Жнец и Воробей
Шрифт:
— Нет, я знаю его.
— Сколько ты уже живешь в Хартфорде?
Я отвожу взгляд от парамедика на Роуз и смягчаюсь, но только из-за настороженности. Благодаря капельнице у нее немного улучшилось кровяное давление. Но по лицу, по нахмуренным бровям видно, что ей больно. Я пытаюсь высвободить свою руку, чтобы получше рассмотреть её ногу, но она не отпускает.
— Так сколько, Док?
Я слегка встряхиваю головой, чтобы прийти в себя, как будто могу избавиться от того, как она смотрит на меня.
— Через сколько мы доедем до больницы?..
— Нет. Сколько ты уже живешь в Хартфорде? Или, может быть, стоит спросить о квалификации? Не хочу, чтобы
Ее слабая улыбка полна озорства. Но темные глаза выдают ее. В них поиск. Они полны страдания. Они полны страха.
— Никто не будет ампутировать тебе ногу, — отвечаю я, нежно сжимая её руку.
Роуз сглатывает. Она пытается сохранить на лице бесстрастное выражение, но пульсометр выдает ее.
— Но кость торчит наружу. А, если…
— Я обещаю тебе, Роуз. Никто не будет ампутировать тебе ногу.
Слезящиеся глаза Роуз не отрываются от моих, словно темные лужицы расплавленного шоколада. Я снова надеваю маску ей на нос и рот. Хотя она ничего не говорит в ответ, я понимаю, что её слова звучат у меня в голове с того момента, как она потеряла сознание в смотровом кабинете. Помоги. Помоги. Помоги.
— Я помогу с операцией, — говорю я. — Я буду рядом с тобой.
Роуз снова пытается кивнуть, и я кладу свободную ладонь ей на лоб, где челка прилипает к коже. Говорю себе, что так лишь успокаиваю ее. Но что-то болит у меня внутри, когда она закрывает глаза, и слеза скатывается по её виску. Когда я убираю ладонь, то провожу кончиками пальцев по мокрой слезной дорожке.
Какого черта, Кейн. Возьми себя в руки.
Я сосредотачиваюсь на её жизненно важных показателях. На цифрах на тонометре и ровном биении её пульса. Не сосчитаю, сколько процедур я провел, сколько лекарств выписал, и сколько пациентов лечил за свою недолгую карьеру. Но только одну держал за руку в машине скорой помощи. Только одну провел через отделение неотложной помощи, сидел на синих виниловых стульях перед кабинетом томографии, ожидая её рентгеновских снимков, пока мое колено подпрыгивало от нетерпения. Только ради одной я попросил подменить меня на работе, чтобы помочь хирургу-ортопеду в многочасовой операции. Только с одной я был рядом и заверил её, что сдержу своё обещание, пока вводили наркоз.
Только её мольба о помощи, произнесенная шёпотом, всё ещё удерживает меня здесь, в больнице. Я стою возле её кровати в послеоперационной палате, сжимая в руках карту, хотя читал её столько раз, что мог бы процитировать по памяти.
Роуз Эванс.
Я рассеянно смотрю на спящую девушку, на её забинтованную и подвешенную ногу. Интересуюсь, удобно ли ей. Тепло ли. Снится ли ей кошмар из-за аварии. Наверное, надо попросить медсестер ещё раз осмотреть её. Убедиться, чтобы другие незначительные травмы тоже были обработаны как следует.
Я так погружен в свои мысли, что не замечаю доктора Чопру, пока она не оказывается прямо рядом со мной.
— Знаешь ее? — она снимает очки, фиксируя их на седеющих волосах, чтобы просмотреть подробности в медкарте Роуз. Я качаю головой. Она сжимает губы в тонкую линию, и морщинки вокруг них становятся глубже. — Я подумала, что знаешь, раз помогал.
— Она появилась в моем офисе в Хартфорде. Я почувствовал… — замолкаю. Не знаю, что именно я почувствовал. Что-то странное и смешанное. Неожиданное. — Я был вынужден остаться.
Доктор Чопра кивает, стоя у меня за спиной.
— С некоторыми пациентами такое
Я слабо улыбаюсь.
— Я думал, ты перестала спрашивать.
— Я четыре года тебя изматывала. Теперь, зная, что это возможно, не думай, что я остановлюсь.
— Боюсь, мне придется тебя разочаровать, — говорю я, скрещивая руки на груди и выпрямляя спину.
— Ну и зря. У вас не так интересно, как у нас. Сегодня вечером, незадолго до твоего приезда, как раз был интересный случай. Кстати, это твой пациент, судя по записям. Бешенный придурок, если интересно мое мнение. Крэнмор? Крэнборн?
— Крэнвелл? У вас здесь был Мэтт Крэнвелл? — спрашиваю я, и доктор Чопра кивает. — Да, согласен с твоим мнением. Что случилось?
— У него в глазу была горсть коктейльных палочек.
— У него… что? — я морщу лоб, поворачиваясь к ней лицом. Доктор Чопра приподнимает плечо. — Его не перевезли в травматологический центр?
— Нет. Спасти глаз не удалось. Операцию провел доктор Митчелл. Наверное, это была веселая история, но очаровательный мистер Крэнвелл не поделился ею, — доктор Чопра возвращает мне карту Роуз со слабой, усталой улыбкой. — Иди домой и отдохни. Когда придешь в следующий раз?
— В четверг вечером, — рассеянно отвечаю я, смотря на имя Роуз в карточке.
— Тогда до встречи, — отвечает доктор Чопра и уходит, оставляя меня наедине со спящей пациенткой.
Та, от которой пахло пина-коладой. Та, которая, несмотря на травму, не вызвала скорую, решив вместо этого вломиться в мою клинику. Которая удивилась, когда я спросил, попала ли она в аварию на мотоцикле.
Я иду туда, где на виниловом стуле рядом с кроватью сложена одежда Роуз. Остались только ботинки и черная кожаная куртка. Всё остальное срезали с тела перед операцией. В одном из карманов куртки лежит маленький черный мешочек. Внутри металлические инструменты, на некоторых из них запекшаяся кровь. Поняв, что с их помощью она проникла в мою клинику, я убираю их обратно. Достаю её бумажник из внутреннего кармана. Беру водительские права, на которых прочитал её имя, когда разговаривал по телефону с диспетчером службы спасения. Документ зарегистрирован в штате Техас, город Одесса. Я просматриваю содержимое её кошелька, но там почти ничего нет, только дебетовая и кредитная карточки и двадцать долларов наличными. Ничего не подтверждает и не опровергает то, что подсказывает моя интуиция.
По крайней мере, до тех пор, пока я не убираю бумажник в карман куртки и натыкаюсь на какую-то карточку, которая валялась во внутреннем кармане.
Ещё одни водительские права. Принадлежат мужчине.
Мэттью Крэнвеллу.
3
—
БРОШЕННАЯ
РОУЗ
Я третий день лежу в этой постели.
Вчера Зофия привела База с собой и изо всех сил старалась подбодрить меня, говоря, что мое пребывание в этой больнице похоже на отпуск, только не веселый и без пляжа. И без песка. И без сексуальных парней. Так что это меня не утешило. Баз закатил глаза и положил свои первые три Комикса про Венома из серии «Темные начала» и мою колоду карт Таро рядом с кнопкой вызова медсестры, которая лежит у меня под рукой. Затем он задал вопрос, который душил меня больше, чем запах в киоске с хот-догами в разгар августовской жары: «Когда тебя выпишут?»