Золотой ворон
Шрифт:
– Спасибо. Я прослежу, чтобы они не задержались здесь надолго, чтобы он не заметил.
Уильям кивнул и прикрыл дверь, а Джереми отправился к своим друзьям. Кэт вскочила на ноги, приняв драматическую позу, и Джереми последовал за ее вытянутыми руками к паре мотоциклов, припаркованных в нескольких футах от них. Они оказались подходящими друг к другу - черный металлик, с серебристыми отблесками.
– Как думаешь?
– Спросила Кэт вместо приветствия.
– Шикарно, правда? Правда, мне придется покрасить свой, чтобы я могла лучше их различать. Жан, покажи!
–
Когда он слишком долго расхваливал достоинства этой модели, Кэт пустилась в краткие объяснения. То немногое, что услышал Джереми, потрясло его до глубины души; он ничего не смыслил в мотоциклах, а Жану, безусловно, было интересно. Рукой в перчатке француз медленно проводил линию от руля до подушки сиденья. Свет в его глазах был незнакомым, но его было достаточно, чтобы сердце Джереми забилось быстрее. Джереми подумал, что это удовлетворение, а может, тихая гордость. Что-то слишком голодное, чтобы радоваться, как будто Жан не мог поверить, что это действительно его.
Джереми слишком поздно понял, что Кэт затихла.
– Я рад, что ты нашла то, что тебе нравится. Они выглядят очень мило.
– Они потрясающие, - согласилась она.
– Теперь тебе хочется прокатиться с нами, верно?
Какой бы тревожной ни была эта перспектива, Джереми на мгновение поддался искушению.
– Спасибо, но сегодня не самый лучший вечер.
Часть радости покинула ее, когда она посмотрела мимо него в сторону дома.
– Понятно.
– Ее сдержанного тона было достаточно, чтобы отвлечь Жана от его размышлений, и он перевел тяжелый взгляд на Джереми. Джереми не сводил глаз с Кэт, пока она не вздохнула и не пошла за своим шлемом.
– Тогда мы отправимся в путь. Просто хотела поздравить их с удачной первой поездкой и подумала, что мы заедем к тебе по дороге.
– Я рад, что ты это сделала, - сказал Джереми, и Кэт, проскользнув мимо, крепко обняла его.
Он проводил их взглядом, подавил свои сожаления и повернулся к дому.
***
В понедельник днем Жасмин Лэйн покончила с собой.
Джереми услышал эту новость, когда они с Жаном выходили из класса гончарного дела. Как бы ему ни было неприятно сообщать эту новость, когда Жану еще предстояло прослушать лекцию, он не мог допустить, чтобы кто-то еще застал его врасплох. Джереми быстро предупредил Шейна сообщением, прежде чем отвести Жана в сторонку от Хоффмана, и Жан в гробовом молчании выслушал рассказ Джереми о последней трагедии. Он попытался отмахнуться, уверяя, что они с Лейн ненавидели друг друга, но Джереми почувствовал в нем напряжение, когда он ушел, чтобы присоединиться к Шейну.
К тому времени, как Джереми вернулся домой, Брейден Уильямс и Кэмерон Уинтер покинули этот мир.
– Я думал, они будут под присмотром, - сказал Коди, когда Джереми позвонил. В его голосе слышалась горечь, похожая на противоречивое горе Жана: кузены презирали друг друга, но Кэмерон все равно был членом семьи. Коди не знал, что чувствовать или делать в связи с этой неожиданной трагедией.
– Только не говори мне, что Эдгар Аллан не ожидал этого. Я не...
–
– Мама обрывает мой телефон. Мне пора идти.
– Будь осторожен, - подчеркнул Джереми.
– Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
– Будет сделано, кэп.
Коди не стал бы этого делать, не тогда, когда у него были Пэт и Ананья, на которых можно было положиться, но это нужно было сказать. Джереми провел остаток вечера, уставившись в учебник, не вникая ни в одно слово.
Во вторник ему пришлось перестать следить за новостями. Газеты и радиостанции, освещавшие второй крах Воронов, хорошо умели изображать озабоченность, но в их подходе было столько осуждения, что Джереми не мог этого вынести. У Кэт был более стойкий к этому характер, и она весь день держала его в курсе событий, время от времени отправляя сообщения.
В какой-то момент в этих смертях оказались виноваты почти все: Мулдани и Кевин, проявившие бессердечие, несмотря на публичную бойню Воронов; тренер Росси, который вывел команду на корт, зная, что они не готовы; Эдгар Аллан, который недостаточно внимательно следил за своими любимыми спортсменами; тренер Морияма, за то, что так быстро и насовсем покинул свою команду после их первого поражения; это продолжалось и продолжалось, с нарастающим накалом страстей и спекуляций. В кои-то веки единственным именем, которым не разбрасывались так небрежно, было имя Жана.
Лайла написала ему сообщение во вторник вечером и спросила:
«Как ты думаешь, все кончено?»
Когда Джереми слишком долго не отвечал, она добавила:
«Эти трое начали драку. Они стоили Воронам победы в сезоне, травмировав Эндрю и Нила. Если они возьмут вину на себя, остальные, возможно, смогут жить дальше».
«Я не знаю», - наконец ответил Джереми.
– «Я надеюсь на это. Как Жан?»
«Немного растерян», - призналась она. – «Мы присматриваем за ним, но я бы хотела, чтобы ты был здесь».
Джереми напечатал шесть разных ответов, прежде чем остановился на: «Прости».
Он знал, что это было не то, что она хотела услышать, но это было все, что он мог предложить. Со вздохом он бросил телефон на кровать и вернулся к учебе. Он не помнил, как опустил голову, но некоторое время спустя Уильям разбудил его, положив руку ему на плечо.
Джереми подавил зевок, от которого у него хрустнула челюсть, и оторвал взгляд от учебника. Он рассеянно огляделся в поисках часов, прежде чем, моргнув, посмотреть на Уильяма.
– Мама?
– догадался он. Вместо ответа Уильям отступил в сторону. Джереми посмотрел в сторону двери своей спальни на человека, стоящего там.
– ...Лайла?
– Я приехала сюда на мотоцикле, - сказала она, забрасывая спальный мешок и рюкзак в ближайший угол его комнаты. Джереми наблюдал, как они приземлились, затем перевел изумленный взгляд на свою лучшую подругу. Уильям подвинулся, чтобы Джереми мог встать, но Джереми остался на месте. Он не был уверен, что это не сон.
– Я думала, что умру, по крайней мере, раз десять. Ты единственный человек, ради которого я бы это сделала, надеюсь, ты это знаешь.