Юрий Милославский, или Русские в 1612 году
Шрифт:
– Ну, теперь отлегло от сердца!
– сказал он.
– Хвала творцу небесному! Вырвались из этого омута. Если б ты знал, боярин, чего я вчера наслушался и насмотрелся...
– Я также слышал и видел довольно, Алексей.
– Да тебе, Юрий Дмитрич, хорошо было пировать с хозяином; заглянул бы к нам в застольную: ни дать ни взять лобное место! Тот пролил стакан меду дерут! этот обмишулился и подал травнику вместо наливки - порют! чихнул громко, кашлянул - за все про все катают! Ах ты, владыко небесный! Ну, ад кромешный да и только!
Знаешь ли что, Юрий Дмитрич? Ведь дневной разбой; сам боярин обозы останавливает, и если купец, проезжая чрез его отчину, не зайдет к нему с поклоном, так уж, наверное, выедет из села в одной рубашке.
Помнишь вчерашнего купца, которого мы застали на постоялом дворе? Он было хогел втихомолку проехать мимо села задами, ан и попался в беду! Облепили его как липку да из четырех лошадей двух выпрягли: ты, дескать, поедешь теперь налегке, так и две довезут!
– Возможно ли? и на него нет управы?..
– И, Юрий Дмитрич, кому его унимать! Говорят, что при царе Борисе Феодоровиче его порядком было скрутили, а как началась суматоха, пошли самозванцы да поляки, так он принялся буянить пуще прежнего.
Теперь времена такие: нигде не найдешь ни суда, ни расправы.
– Однако ж, Алексей, мне кажется, тебе вчера вовсе не было скучно: ты насилу на ногах стоял.
– Виноват, боярин! В этом проклятом доме только и хорошего, что одно вино. Как не выпьешь лишней чарки? А нечего сказать: каково вино и мед!.. Хоть у кого с двух стаканов в голове затрещит!
– Не узнал ли ты чего-нибудь о Кирше?
– Как же! Я вчера встретился с ним на боярском дворе, да не успел двух слов перемолвить: его вели к боярину.
– Зачем?
– Не знаю; мне только проболтался один пьяный слуга, что Кирше большая честь была: боярин подарил ему коня и велел приказчику угощать его, как самого себя.
– Что б это значило?
– Кто его знает; уж не остался ли служить у боярина? Товарищами у него будут всё сорванцы да разбойники, он сам запорожский казак, так ему житье будет привольное; глядишь - еще боярин сделает его есаулом своей разбойничьей шайки! Рыбак рыбака далеко в плёсе видит!
– Нет, Алексей, Кирша добрый малый; он не может быть разбойником; и после того, что он для меня сделал... .
– А ч го такое он сделал? Он был у тебя в долгу, так диво ли, что вздумал расплатиться? Ведь и у разбойника бывает подчас совесть, боярин; а чтоб он был добрый человек - не верю! Нет, Юрий Дмитрич, как волка ни корми, а он все в лес глядит.
Юрий не отвечал ни слова; погруженный в глубокую задумчивость, он старался не помышлять о настоящем, искал - но тщетно - утешения в будущем, и только изредка воспоминание о прошедшем услаждало его душу.
Милославский был свидетелем минутной славы отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмершого Скопина, громил врагов России; он не знал тогда
Наши путешественники, миновав Балахну, от которой отчина боярина Кручины находилась верстах в двадцати, продолжали ехать, наблюдая глубокое молчание. Соскучив не получать ответов на свои вопросы, Алексей, по обыкновению, принялся насвистывать песню и понукать Серко, который начинал уже приостанавливаться. Проведя часа два в сем занятии, он потерял, наконец, терпение и решился снова заговорить с своим господином.
– Пора бы нам покормить коней, - сказал он.
– В Балахне ты не хотел остановиться, боярин, и вот уже мы проехали верст пятнадцать, а жилья все нет как нет.
– Мне кажется, вон там... подле самого лесу... Ты зорок, Алексей, посмотри: не изба ли это?
– Нет, Юрий Дмитрии: это простой шалаш или стог сена, а только не изба.
– Не ошибаюсь ли я? Мне кажется, подле этого шалаша кто-то стоит... Видишь?
– Вижу, боярин: вон и конь привязан к дереву... Ну так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий захотел покормить даром свою лошадь... Никак он нас увидел... садится на коня... Кой прах! Что ж он стоит на одном месте? ни взад, ни вперед!.. Он как будто нас дожидается... Полно, добрый ли человек?.. Смотри! он скачет к нам... Берегись, боярин!.. Что это? с нами крестная сила! Не дьявольское ли наваждение?.. Ведь он остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки-светы!..
Точно, это Кирша!
– Подобру ли, поздорову, Юрий Дмитрич?
– закричал запорожец, подскакав к нашим путешественникам.
– Эк тебя нелегкая носит!
– сказал Алексей.
– Что ты, с неба, что ль, свалился?
– Нет, товарищ, не с неба свалился, а вырвался из ада, - отвечал запорожец, повернув свою лошадь.
– Мы думали, что ты остался у боярина Шалонского, - сказал Юрий.
– Он было хотел меня задержать, да Кирша себе на уме! По мне лучше быть простым казаком на воле, чем атаманом под палкою какого-нибудь боярина. Ну что, Юрий Дмитрич, - вам, чай, пора дать коням вздохнуть?
– Доедем до первой станции, так остановимся.
– Отсюда близехонько есть небольшой выселок - вон там... за этим лесом. Я боялся вас проглядеть, так стоял постоем на большой дороге.
– И, как видно, не больно исхарчился, любезный, - примолвил Алексей. Смотри, как растрепал стог сена!
Навряд ли хозяин скажет тебе спасибо.
– А вольно ж ему ставшь стога на большой дороге, - отвечал хладнокровно запорожец.
– Скажи, Кирша, - спросил Юрий, - за что ты попал в милость к боярину Кручине?