ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО
Шрифт:
Постоянно и неизмнно содержа въ себ истинную и живую вру, усвояя ее себ не только умомъ но и чистымъ сердцемъ, св. юродивые исполнялись чувствомъ высочайшаго благоговнія и совершеннйшей преданности къ Богу, дятельно стремясь проявить эту преданность во всемъ своемъ внутреннемъ поведеніи. Живая вра въ Бога вводила ихъ въ непосредственное присутствіе Божіе, давала имъ созерцать безконечное величіе свойствъ и совершенствъ Божіихъ, а созерцаніе этихъ свойствъ вызывало въ нихъ благоговніе къ Богу, всецлую преданность святой Его вол. Вполн сознавая свою зависимость отъ Бога, свое въ Немъ возрожденіе, жизнь, спасеніе, они поставляли Бога средоточіемъ всей своей жизни и „преображались". Для достиженія состоянія преображенія со стороны св. юродивыхъ употреблялись: молитва, благочестіе, размышленіе, созерцаніе. Размышленіе, возбуждаемое молитвою и благочестіемъ, возводило ихъ умъ къ созерцанію Высочайшаго Существа. Созерцать, вдь, и значитъ – забыть все и себя самого, умереть совсмъ для вншняго міра, отказаться отъ всякихъ собственныхъ мыслей и всецло съ безпредльною ревностью погрузиться въ Бог и преобразоваться. Принимая это во вниманіе, легко понять непонятныя т состоянія преображенія, которыхъ достигали путемъ аскетическаго созерцанія св. юродивые [29] . Разсмотримъ одно изъ проявленій высшаго созерцательнаго аскетизма въ подвиг „юродства", описанное пресвитеромъ константинопольскимъ Никифоромъ со словъ того лица, которое испытывало такое состояніе, т. е. св. Андрея юродиваго. Вотъ что онъ ему разсказывалъ: „въ сладкомъ двухъ-недльномъ сн я видлъ неизреченныя откровенія Божіи. Я находился въ прекрасномъ и дивномъ раю и не знаю, какъ я сюда попалъ – въ тл или не въ тл – не знаю. Но я замтилъ на себ свтлое одяніе и на голов внецъ изъ цвтовъ: царскій поясъ опоясывалъ мое одяніе. Я восхищался красотами райскими: тамъ было много садовъ и въ нихъ росли высокія деревья, испускающія отъ втвей благоуханіе. Одни изъ деревьевъ цвли непрестанно, другія – украшались златовидными листьями, иныя – имли различные, несказанной красоты плоды. Невозможно сравнить райскія деревья съ земными, „Божія бо рука, нечеловческая насади я". Находилось тамъ безчисленное множество птицъ; у однхъ были золотыя крылья, у другихъ были благо цвта, а у нкоторыхъ – пестраго. Он сидли на вткахъ райскихъ деревъ и пли. Отъ ихъ пнія услаждалось мое сердце. Сады т были расположены въ стройномъ порядк („якоже станетъ полкъ противу полка"). Они орошались большою ркою, протекавшею посредин рая. По ея берегамъ раскинулъ свои втви виноградъ съ золотыми листьями. Тихій втеръ колебалъ деревья райскихъ садовъ. На меня напалъ страхъ и мн думалось, что я стою вверху тверди небесной. Юноша, одтый въ багряницу, проходилъ мимо меня. Я послдовалъ за нимъ и вотъ увидлъ большой красивый крестъ радужнаго цвта; вокругъ него стояли огнезрачные пвцы и пли какую-то сладкую хвалебную пснь. Юноша, подойдя къ кресту, поцловалъ его и мн веллъ тоже приложиться къ нему. Я съ радостію и страхомъ лобызалъ крестъ усердно. Посмотрвъ внизъ, я увидлъ подъ собою нчто въ род морской бездны и, думая, что я хожу по воздуху, испугался и началъ кричать своему проводнику: „Господи, боюся, да не ниспаду въ глубину". Онъ же сказалъ мн: „не бойся, подобаетъ бо намъ взойти выше" и подалъ мн руку. Тотчасъ мы поднялись выше второй тверди, и увидлъ я тамъ дивныхъ
[29] Напр. св. Михаилъ Клопскій „нкогда во единомъ час обртеся въ притвор св. Софіи, и паки въ обители св. Троицы" (Новг. еп. вд. № 21, 1898 г., стр. 1401), или св. Василій блаж. одновременно, находясь въ Москв, заливалъ пожаръ въ Новгород и пр. и пр.
[DCCIX] VI, 1 – 2. (сдяща на престол высоц и превознесенн, и серафимы стояху окрестъ; б же оболченъ въ ризу багряну, лице же Его пресвтло, и очи прелюбезн взирающіи на мя)
[DCCX] Четьи-Минеи окт. 2, л. 13 об., 14 – 15. (на мст, идже бхъ перве, во угл лежащъ)
Прежде всего нацо ршить вопросъ о мст восхищенія св. Андрея. Область, куда былъ восхищенъ св. юродивый Андрей названа третьемъ небомъ, раемъ [DCCXI] . Что это за область третье небо? гд она находилась? Подъ именемъ неба въ священномъ писаніи часто разумется воздушное пространство, висящее надъ нашею землею [DCCXII] , въ которомъ замчаются явленія: втра, мрака, облаковъ, тучъ, града, грозной бури, бывающія въ воздух. Впрочемъ, воздухъ въ св. писаніи называется небомъ не въ собственномъ значеніи этого слова; подъ именемъ неба собственно разумется то необъятное для взора человческаго пространство, которое заключаетъ въ себ небесныя тла и оканчивается въ глазахъ шарообразнымъ сводомъ [DCCXIII] . Затмъ, въ св. писаніи подъ именемъ неба разумется небо высшее всхъ небесъ. На этомъ неб обитаетъ Самъ Богъ [DCCXIV] , безплотные духи [DCCXV] и праведные души людей [DCCXVI] . Отъ того оно и называется обиталищемъ Божіимъ [DCCXVII] , домомъ Отца Небеснаго [DCCXVIII] , небомъ небесе [DCCXIX] , градомъ, котораго художникъ и строитель есть Богъ [DCCXX] и др. именами, которыя вс на человческомъ язык означаютъ не что другое, какъ міръ духовный. Вроятно, и разумется подъ третьимъ небомъ или раемъ, куда восхищенъ былъ св. Андрей, міръ духовный. Въ основаніе этой вроятности можно полагать какъ самое названіе неба, куда былъ восхищенъ св. Андрей, третьимъ, такъ и названіе рая, тождественное третьему небу. Небо третье, т. е. высшее, совершеннйшее; оборотъ рчи – еврейскій, замчаемый и въ нашихъ богослужебныхъ книгахъ [DCCXXI] и выражающій собою полноту и совершенство предмета. Раемъ называлось всякое пріятное мсто, но преимущественно тотъ едемскій садъ, гд пребывали наши прародители. Такъ какъ на земл нтъ ничего того, чтобы человкъ зналъ и могъ представлять выше и вожделенне невиннаго состоянія первобытной четы, то слово Божіе примнительно къ человческому понятію, употребляетъ слово рай и для выраженія будущаго его блаженства: „днесь со Мною будеши въ раи" сказалъ Спаситель раскаявшему разбойнику" [DCCXXII] , „наше жилище на небесхъ есть" [DCCXXIII] , „въ дому Отца небеснаго обители многи суть" [DCCXXIV] . Поэтому то, и надо думать, что св. Андрей былъ восхищенъ въ блаженное жилище небожителей, какъ самъ онъ о томъ разсказывалъ [DCCXXV] . Гд же находится это жилище? по буквальному смыслу словъ св. Андрея блаженное жилище небожителей представляется въ высот стихійной („выше вторыя тверди"). Свящ. писаніе тоже учитъ, что Богъ оттуда говорилъ человку въ начал временъ и продолжаетъ подавать свои наставленія устами пророковъ, апостоловъ, оттуда ангелы нисходятъ и по возвщеніи воли Божіей опять удаляются [DCCXXVI] , туда вошелъ Богочеловкъ [DCCXXVII] , наконецъ, ангелами возносятся и блаженныя души [DCCXXVIII] . Но это только символы, подъ которыми изображается міръ духовный, а не самые предметы. „Богъ представляется живущимъ на высот, которая надъ нами, только въ означеніе Его славы, могущества, величія и власти, ибо естественно человку представлять себ Царя, живущимъ или сидящимъ на высот, что такъ люди, по внушенію самой природы, обращаютъ очи гор, когда призываютъ Бога въ свидтели, или просятъ Его помощи. На земл нтъ языка, способнаго къ изображенію предметовъ духовныхъ. Почему и св. Писаніе не иначе изображаетъ ихъ, какъ подобіями, взятыми изъ видимой природы. Небеса стихійныя, какъ по своей высот и величію, такъ и по своему постоянству и безпредльности, особенно способны быть символами вещей духовныхъ, которыя сами по себ славны и вчны. А такъ какъ и умныя силы и праведныя души по внутренней чистот и святости близки къ Богу и ясно видятъ славу Тріипостаснаго Божества, ибо управляются уже видніемъ, а не врою, то и ихъ блаженство, проистекающее изъ созерцанія величія Божія, представляется подъ видомъ неба или царства небеснаго. При чемъ однако никогда не должно сливать образовъ съ предметами изображаемыми" [DCCXXIX] . И Господь, съ мста жилища своего взирающій на сыновъ человческихъ [DCCXXX] , есть вмст Богъ приближающійся, а не Богъ издалеча [DCCXXXI] . Господь, слышащій съ небесъ [DCCXXXII] , въ то время близокъ ко всмъ призываюшимъ Его [DCCXXXIII] ; Богъ, посылающій свою помощь, тмъ не мене пребываетъ съ нами въ скорби [DCCXXXIV] ; Господь, возшедшій превыше всхъ небесъ, есть и будетъ съ нами до скончанія вка [DCCXXXV] . Тоже должно думать и о мір духовномъ вообще. Духовный міръ не ограничивается извстнымъ пространствомъ и не заключается въ извстномъ мст. Его предлъ не есть предлъ чувственности, какъ бы, т. е., начало Его было тамъ, гд оканчивается чувственность. Итакъ, третье небо, по внутреннему смыслу св. Писанія, не означаетъ стихійной высоты, или какогонибудь мста, но высоту блаженства духовнаго. Оно есть небо умное, небо чистоты и славы. Это небо близь насъ есть: ангелы, хранители людей, всегда присутствуя при нихъ, ввренныхъ ихъ попеченію, постоянно предстоятъ и на неб предъ лицемъ Отца небеснаго [DCCXXXVI] . Это понятіе берется съ первыхъ чиновъ близкихъ къ особ государя. Это небо при насъ; напр. Іаковъ говоритъ посл виднія лствицы: „истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал!" [DCCXXXVII] . Это небо даже внутрь насъ есть: „малъ сосудъ есть сердце, говоритъ св. Макарій Великій, но въ немъ пріяты бываютъ вся вещи: тамо Богъ, тамо ангелы, тамо животъ и царство, тамо небесные грады, тамо сокровища благодати" [DCCXXXVIII] . Короче: такъ какъ Богъ не иметъ нужды въ томъ или другомъ мст, и такъ какъ блаженство духовъ состоитъ въ созерцаніи Божества, то рай или третье небо можетъ быть везд, ибо Богъ везд, преимущественно же тамъ, гд Онъ являетъ или свое величіе или свою безмрную благость. Прекрасно выражаетъ эту мысль св. Церковь въ трипснц въ навечеріи Рождества Христова: „обхождаху ангели, якоже престолъ херувимскій, ясли, вертепъ-бо небо зряху, лежащу въ немъ Владыц". По вшествіи Богочеловка въ вертепъ, вошло съ Нимъ туда и небо съ цлымъ небеснымъ величіемъ. Теперь нсколько словъ объ образ восхищенія св. Андрея юродиваго. Онъ разсказываетъ о немъ, какъ о чемъ-то неизвстномъ; „И не понимал я, «в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает». Но я видел себя облеченным в светлое, как бы из молний сотканное, одеяние, на голове моей лежал венок, сплетенный из многих цветов; я был опоясан царским поясом и сильно радовался при виде той красоты; умом и сердцем удивлялся я несказанной прелести рая Божия и услаждался, ходя по нему." [DCCXXXIX] . Вн-ли тла св. Андрей восхищенъ былъ въ рай или въ тл? безъ тла-ли душа его созерцала тайны міра духовнаго, или въ тл, но приведенная въ состояніе сверхъ естественное? конечно, для всемогущества Божія ничего не значило восхитить на время душу св. Андрея изъ тла; но трудно усмотрть необходимость въ такомъ безпримрно чудесномъ дйствіи, каково отлученіе души отъ тла въ живомъ человк; міръ духовный, какъ видли, – близъ насъ: преграда, отдляющая человка, есть чувственность послдняго. Поэтому, со стороны человка нужно только, чтобъ уничтожилось въ немъ преобладаніе чувственности, чтобъ въ его душ раскрылась способность сообщенія съ міромъ духовнымъ и, человкъ, оставаясь въ тл, безъ всякой перемны мста, по мр раскрытія духовной стороны его, будетъ въ обществ небожителей. Такъ, Іаковъ видитъ въ сновидніи лствицу, „вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней." [DCCXL] . Тайновидецъ, восхищенный въ дух на великую и высокую гору, созерцаетъ св. Іерусалимъ, „нисходил с неба от Бога. Он имеет славу Божию.” [DCCXLI] . Но можетъ ли человкъ, оставаясь въ тл, быть въ такомъ тсномъ чрезвычайномъ сообщеніи съ горнимъ міромъ, въ какомъ находился св. Андрей? онъ былъ восхищенъ въ рай, до третьяго неба и слышалъ 3 слова отъ самого I. Христа, не сознавая былъ-ли онъ тогда въ тл, или кром тла. По свидтельству мужей, опытныхъ въ тайнахъ міра духовнаго, которые сами были зрителями, или приняли наставленіе отъ отцевъ и изъ устъ ихъ научились истин, такое сообщеніе человка съ горнимъ міромъ въ тл возможно. Св. отцы говорятъ, что подобныя виднія бываютъ:
[DCCXI] Св. Андрей говорилъ: „азъ видхъ себ въ раи красномъ” (и слышал там неизреченные глаголы и созерцал незримые для смертного красоты рая), тамъ же, л. 14 об.
[DCCXII] Пс. XVII, 28.
[DCCXIII] Быт. XXVII, 28.
[DCCXIV] Ефес. IV, 1, 10.
[DCCXV] Евр. XII, 22.
[DCCXVI] Лк. X, 12; Ефес. II, (.; Филипп. III, 20.
[DCCXVII] 3 Царств. VIII, 27.
[DCCXVIII] Іоанн. XIV, 2.
[DCCXIX] 3 Царств. VIII, 27.
[DCCXX] Евр. XI, 10.
[DCCXXI] О треблаженное древо, треокаянный и т. п.
[DCCXXII] Лк. ХХІII, 43.
[DCCXXIII] Филипп. III, 20.
[DCCXXIV] Іоанн. XIV.
[DCCXXV] „видхъ тамо, въ раю, вышше вторыя тверди, дивныя мужи, и покой ихъ, и радость праздника ихъ неизглаголанна языкомъ человческимъ", Четьи-Минеи 2 окт., л. 15.
[DCCXXVI] Суд. XIII, 20.
[DCCXXVII] Ефес. IV, 10.
[DCCXXVIII] Лк. XVI, 22.
[DCCXXIX] Христ. чт. 1827 г., ч. 27, стр. 206.
[DCCXXX] Пс. XIII, 2.
[DCCXXXI] Іерем. XIII, 23, 24.
[DCCXXXII] 2 Парал. XIV, 23.
[DCCXXXIII] Пс. СХLІ, 18.
[DCCXXXIV] Пс. XI, 15.
[DCCXXXV] М. XXVIII, 20.
[DCCXXXVI] М. XVII, 10.
[DCCXXXVII] Быт. XXVIII, 16. (Господь есть на мст семъ, азъ же не вдхъ)
[DCCXXXVIII] Смотр. Дим. Ростовск. въ слов на Р. Хр. ч. III.
[DCCXXXIX] Четьи-Минеи, Окт. 2, л. 14 об. (не рзумхъ же себе, аще въ тл быхъ, или кром тла, Богъ всть, что ми бысть, не вмъ, яко же бо кто всю нощь спитъ сладко, и заутра востанетъ, тако азъ чрезъ дв недли пребывахъ въ сладкомъ видніи, якоже Божіе изволеніе веляше)
[DCCXL] Быт. XXVIII, 12 (утвержденную на земли, еяже глава досягаше до небесъ, и ангели Божіи восхождаху по ней. Господь же утверждашеся на ней)
а) внезапны и быстры: человкъ мгновенно, божественною силою, переносится изъ страны чувственной въ духовную,
б) столь сладостны для ума и сердца, что человкъ, если бы это зависло отъ его воли, никогда не разлучался бы съ ними,
с) способны до такой степени восторгать духъ нашъ, что онъ какъ-бы вовсе отдляется отъ тла, забываетъ его, вслдствіе чего длается оно тогда безчувственнымъ и какъ бы мертвымъ. „Егда бываетъ неизреченное видніе, говоритъ св. Исаакъ Сиринъ, перестанутъ тогда уста и языкъ и сердце, иже помысломъ хранитель, и умъ чувствомъ кормникъ, и мысль скоро летящая: и не ктому имать мысль молитву, ни движеніе, ни самовластіе, но наставленіемъ наставляется силою иною и плненіемъ содержится въ часъ онъ, и бываетъ въ непостижимхъ вещехъ, идже не всть, ни хотніе имать чего и въ изступленіи бываетъ, и по словеси апостолову, аще въ тл, или вн тла – не всть". Въ другомъ мст: „внегда дйствомъ духовнымъ движется душа къ онымъ Божественнымъ и подобно Божеству, уставлена будетъ непостижимымъ соединеніемъ, и просвтится лучею высокаго свта въ своихъ движеніяхъ; и егда сподобится умъ почувствовати будущаго блаженства, и себе забываетъ и всхъ сущихъ зд, и не ктому взимаетъ движеніе въ чемъ, но пребываетъ вн хотнія въ мысли безплотныхъ, въ яже убо не повелна быша чувства сказати, то вжизается въ теб радость, умолчающая языкъ неуподобленіи пищи его. Кипитъ изъ сердца сладость нкая, и привлачитъ человка всего изъ всего неощутн, на время и время; нападаетъ на все тло пища нкая и радованіе, якоже плотскій языкъ не можетъ изрещи сія, дондеже вся земная пепелъ и уметы вмнитъ въ памяти сей, и егда найдетъ человку она пища, сице непщуетъ сицевый въ онъ часъ, яко нсть ино что небесное царство, точію се. И аще не бы Богъ предлъ положилъ въ живот семъ таковымъ вещемъ, не имлъ бы человкъ изыти оттуда отъ виднія ихъ дивнаго. Но сія суть неизреченна, не неизглаголанна и страшна, якоже глаголетъ Симеонъ, Новый богословъ. Воистину страшна и паче слова. Зрю свтъ, его же міръ не имать, посред келліи на одр сдя; внутрь себя зрю Творца міру, Который на небеси будучи, и въ сердц моемъ есть, зд и тамо зритъ ми ся, и бесдую, и люблю, и ямъ питая ся добр единымъ Боговидніемъ, и съединився ему, небеса превосхожу. И сіе вмъ извстно и истинно. Гд же тогда тло, не вмъ” [DCCXLII] . Причина, отчего при такихъ видніяхъ человку кажется, что онъ переносится куда-то, не зная, въ тл, или кром тла, скрывается въ измненіи состоянія созерцающаго. Внезапное, быстрое измненіе естественнаго состоянія, мгновенный переходъ изъ чувственной страны въ духовную, созерцаніе невдомыхъ предметовъ, которыхъ красота невыразима, чмъ другимъ можетъ показаться, какъ не перенесеніемъ въ прекрасный міръ? а быстрая смна сверхъестественнаго состоянія, незамтный переходъ отъ духовнаго къ чувственному, мгновенное сокрытіе неизреченной красоты, чмъ другимъ можетъ показаться, какъ не снисшествіемъ изъ прекраснаго міра? Во время такихъ видній духъ необходимо долженъ былъ раскрыться (этимъ легко объясняется разность повствованій о ра и неб въ жизнеописаніяхъ святыхъ. Святые видли рай по степени раскрытія духовной способности и ослабленія союза души съ тломъ, такъ какъ по замчанію Премудраго „тло тлнное отягощаетъ душу, и земное жилище обременяетъ умъ и не попускаетъ ему возноситься въ свойственную область духовъ" [DCCXLIII] . Отсюда, находящемуся въ сверхъестественномъ состояніи человку и потомъ пришедшему въ себя, естественне подумать, что тла съ нимъ не было, нежели, что онъ находился въ тл. Если же такъ, если человкъ, находясь въ тл, безъ всякой перемны мста (какъ видно изъ словъ св. Андрея: „проснувшись, очутился я на том самом месте, где находился ранее, лежащим в углу. И удивлялся я тому, где я был во время видения, и тому, что сподобился видеть." [DCCXLIV] , можетъ быть восхищенъ до слышанія неизреченныхъ глаголовъ, и не сознавать, въ тл-ли онъ тогда находится, или кром тла, то можно и, кажется, должно думать, что и св. Андрей, во время сообщенія съ горнимъ міромъ, находился въ сверхъестественномъ состояніи духа, т. е. душа его раскрылась въ это время для духовнаго міра до возможной степени раскрытія въ тл, такъ что узы, соединявшія ее съ тломъ, какъ бы вовсе уничтожились, прервались. Значитъ, св. Андрей во время восхищенія былъ въ тл, такъ сказать, кром тла, былъ весь въ дух, а духъ весь въ Бог.
[DCCXLII] Творенія св. Исаака Сирина. Москва. 1854 г. стр. 290 и слд.
[DCCXLIII] Прем. Сол. IX, 9, 15.
[DCCXLIV] Четьи-Минеи, Окт. 2, л. 15 об. (воспрянувъ, обртохся на мст, идже бхъ перве, во угл лежащъ, и удивляхся, гд бхъ въ видніи, и что сподобихся видти)
Св. Андрей юродивый выражаетъ сущность полученнаго имъ откровенія въ раю въ слдующихъ словахъ: „слышахъ же премилосердаго Творца моего, пресладкими и пречистыми своими усты, три словеса Божественная изрекшаго ко мн, коихъ св. Андрей не восхот явити". Можно думать, что св. Андрей восхищенъ былъ въ рай, или до третьяго неба, не столько для слуха, сколько для зрнія. Это было прямое видніе; св. Андрею позволено было въ этомъ восхищеніи, такъ сказать, заглянуть въ блаженное жилище духовъ и праведныхъ душъ, – посмотрть на ихъ состояніе, на занятія [30] , на предметы ихъ окружающіе, на взаимныя отношенія, вообще, если можно такъ выразиться, на ихъ небесный бытъ. Такъ, св. Андрею позволено было вознестись духомъ въ блаженное мстопребываніе небожителей, взглянуть на убранство и красоту небеснаго свода, отъ дивнаго созерцанія которой никогда не согласился бы оторваться созерцающій, по словамъ преп. Нила Сорскаго [DCCXLV] , если бы только это было въ его вол, и если бы Богъ не положилъ предла таковымъ видніямъ. Но отчего св. Андрей не хотлъ сказать, что ему говорилъ Іисусъ Христосъ? отъ того, должно быть, что, находясь въ состояніи сверхъестественномъ, онъ слышалъ эти слова и имлъ видніе, а когда закрылся отъ него духовный міръ, то въ немъ осталось впечатлніе высокое: отъ умаленія и сознанія своего окаянства, трепета и ужаса, охватившихъ его при воспоминаніи о семъ, онъ и „не восхот явити" сказанныхъ ему Іисусомъ Христомъ трехъ словъ.
[30] Видхъ и слышахъ множество небесныхъ силъ поющихъ и славословящихъ Бога и пр., там же, л. 15.
[DCCXLV] Цер. Іер. т. V, стр. 251
Въ чемъ нравственный смыслъ разбираемаго виднія? для чего оно нужно было св. Андрею? а для того, чтобы укрпить его въ подвиг юродства, который съ начала пріятія его и до конца былъ устланъ терніями. Видніе и слова Христа были, такъ сказать, опорою для св. Андрея въ его трудномъ подвижничеств „да утшится зд на время", какъ разсказывалъ св. Андрей въ начал виднія [DCCXLVI] .
Безъ нравственной высшей поддержки человкъ, сколько бы ни были велики силы его духа, не устоитъ никогда противъ безпрестанно вооружающихся на него бурь и смятеній и падетъ подъ ихъ тягостью. Св. Андрей въ своей многоскорбной жизни только въ Бог и могъ находить себ утшеніе; на земл же онъ былъ почитаемъ, „яко юродъ"; къ Нему то онъ мысленно и переносился въ горькія минуты своей жизни. Посл чего горести его растворялись сладостью, и изнемогавшій духъ воодушевлялся новою силою: „ даже и теперь, при воспоминании о том видении, говорилъ св. Андрей, преисполняюсь неизреченною радостью” [DCCXLVII] .
[DCCXLVI] Л. 14 об.
[DCCXLVII] Четьи-Минеи Окт. 2, л. 15. (егда и нын помыслю оное видніе, говорилъ св. Андрей, исполняюся неизреченныя радости)
ГЛАВА X Разборъ возраженій противъ цлесообразности „юродcтва". Значеніе „юродства", какъ высшаго самоотверженія. Заключеніе.
Намъ остается еще разобраться въ тхъ возраженіяхъ и недоумніяхъ. – которыя вызываетъ и можетъ вызывать „юродство" о Христ въ малопонимающихъ сущность этого подвига. Возраженія эти касаются прежде всего „юродства", какъ явленія страннаго, непонятнаго, соблазнительнаго. Подобныя возраженія вызываются при поверхностномъ знакомств съ жизнію св. юродивыхъ у интеллигентнаго человка, и притомъ, слишкомъ далекаго отъ той среды, отъ той жизни, какую рисуютъ Четьи-Минеи. Думается, что такому человку необходимо напомнить, прежде всего, что понятія – „странный", „грубый" – слишкомъ широкія понятія, объемъ и содержаніе которыхъ необходимо съузить, когда мы начинаемъ разбирать поведеніе и жизнь лицъ иной среды, другого времени и, наконецъ, иного направленія. Нравы и обычаи различны въ разныхъ классахъ общества и мняются съ годами. Безспорно для всякаго, что человкъ высшаго круга, вращающійся въ сферахъ сложныхъ и утонченныхъ взаимоотношеній между людьми, найдетъ много очень наивнаго въ жизни нашихъ прямодушныхъ и простыхъ крестьянъ. Не мене очевидно и то, что ныншнее время, – время утонченной вжливости и приличій, – далеко ушло отъ старины, и современный человкъ уже начинаетъ стыдиться исполнять многіе даже изъ добрыхъ и естественныхъ обычаевъ ея; его щекотитъ то, къ чему былъ равнодушенъ или даже, чмъ дорожилъ его предокъ. Но, кажется, всего боле можетъ отдлять одного человка отъ другого рознь въ мысляхъ, чувствахъ, словомъ, въ направленіи всей духовной жизни.
Когда эта рознь обнаруживается между тмъ, что принято всми въ обществ, какъ здоровое трезвое, и взглядами отдльнаго человка, не желающаго подчиняться общественной логик, – то послдній является оригиналомъ, эксцентричнымъ. По сложившимся условіямъ людской, общественной жизни, насквозь пропитанной явною и скрытною ложью и неправдой, попасть въ чинъ юродиваго самое легкое дло. Въ самомъ дл, стоитъ ршиться только говорить всмъ и всегда правду безъ прикрасъ, безъ лицемрія и лести, стоитъ не дозволять себ ни одного изъ тхъ лживо-гнилыхъ словъ, которыми покрываютъ себя часто неискренность, обманъ и даже вражда, чтобы тотчасъ же прослыть за идіота, юродиваго. Герои Достоевскаго – Левъ Николаевичъ Мышкинъ и Алексй едоровичъ Карамазовъ („Идіотъ" и „Братья Карамазовы") разсуждаютъ и дйствуютъ не по логик окружающаго ихъ общества, а потому и являются странными.
Вотъ что на этотъ счетъ говоритъ у него старецъ Зосима своимъ прежнимъ товарищамъ посл того, какъ совершенно измнилъ свою жизнь: „гд вамъ познать это (т. е. мою жизнь). Я разъ въ жизни поступилъ предъ вами истинно, и что же, сталъ для васъ точно юродивый: хоть и полюбили меня, а все-таки надо мной сметесь" [DCCXLVIII] . Но о св. юродивыхъ мы должны сказать, что рознь между ними и современнымъ имъ обществомъ простирается еще дале, чмъ указано и доходитъ до полной противоположности интересовъ той и другой стороны, потому что св. юродивые ни во что вмняютъ все то, чмъ живетъ окружающій ихъ міръ. По отношенію къ нимъ и обществу въ данномъ случа сбываются слова святого апостола Павла: „душевный человкъ, не принимаетъ того, что отъ духа Божія, потому что онъ почитаетъ это безуміемъ и не можетъ разумть, потомучто о семъ надобно судить духовно. Но духовный судитъ о всемъ, а о немъ судить никто не можетъ" [DCCXLIX] . Св. юродивыхъ, какъ людей духовныхъ, могли понимать только такіе же, какъ и они, духовные люди, т. е. вполн отршившіеся отъ міра. Характерный случай представляетъ житіе св. Исидоры тавеннисіотской, о чемъ было говорено выше. Изъ житія св. Кипріана Устюжскаго извстно, что онъ любилъ принимать къ себ св. юродиваго Прокопія (Устюжскаго) и много утшался посщеніемъ этого угодника Божія [DCCL] . Изъ житія преп. Иринарха затворника видно, что на его духовное развитіе много вліялъ св. юродивый Іоаннъ Власатый, и что, когда Иринархъ терплъ временное изгнаніе изъ обители, то пользовался совтами и утшеніемъ отъ него [DCCLI] . Словомъ, для людей того же духовнаго склада, какимъ отличались св. юродивые, для соучастниковъ въ одной общей брани духовной, какая ведется всми св. угодниками, странности св. юродивыхъ не казались таковыми, такъ какъ въ духовной жизни они естественны и цлесообразны. Въ самомъ дл, духовная жизнь на высшихъ ступеняхъ ея развитія очень развтвляется; брань съ невидимымъ врагомъ, старающимся при всякомъ случа привнести въ эту жизнь что либо свое, усложняется, видоизмняются пріемы и средства въ этой брани. Вотъ одинъ изъ нихъ, указываемый св. Лствичникомъ: „постараемся, говоритъ онъ, не только бороться съ демонами, но и нападать на нихъ. Кто побдилъ страсти, тотъ поражаетъ демоновъ, притворно показывая, что иметъ страсти и тмъ обманываетъ своихъ враговъ, оставаясь неуязвленнымъ для нихъ [DCCLII] . И здсь заключается разгадка такихъ непонятныхъ явленій въ жизни св. юродивыхъ, какъ напримръ – одинъ блаженный сълъ торопливо принесенную ему нкіимъ виноградную кисть, показывая демонамъ въ себ чревоугодника; или другой изъ братіи, вовсе не желавшій первенства, притворялся, что домогается этого [DCCLIII] .
[DCCXLVIII] Братья Карамазовы, стр. 347.
[DCCXLIX] 1 Кор., X, 4, 15.
[DCCL] Четьи-Минеи, сент. 29.
[DCCLI] Тамъ же, сент. 3.
[DCCLII] Ковалев., стр. 76.
[DCCLIII] Тамъ же.
Но „юродство" непонятно съ той стороны, что въ жизни св. юродивыхъ часто проявлялись и такіе поступки, которыхъ имъ, повидимому, не слдовало бы совершать и которые, кажется, не могутъ служить предметомъ подражанія для другихъ, напримръ, иногда они не наблюдали правилъ приличія въ церкви. Такъ о св. Симеон юродивомъ извстно, что онъ, придя однажды въ церковь, сталъ гасить свчи орхами, а когда его хотли оттуда выгнать, то онъ началъ бросать ихъ въ женщинъ; волочилъ по улицамъ мертвую собаку и пр., св. юродивые являли полное невоздержаніе, иногда не посщали церкви и т. п. Относительно этихъ поступковъ можно сдлать вотъ какое замчаніе. Не всякій законъ иметъ обязательную силу для всхъ состояній человчества. Законъ есть средство, ведущее человка къ духовной жизни. А степени духовной жизни различны, слдовательно, и средства, возводящія отъ одной ступени къ другой, также неодинаковы. Значитъ, кром главныхъ существенныхъ законовъ, обязательная сила которыхъ простирается на вс возрасты духовной жизни, есть и такіе, которые при переход отъ низшей степени къ высшей, теряютъ свою обязательность. Въ новой жизни – новый законъ, значитъ, прежній законъ, приспособленный къ низшимъ степенямъ жизни, для человка, достигшаго высшихъ ея степеней не иметъ прежней обязательности. Поэтому, неудивительно, еспи св. юродивые, достигшіе высшей степени духовнаго совершен ства, иногда не выполняли требованій законовъ церкви.
Потомъ, правила церкви, отъ которыхъ отступали иногда св. юродивые, не суть совершенно безусловныя. Цль выше средствъ. Поэтому, для нравственной цли, и слдовательно для тхъ цлей, отъ которыхъ зависитъ достиженіе этой высшей цли, нисколько не предосудительно, если св. юродивый, посл долговременнаго поста, прибгалъ къ такому средству, которое правилами церкви возбраняется не безусловно (лъ, напр., съ жадностію – какъ св. Симеонъ и пр.).
Затмъ, ду посл чрезмрнаго поста можно объяснить чисто личнымъ желаніемъ св. юродивыхъ избавить себя отъ гордости, которая унижаетъ человка и упраздняетъ добродтели; значитъ, они ли посл усиленнаго поста открыто потому, чтобы скрыть свой подвигъ и отогнать отъ себя демона, который, по словамъ преп. Исидора Пелусіота, внушаетъ иногда чрезмрный постъ, такъ какъ знаетъ, что постникъ такъ можетъ разслабть тломъ, что будетъ безполезенъ и для себя и для другихъ; и когда болзнь отъ времени усилится, то отпадетъ отъ вры, предастся отчаянію и начнетъ богохульствовать [DCCLIV] . Кром того, вкушеніе посл долговременнаго поста вовсе не свидтельствовало о жадности св. юродивыхъ. Они ли не для удовольствія, но какъ длатели Божіи, для бодрости въ длахъ Христовыхъ.
[DCCLIV] Христ. чт. 1844 г. ч. стр. 37