохнула.
— Пойдём, Хеджин.
Она демонстративно сердито двинулась к выходу, как в спину услышала:
— Нуним, я же знаю, что ты не будешь долго злиться!
Он искренне и добродушно смеялся. И был прав — Кохаку и сейчас злилась не на него, а на себя, свои мысли и немного на Рури.
Хеджин выбежала за своей госпожой, не забыв забрать коробку с печеньем. Улицы по-прежнему были украшены разноцветными бумажными фонариками, которые развешивали к празднику урожая, у некоторых на дверях даже висели колоски, у других их давно сдуло ветром. За последние два дня на улице резко похолодало, но Кохаку всё равно продолжала расхаживать в летней одежде — не так уж она и мёрзла.
Не успела сделать и пары шагов от лавки, как нога за что-то зацепилась. Послышался треск.
— Принцесса! — испуганно воскликнула Хеджин.
Кохаку удержалась и уже хотела ругаться, что накидали тут непонятно чего, как заметила красную верёвочку. Она присела и приподняла с земли колокольчик с изображённой на стекле чёрной лисой, такая же была нарисована на прикреплённом листе, но вместе с ней, свернувшись в калачик, лежала белая, а возле неё стоял гохэй.
Также красным цветом мелко было написано: «Благосклонность луны даёт нам силу».