Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
Однажды одна сестра ей пожаловалась, что родственники доставляют той не так много радостей, как хотелось бы, хотя та нередко нуждается в них. Элизабет побеседовала с ней очень приветливо — так что та получила от разговора немалое утешение, — настоятельно посоветовав обратиться с этой заботой к нашему Господу. А среди прочего она рассказала сестре, что и сама один раз была искушаема такой же печалью. Тогда сестра обратилась к нашему Господу и усердно умоляла Его, чтобы Он в этом деле явился ей на подмогу. Наш любезный Господь тотчас сие обещал, и Его благодатью ее сердце было изрядно утешено. В помощь Он привел на память ей то, что сказал [некогда] Левию: «Откажись от наследия отца твоего и от благ сего мира, ибо Я Сам стану твоим» [251] . Тогда ради Бога отреклась она добровольно от всего, что излишне, а Господь наш промыслил, чтобы у нее не было в том недостатка.
251
«Откажись от наследия отца твоего ~ ибо Я Сам стану твоим». — Ср.: Мк. 2: 14; Лк. 5: 27.
Добродетельно послужив Господу изрядное время, блаженная сестра Элизабет Бехлин сподобилась блаженной кончины и отошла из этого мира.
[XXXIII]
О
Блаженная сестра Элсбет из Келлинкона пришла в сию обитель, когда ей исполнилось VI лет. Сестре, записавшей сие, она говорила, что тогда шел XXX год после того, как был учрежден Орден, и XVIII год, как был основан монастырь Тёсс [253] . Состарившись в Ордене, она тем обладала в себе, что нынче, увы, многим из нас, находящимся в духовном звании, кажется никчемным и вовсе презренным, но что человека, который имеет сие, делает Богу очень угодным. А это вот что: она была поборницей строгости и труда, телесной нищеты и страдания, а также того, чтобы в глазах людей выглядеть ничтожной и малой. Такую-то добродетель она имела в себе.
252
Эта сестра была уроженкой селения, ныне называемого Кёлликен, относящегося к округу Цофинген кантона Аргау; кроме того, известен замок с тем же названием, расположенный между городами Арау и Цофинген.
253
...ей исполнилось VI лет ~ тогда шел XXX год после того, как был учрежден Орден, и XVIII год, как был основан монастырь Тёсс. — Доминиканский Орден был учрежден в 1215 г. (см. примеч. 3 к «Предисловию Элизабет Штагель»). Монастырь Тёсс был построен в 1233 г. Элсбет из Келлинкона родилась в 1227 г.; Э. Штагель застала ее в 90-летнем возрасте, в 1317 г. Следует предположить, что родившаяся в 1300 г. Штагель вела свои записи с семнадцати лет, однако оформила их в сестринскую книгу лишь к 1340 г.
В детстве она росла в великой строгости и глубокой нищете. И нам рассказывали, что, будучи еще очень маленькой, должна была часто ходить в трапезную, а когда остальным детям что-нибудь покупали, у нее не было чем заплатить. Потом, когда уже стала старше, Господь наложил на нее тяжелую хворь, и она часто боялась, что будет найдена в постели мертвой. В тот раз, да и во многих болезнях, бывших впоследствии, она часто оставалась без всякой любви, ибо Бог желал иметь ее лишь для Себя Самого. Будучи замкнутой, она не знала ни единого человека, который бы ее выслушал. Да она и сама нам говорила, что прошло уже более L лет без того, чтобы ее вызывали к [разговорному] окну или к вратам. Она была также очень бедна и редко имела что-то, кроме того, что люди давали ей ради Бога.
Она питала великую любовь к бедности, иначе добилась бы многого, поскольку умела изрядно писать и охотно писала хорошие вещи, не требуя никакой временной награды за это. А если ей за это что-нибудь доставалось, то она отдавала всё на образа в хоре, дабы порадовать всех членов конвента. Она, в частности, заказала большое распятие — к нему мы и поныне относимся с глубоким благоговением — и имела с ним изрядно хлопот. Так ей были доставлены из-за моря мерки с нашего Господа, а в самом кресте поместили XXX реликвий. Такое-то милосердие у нее было даже до преклонного возраста. Когда у нее не было ничего, кроме нескольких пфеннигов, она отдавала из них два или три. А если имела не более одного, то и его иногда отдавала ради Бога. Однажды по монастырю ходила одна сестрица и просила милостыню для одного бедного человека; у нее же не было ни единого пфеннига. Тогда она совлекла платок с головы и сказала: «Возьми, уж один-то пфенниг он стоит».
Однажды она была сильно больна. Сестра, которая всё это записала о ней [254] , спросила ее, что с нею случилось. Она жалобно отвечала: «Меня заботит то, что я сама виновата в этой болезни». Сестра спросила: «Милая, чем же?» Та ответила ей: «Меня просил один бедняк, чтобы я отдала ему свой платок. Я не захотела этого сделать, ибо у меня их было немного, да и прежде один из них я ему уже отдала». Ей, вообще, было радостно отдать то, что у нее было. По отношению к себе она бывала очень скупа, даже в самом необходимом. Уделяла своему телу мало нежности и заботы, часто хворала и даже сильно болела. А одной сестре говорила, что не припомнит, купила ли хотя бы одну курицу или вина, другого, нежели то, какое пьют сестры, как бы при том ни болела. Когда люди подавали ей ради Бога, она сие принимала с большой благодарностью и вкушала. Временами, если она сильно хворала, то ходившая за нею сестра покупала ей кур, а она-то думала, что куры давались ей Бога ради! Когда ее порой спрашивали, не хочет ли она съесть того или другого, она говорила: «Мне не стоит этого есть. Сие для меня слишком тяжело». Одна из сестер ее однажды спросила, чем она пробавляется в лазарете, если от общей трапезы ей ничего не достается, ибо сама для себя она просила очень немногого. Тогда она сказала очень смущенно: «Я ем с большой охотою хлеб».
254
...которая всё это записала о ней... — Имеется в виду Э. Штагель.
Еще у нее было сострадательное сердце; обращая слова утешения к сестрам, бывшим в скорбях, она говорила: «Бог поступает с тобою по Своей сердечной любви, как и со всеми Своими избранными чадами». Раз как-то она пришла к одной сестре, у той была премерзкая и отвратная хворь, и сказала ей: «Мне точно известно, словно я увидела и услышала это от Бога, Он дал тебе сие страдание для того, чтобы ты от Него не ушла, но стала только Его». Она изрекла сии слова так уверенно и дерзновенно, что та сестра была полностью утешена ими. Ей было несносно, если она слышала, что кто-то ожидает награды от нашего Господа за свои благие поступки, тогда она говорила: «Делай всё из сердечной любви к Богу». Она умела высоко ценить благие дела и добродетели прочих людей, а что сама делала доброго, то не ставила ни во грош. Ненавидела всякие удовольствия и плотские удобства и от всего сердца любила Бога. Одна сестра возвела на нее тяжкий поклеп, а она говорила: «Я всякий день только того и ждала, чтобы мне понести незаслуженное наказание».
Прежде остальных добродетелей она особо усердствовала в послушании и соблюдении всех частных предписаний Ордена — но прежде всего в то время, когда пребывала в хоре. Будучи уже совсем ветхой и хворой, она ежедневно ходила к заутрене. Когда ей было под девяносто и приходилось лежать в лазарете, она очень неохотно отсутствовала в хоре на утренней службе, случалось ли то холодной зимой или летом. По причине возраста она плохо видела и слышала, временами натыкалась на что-нибудь, сильно ранилась, часто терялась, так что не знала, где находилась, но от своего не отступала, стремясь ежедневно ходить на заутреню. А незадолго до того, как слечь на смертном одре, она попросила одну
Когда начала сильно сдавать из-за возраста и болезней, она просила блаженную сестру Элсбет Штагель, которая написала всё это о ней [255] , чтобы та ее предостерегала, как только увидит, что она впускает к себе кого-то в покой либо начинает с кем-то беседовать о том, что не связано с Богом. Если та у нее не могла оставаться, то и она быстро уходила за ней. Когда, будучи больной, она лишь слегка приходила в себя, то тотчас поспешала в хор или в трапезную.
Став впоследствии настолько больной, что нас брало удивление, как ей удается всё это переносить, сия сестра продолжала творить благие дела. Да какие! Для этого, воистину, божественная любовь должна была стать ее доброй помощницей! Ибо у нее было малое и короткое тельце, словно у ребенка. Голова же долгие годы свисала так, что находилась на уровне плеч. Имея особую благодать к страстям нашего Господа, она говорила: «Господь наш, подлинно, не знал никакой меры, а мы гораздо ниже меры, мы едва касаемся самого краешка меры», и усердно творила пространные молитвы страстям нашего Господа. Уже сильно состарившись, так что ее голову было едва видать над плечами, она читала в иные дни, и весьма нередко, по V «Miserere» [256] в позе распятия [257] . Когда же мы говорили, что вряд ли сумеем творить такие строгие молитвы, она отвечала: «Поглядите на меня, старую палку, что я могу выдержать, и попробуйте, Господь наш придет вам на помощь». Благоговение и любовь, каковые у нее имелись к страстям нашего Господа, она обнаруживала до самых последних дней, ибо, когда собралась помирать (а это было в Тихую пятницу [258] ), подле нее собрались несколько сестер. В это время в хоре пели божественную службу, а блаженная и добродетельная графиня сестра Адельхайд фон Нелленбург [259] читала ей вслух страсти по Иоанну. Она всё хорошо понимала. Когда же та прочитала слова, как Господь наш предал Свой дух Отцу в небесах, она крестообразно сложила руки, словно ей предстояло прожить не более часа.
255
...Элсбет Штагель, которая написала всё это о ней... — Ср. пред, примеч.
256
Помилуй [меня, Боже] (лат.).
257
...по V «Miserere» в позе распятия. — В оригинале: «in crutz wis» (Tss. 93, 18). Имеется в виду чтение «покаянного» псалма 50.
258
Тихая пятница. — См. примеч. 8 к гл. [XXIV] «О блаженной сестре Мехтхильде фон Штанс».
259
...добродетельная графиня сестра Адельхайд фон Нелленбург... — Речь идет о монахине из графского рода фон Нелленбург (von Nellenburg), проживавшего в регионе южной Германии и северной Швейцарии; наиболее известны его представители: Эберхард VI Блаженный (родственник папы Льва IX, строитель фамильного замка и основатель бенедиктинского монастыря Всех святых в Шаффхаузене), Удо (архиепископ Трира в 1067—1077 гг.) и Эккехард II (аббат бенедиктинского монастыря на острове Райхенау на Унтерзее в 1071—1088 гг.).
Она радовалась добродетелям и доброй жизни своих ближних. При виде какой-нибудь молоденькой сестры, старательно и упорно соблюдавшей предписания Ордена либо [свое] молитвенное правило, она получала немалое утешение, проявляла к ней благосклонность, да и вообще сильно радовалась — поскольку от всего сердца любила славословие Богу и духовную жизнь, — но и весьма сожалела, если видела что-то не соответствующее уставу Ордена или когда одна из нас не повиновалась, что, однако, до настоящего времени было необычно. Об этом она сердечно скорбела, ибо знала прекрасно, в сколь великом рвении и благоговении жили сестры в первые годы после создания Ордена, что они мало взирали на свою пользу или удобства и радостно служили лишь Богу (пусть в бедности и нехватке всего), как строго ими соблюдался устав и порядок, — так что среди них были даже такие, кто говорил, что они скорей согласились бы лишиться жизни, чем согласятся увидеть, как нарушают установления Ордена, и промолчать.
Когда сия блаженная сестра пришла в преклонный возраст, будучи на девяностом году жизни или более того, то она стала словно ребенок III лет: не умела ходить, не умела и не могла говорить и узнавала лишь немногих сестер. Но вот какова была ниспосланная Богом удивительная благодать! Если ей что-либо говорили или читали о Боге, то она к этому так устремлялась, что приподнималась в постели, дабы больше приблизиться к сестре. А если сестра переставала читать, то она, требуя большего, восклицала: «Еще, еще!» Когда же ей говорили о приближении того или иного праздника, а потом спрашивали, что в каждый из них отмечают, то она могла на это вразумительно ответить. Она часто, охотно читала «Ave Maria» и, дойдя до слова «Иисус», порой начинала повторять, восклицая: «Иисус, Иисус!» Одна сестра указала однажды на сердце и сказала: «Будь добра к Иисусику, Он ведь лежит в самом сердце!» С тех пор у нее появилась привычка крепко прижимать ладони к сердцу, словно она Его обнимает телесно. Нам временами казалось, что Бог к ней весьма близок и замышляет ей даровать больше, чем в то время, когда она находилась в здравом уме, хотя и тогда, когда она пребывала в полном рассудке, мы много раз брали с нее добрый пример. Тогда-то она говорила часто и пылко о случившемся в Страстную пятницу: о милосердии, каковое Господь наш, распятый на кресте, явил разбойнику и всем христианам, о том, как благородная душа нашего любезного Господа Иисуса Христа сошла в преддверие адово и какое там случилось веселие из-за этого великого чуда. И ей становилось на душе хорошо сверх всякой меры.