Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Свой московский адрес и место службы Герцман из Берлина сообщил Сигриму.
В январе 1924 года в Москве к Герцману явился некий Беренс Борис, человек без определённых занятий, и по обусловленному паролю „АОТФРЕД“ передал ему явку к Лаврентьевой Евгении Васильевне, постоянно проживающей в Москве.
Этой явкой Герцман пользовался до 1927 года. Через Лаврентьеву он передавал материалы английской разведке и получал деньги на шпионскую работу. <…> На протяжении 1923–1927 годов Герцман, работая в Москве, в Льноцентре, в иностранном отделе ВСНХ СССР и комитете Стандартизации при СТО СНК СССР, для шпионской работы привлёк:
1. Букшпана Якова Марковича — профессора-экономиста, бывшего заведующего бюро мирового хозяйства иностранного отдела ВСНХ СССР;
2. Розеноера Александра Михайловича, экономиста,
3. Гринкруга Льва Александровича, по образованию юриста, проживающего сейчас в Ленинграде, работает заместителем директора „Союзкинохроники“;
4. Беляева Афанасия Николаевича, журналиста-экономиста, бывшего работника НК РКП;
5. Гетье Александра Фёдоровича, главного тренера по боксу сборной команды СССР.
От этих лиц Герцман получил и передал английской разведке на протяжении 1924–1927 годов следующие шпионские материалы:
а), перечень основных заводов того времени Союза ССР, с указанием местонахождения, данные по оборудованию, мощности, характеру продукции и заданиях этих предприятий на военное время, каковые материалы Герцман получил от завербованного им Букшпана. <…>
В мае 1927 года в Москву под видом торгового деятеля приехал из Англии капитан Ионас Лид, который по обусловленному паролю связался с Герцманом. Лид поставил перед ним задачу — внедриться на строительство „Днепростроя“, где создать шпионскую сеть и одновременно вести наблюдение за американскими специалистами, работающими на „Днепрострое“. Через несколько дней после этой встречи Ионас Лид встретился с Герцманом на теннисном корте стадиона „Динамо“ и дал ему новую явку — Ульянова Бориса Алексеевича, тренера по тен[н] ису в иностранных посольствах в Москве, с которым его лично связал. <…> С 1927 года и до дня ареста Герцман работал в Запорожской промышленности на разных должностях и связь с английской разведкой осуществлял через Ульянова, от которого получал указания и деньги на шпионскую работу. <…> За время своей шпионской деятельности Герцман на содержание созданной им шпионской сети получил от английской разведки до 60 000 рублей советскими деньгами и до 1000 фунтов стерлингов.
Герцман также показывает, что в июне месяце 1927 года он был завербован для шпионской работы в пользу Японии атташе японского посольства в Москве Миура, с которым познакомился при совместной игре в теннис. Герцман с Миурой поддерживал связь через Ульянова.
Японской разведке Герцман передал часть тех материалов, которые им передавались английской разведке. Проходящие по показаниям Герцмана лица устанавливаются.
Прошу санкционировать арест инженера Дункель-Веллинга Александра Ильича.
Успенский.
2 августа 1938 года
6 отдел НКВД УССР № — 107059
Верно: Нехорошко»
(Д. 43626. Архивно-следственное дело на В. Р. Грабаря. Т. 3. Л. 251–262. Цит. по А. Г. Тепляков, Д. М. Шиловский. Маяковский, Брики и чекисты).
Руководители НКВД Украины, конечно же, знали, по какой такой причине Л. Ю. Брик постоянно избегала ареста, хотя и являлась женой разоблачённого троцкиста, и самое главное — благодаря кому это произошло, но, несмотря на известные обстоятельства, старательно представляли её в качестве главной фигуры в деле, обещавшем стать резонансным. Однако в этом непростом вопросе А. И. Успенский явно переоценил свои силы — адресованная Н. И. Ежову депеша не возымела должного эффекта, но, в отличие от Брик, также упомянутые в донесении профессор-экономист Я. М. Букшпан и знаменитый тренер по боксу А. Ф. Гетье были арестованы, а затем расстреляны как иностранные шпионы.
Я. Блюмкин.
Фото из материалов следственного дела
Осенью 1929 года в центре Москвы был арестован Яков Блюмкин. Легендарный диверсант и не менее результативный сотрудник разведки до последних дней находился в добывающем подразделении Иностранного отдела ОГПУ на Ближнем Востоке. Девять лет назад, 6 июля 1918 года, Я. Блюмкин и его сообщник — эсер Николай Андреев — убили посла Германии графа Вильгельма фон Мирбаха-Харфа.
Здесь важно напомнить, что уже в канун Октябрьской революции, к лету 1917 года в партии социалистов-революционеров только официально состояло около 1 миллиона (!) членов [117] , объединенных в 436 первичных организаций в 62 губерниях, а также на флотах и в действующей армии. Тираж партийной газеты «Дело народа» превышал 300 тысяч экземпляров. Эсеры располагали большинством в местных советах в Москве и Петрограде, при этом никто уже давно не вспоминал о том, что и Председатель Временного правительства адвокат Александр Керенский тоже был членом партии СР.
117
Для сравнения: выступавший с докладом на I Конгрессе Коминтерна Г. Зиновьев оценил численность РСДРП перед Октябрьской революцией в 10 000 человек.
У Аркадия Гайдара в повести «Школа» по этому поводу есть примечательный эпизод: «Большинство в городе сразу примкнуло к эсерам. Немало этому способствовало то, что во время проповеди после многолетия Временному правительству соборный священник отец Павел объявил, что Иисус Христос тоже был и социалистом, и революционером. А так как в городе у нас проживали люди благочестивые, преимущественно купцы, ремесленники, монахи и божьи странники, то, услышав такую интересную новость про Иисуса, они сразу же прониклись сочувствием к эсерам, тем более что эсеры насчёт религии не особенно распространялись, а говорили больше про свободу и про необходимость с новыми силами продолжать войну». [1.51]
Для финансирования мятежа французский военный атташе передал боевикам партии социалистов-революционеров 4 миллиона рублей. Эту информацию сообщит на допросе в ОГПУ Борис Савинков, арестованный в Минске в рамках операции «Синдикат-2» [118] .
За участие в убийстве немецкого посла Яков Блюмкин приговорён Революционным военным трибуналом к смертной казни, но после оглашения приговора он был вызван для личной встречи с председателем коллегии ВЧК Ф. Э. Дзержинским. После состоявшегося разговора 16 мая 1919 года Президиум ВЦИК на основании доклада Особой следственной комиссии и «ввиду добровольной явки» Блюмкина его амнистировал. 9 июля решением Оргбюро ЦК РКП(б) он был откомандирован в распоряжение Политуправления (ПУР) РККА, вместе с О. Д. Каменевой-Троцкой посетил с инспекционной поездкой Ярославский и Московский военные округа, затем осенью 1919 года в порядке партийной мобилизации от Союза максималистов направлен для работы в РВС Южного фронта, где занял должность уполномоченного Особого отдела по борьбе со шпионажем 13-й армии.
118
При проведении операций «Трест» и «Синдикат-2» консультантом ВЧК-ОГПУ выступал бывший командующий Отдельным корпусом жандармов генерал-лейтенант В. Ф. Джуновский. До перехода на службу к большевикам он некоторое время содержался в Таганской тюрьме вместе с уголовниками. В конце 1937 года бывший генерал был снова арестован, а затем по приговору Особой тройки НКВД расстрелян на Бутовском полигоне.
В свою очередь товарищи по боевой организации ПСР посчитают большевистское помилование убийцы результатом его предательства и теперь уже сами приговорили бывшего однопартийца к казни.
Вадим Шершеневич вспоминал Якова Блюмкина в период, когда тот спасался от своих бывших товарищей в Москве: «Он озирался и пугливо сторожил уши на каждый шум. Если кто-нибудь сзади резко вставал, человек немедленно вскакивал и опускал руку в карман, где топорщился наган. Успокаивался, только сев в свой угол». Его безопасность обеспечивали два друга — Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. Поэты-имажинисты являлись полноценными телохранителями страдавшего буйными припадками и алкогольными запоями чекиста.