Золотой ворон

Сакавич Нора

Доктор Спейдер ждала его в дверях, когда он направился по дорожке, прислонившись бедром к косяку и скрестив руки на груди. По выражению ее лица Джереми понял, что ему не удастся выпутаться из этого так быстро, как он надеялся, но попробовать все же стоило. Он одарил ее своей самой обезоруживающей улыбкой, зная, что ее этим не проведешь, и последовал за ней в прихожую. На вешалке было место для его обуви, поэтому он снял ее и запер за собой входную дверь.

– Доброе утро, Джереми, - поздоровалась она, ведя его по коридору на кухню. На кухонном столе напротив друг друга стояли два стакана чая со льдом. Один из них стоял рядом с конвертом, за которым он пришел, но сначала он потянулся за

своим напитком. Спейдер взяла свой, прежде чем сказать: - Пожалуйста, передай мои соболезнования твоим друзьям в связи с их потерей.

В ответ на косой взгляд, который он бросил на нее, она выгнула бровь и указала через плечо. На краю стойки был установлен маленький телевизор, который в данный момент был включен, но приглушен до неразборчивого гула.

– Я смотрю новости.

– Как и мама, - сказал он и проглотил все язвительные слова, которые хотели последовать за этим. То, что они с его матерью могли смотреть одну и ту же передачу и уйти с совершенно разными представлениями о том, что происходит в его жизни, было невероятно жестоко, но сейчас было не время и не место вдаваться в подробности. Оценивающий взгляд, который бросила на него Спейдер, говорил о том, что она могла догадаться, о чем он думает, даже не высказывая этого вслух.

Джереми отвернулся и спросил:

– Где Лили?

Если бы она надавила на него, он, вероятно, ответил бы ей честно, но это был не ежемесячный сеанс для Джереми. После короткой паузы Спейдер позволила сменить тему и сказала только:

– Ее снова госпитализировали. Сегодня с ней ее отец.

Это был именно тот ответ, которого он боялся, поэтому Джереми тихо произнес:

– Сожалею.

– Спасибо.

Маленькая Лили Спейдер с самого рождения то и дело попадала в больницу; ее состояние здоровья было главной причиной, по которой два года назад Спейдер пыталась направить всех своих клиентов к другим терапевтам. Джереми был единственным, кто остался, отчасти из-за упрямого вмешательства его матери, а главным образом потому, что он нашел обходной путь, который устраивал их обоих. Спейдер по-прежнему выставляла матери счет за еженедельные сеансы, но она ежемесячно возвращала Джереми один из них наличными. Это был легкий побочный доход для нее, пока она заботилась о своем младшем ребенке, и это позволяло Джереми тратить деньги, которые его родители не могли отследить. Джереми обычно забирал письмо позже, но она согласилась подготовить его к его приезду.

Джереми допил чай, прежде чем засунуть конверт в задний карман, но слова благодарности застряли у него в горле, когда он взглянул в сторону Спейдер. Кевина показывали по телевизору, но в кои-то веки он был менее важным лицом на экране. Джереми ударился локтем о столешницу, торопясь схватить пульт.

– Извини, - сказал он, - прости, не могли бы мы...?
– Остальное было забыто, когда он увеличил громкость настолько, чтобы было слышно, и Спейдер подвинулась, чтобы она тоже могла смотреть новости.

Кевин делал заученное заявление по поводу травм своих товарищей по команде, но Джереми не слышал ни слова. Теодора Мулдани стояла рядом с ним у корта Лисья нора, перекинув клюшку через плечо, и ждала, когда он закончит. Ее макияж в пастельных тонах был безошибочно узнаваем, как и цифра 14, вышитая на ее просторной футболке с надписью «Хьюстонские Сирены». Джереми обошел островок, чтобы лучше рассмотреть маленький экран.

– Кто-то важный, - догадалась Спейдер. Она начала следить за экси только после того, как он стал ее пациентом, но в первую очередь она была лояльна к Троянцам. У нее не было ни времени, ни сил вкладываться в какие-либо профессиональные команды, не говоря уже о национальной сборной.

– Возможно, - сказал

Джереми.
– Бывшая Ворон, но ее не должно быть в Южной Каролине.

Как по команде, репортер повернул микрофон к Мулдани и сказал:

– Самым неожиданным событием этих выходных может стать ваше присутствие здесь, в Государственном университете Пальметто. Не могли бы вы объяснить, что вы здесь делаете?

– Мне не нужно ваше разрешение на поездку.

Кевин бросил на нее неодобрительный взгляд, но Тея смотрела на него так, что Кевин недовольно фыркнул и отвернулся.

– Это просто любопытно, - невозмутимо ответил репортер, несмотря на ее грубость.
– Вскоре после того, как Вороны и Лисы сошлись лицом к лицу, как еще мы можем истолковать ваш визит, как не как проявление солидарности?

– К этой насмешке на команду?
– Спросил Мулдани.
– Я бы скорее перерезала себе горло.

Кевин отмахнулся от нее.

– Они получили… идиот.

Камера повернулась, чтобы увидеть, что привлекло внимание Кевина. К тротуару неподалеку подъехал «Мазерати». Джереми понял гнев Кевина, когда увидел Эндрю на водительском сиденье, за исключением того, что человек, который вылез со стороны пассажира, тоже был Эндрю. У второго рука была на перевязи, что, по крайней мере, прояснило, кто есть кто из близнецов Миньярд. Через несколько мгновений открылась одна из задних дверей, и показался Нил. Он проверил дверную раму, прикидывая, как лучше всего выбраться, и, поморщившись от боли, шагнул.

Кевин направился к ним, коротко бросив:

– Извините.

Камера следила за ним, пока репортер коротко, «Как вы знаете…», рассказывал о травмах Лисов и предполагаемых сроках их возвращения. Джереми больше интересовало, что говорил Кевин, но Королева знала, что нужно говорить тише. Это не убрало нетерпения с его лица и резких жестов, когда он пытался прогнать своих травмированных товарищей по команде со стадиона.

Затем Кевин повернулся к Эндрю, который, не обращая на него внимания, поднес пачку сигарет ко рту. Зажать сигарету между губами было несложно, но Эндрю не стал ее зажигать. Несколько мгновений он вертел ее в руках, затем разломал на кусочки и отбросил в сторону. Уголки его рта дернулись от раздражения, и убийственного взгляда, который он бросил на Кевина, было достаточно, чтобы прекратить спор. Кевин, очевидно, все еще злился на них, но отступил назад, чтобы Нил мог, наконец, закрыть за собой дверцу машины.

– Ситуация?
– Спросила Спейдер, воспользовавшись затишьем.

Джереми успел только спросить:

– Ты смотрела?

Прежде чем Нил, ковыляя мимо Кевина, сказал слишком громко:

– О, Тея. С возвращением.

Намек на то, что она уже была здесь раньше, заставил камеру повернуться к ней с головокружительной скоростью, но Мулдани лишь смерила Нила взглядом, полным явного презрения. Она оттолкнула микрофон, когда тот наклонился в ее сторону: как показала ретроспектива, это была серьезная ошибка, поскольку вместо этого репортер обратил все свое внимание на Нила. Нил не обратил внимания на камеру, но послушно остановился, когда репортер назвал его имя.

– Это не первый ее визит в Лисью нору, - предположил репортер.

– На корт? Неизвестно.
– Нил небрежно пожал плечами, о чем тут же, очевидно, пожалел. Он прижал руку к ушибленному боку и медленно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Она приезжала прошлой весной. Когда это было? Апрель?
– спросил Нил Эндрю, но, не дожидаясь ответа, добавил: - В апреле? Жан прибыл в марте, так что это должно было быть после этого. Я знаю, что она навещала их обоих, пока была здесь.

Нил не дал репортеру возможности высказаться, но взглянул на Кевина и указал в сторону корта.