Юрий Милославский, или Русские в 1612 году
Шрифт:
– Эх, боярин! ну если вы избрали на царство королевича польского, так что ж он сидит у себя в Кракове?
Давай его налицо! Пусть примет веру православную и владеет нами! А то небойсь прислали войско да гетмана, как будто б мы присягали полякам! Нет, Юрий Дмитрич, видно по всему, что король-то польский хочет вас на бобах провести.
Никогда еще Юрию не приходила в голову эта мысль, и хотя она выражена была несколько грубо, но поразила его своею истиною.
– Ах, Кирша!
– вскричал он с восторгом, - я позабыл бы все мое горе, если б мог увериться в истине слов твоих!.. Но, к несчастию, это одни догадки; а я клялся быть верным Владиславу, - прибавил Юрий, и сверкающий, исполненный
Меж тем наши путешественники подъехали к деревне, в которой намерены были остановиться. Крайняя изба показалась им просторнее других, и хотя хозяин объявил, что у него нет ничего продажного, и, казалось, не слишком охотно впустил их на двор, но Юрий реШился у него остановиться. Кирша взялся убрать коней, а Алексей отправился искать по другим дворам для лошадей корма, а для своего господина горшка молока, в котором хозяин также отказал проезжим.
Может быть, кто-нибудь из читателей наших захочет знать, почему Кирша не намекнул ни Юрию, ни Алексею о предстоящей им опасности, тем более что главной причиной его побега из отчины Шалонского было желание предупредить их об этом адском заговоре? Но дорогою он передумал. Счастливый случай открыл ему сердечную тайну Милославского и прекрасной Анастасии, а вместе с этим поселил в душе его непреодолимое желание во что б ни стало соединить двух любовников. Мы говорили уже, что он полагал почти священной обязанностью мстить за нанесенную обиду и, следовательно, не сомневался, что Юрий, узнав о злодейском умысле боярина Кручины, сделается навсегда непримиримым врагом его, то есть при первом удобном случае постарается отправить его на тот свет. Хотя Кирша был и запорожским казаком, но понимал, однако ж, что нельзя было Юрию в одно и то же время мстить Шалонскому и быть мужем его дочери; а по сей-то самой причине он решился до времени молчать, не упуская, впрочем, из виду главнейшей своей цели, то есть спасения Юрия от грозящей ему опасности.
Юрий, войдя в избу, спросил хозяина, кому принадлежит пегая лошадь, которую он заметил, проходя двором.
– Проезжий, батюшка, - отвечал хозяин, - едет из Казани в Нижний.
– Да где же он?
– Вышел поискать себе съестного. У меня и хлебато вдоволь нет; дней пять тому назад нагрянула ко мне целая ватага шишей [Так прозвали поляки буйные толпы не подчиненных никакому порядку русских партизанов, или охотников, которых можно уподобить испанским гверилласам. (Примеч. автора.)]: все приели; слава тебе господи, что голова на плечах осталась!
– А разве и здесь эти разбойники водятся?
– Недавно показались. Послушаешь их, так они-то одни и стоят за веру православную; а попадись им в руки хоть басурман, хоть поляк, хоть православный, все равно - рубашки на теле не оставят.
– Так поэтому теперь опасно ездить по вашей дороге?
– Нет, батюшка, господь милостив! До этих храбрецов дошла весть, что верстах в тридцати отсюда идет польская рать, так и давай бог ноги! Все кинулись назад по Волге за Нижний, и теперь на большой дороге ни одного шиша не встретишь.
– Вот, боярин, молоко: кушай на здоровье!
– сказал Алексей, войдя в избу.
– Ну, деревенька! словно после пожара - ничего нет! Насилу кой-как нашел два горшочка молока у одной старухи. Хорошо еще, что успел захватить хоть этот; а то какой-то проезжий хотел оба взять за себя. Хозяин, дай мне хоть хлебца! да нет ли стаканчика браги? одолжи, любезный!
Когда Кирша вошел опять в избу, хозяин поставил на стол деревянный жбан с брагою и положил каравай хлеба. К счастию, наши путешественники так хорошо были угощены накануне, что почти вовсе могли
– Что со мной случилось, боярин!
– отвечал, запыхавшись, Алексей. Черт бы ее побрал! Старая колдунья!.. Ведьма киевская!.. Слыхано ли дело!.. Живодерка проклятая!
– Да кто? На кого ты так озлился?
– Ну, есть ли в ней Христос - пять алтын!.. Да стоит ли она сама, с внучатами, с коровою и со всеми своими животами, пяти алтын! Ах, старая карга!.. Смотри пожалуй, пять алтын!
– Скажешь ли ты мне, наконец?..
– Как бы знато да ведано, так я лучше подавился бы сухою коркою, чем хлебнул хоть ложку ее снятого молока! Как ты думаешь, боярин? эта старушонка просит за свой горшочек молочишка пять алтын!.. Пять алтын, когда за две копейки можно купить целую корчагу сливок!
– Ты сам виноват, Алексей: зачем не торговался?
– Да кому придет в голову... беззубая жидовка!..
– О чем тут кричать? Заплати ей, что она требует, так и дело с концом!
– Нет, боярин, хоть убей меня на этом месте...
– Алексей! я не люблю приказывать десять раз одно и то же.
– Ну, как хочешь, боярин, - отвечал Алексей, понизив голос.
– Казна твоя, так и воля твоя; а я ни за что бы не дал ей больше копейки. . Слушаю, Юрий Дмитрич, - продолжал он, заметив нетерпение своего господина.
– Сейчас расплачусь.
– Позволь мне заплатить ей, боярин!
– сказал Кирша, - разумеется, твоими деньгами.
– Пожалуй.
– Давай-ка пять алтын, Алексей. Да, кстати, вот никак она сама изволит сюда идти.
Старуха, в изорванной кичке и толстом сером зипуне, вошла в избу, перекрестилась и, поклонясь низехонько на все четыре стороны, сказала Алексею:
– Ну что ж, мой кормилец, не держи меня, рассчитывайся.
– Вот я с тобой рассчитаюсь, тетка, - сказал запорожец, - а он ничего не знает. Поди-ка сюда! Ты просишь пять алтын за твое молоко?
– Да, батюшка, пять алтын. Прошу не погневаться: я в своем добре вольна...
– Знаю, мой свет, знаю. Вот пять алтын - получай!
Старуха с жадностию схватила деньги и принялась их считать.
– Ну что, так ли?
– спросил запорожец.
– Так, батюшка!
– Все ли ты сполна получила?
– Все, отец мой!
– Слышишь, хозяин? Будь свидетелем. Ну, тетка, глупа же ты!
– А что, мой кормилец?
– Ах ты дура неповитая! ну те ли времена, чтоб продавать горшок молока по пяти алтын? Мы нигде меньше рубля не платили.
– Как так, батюшка?
– Да так. Опростоволосилась, голубушка, вот и все тут!
– Не меньше рубля!
– повторила старуха, всплеснув руками.
– Ах я глупая! Все-то нас, бедных, обманывают...
– И, тетка, на то в море щука, чтоб карась не дремал!
– Не грех ли вам обижать старуху!
– Да чем мы тебя обижаем? Что запросила, то и даем.
– Бог вам судья, господа честные, обманывать круглую сироту!
– Какая ты сирота!
– закричал Алексей.
– У тебя вся изба битком набита внучатами.