69. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы

Кирсанов Владимир

В начале 1920-х Есенин был полностью погружен в проекты Мариенгофа – имажинизм, магазинчик, который был одной из десяти книжных лавок в Москве, продававшей книги без ордеров, кафе «Стойло Пегаса». Все это приносило неплохие деньги для двоих. Кстати, и отношениям с Райх близость его с Мариенгофом (в комнате была одна кровать) не мешала. Зинаида тогда жила у родителей в Орле, Есенин время от времени наезжал к ней. В 1920 году у них родился второй ребенок – сын Константин (дочь появилась в Орле в 1918-м). Развод последовал в 1921 году. Это было предвестие появления Дункан.

Имажинизм угас после ухода Есенина к Айседоре Дункан. В мае 1922-го они зарегистрировали свой брак, но уже летом 1923-го, после

американских приключений, Есенин перебирается к Галине Бениславской в Брюсов переулок. Бениславская в буквальном смысле оторвала его от Дункан, посылая той дерзкие телеграммы, уверяющие танцовщицу в том, что теперь только она, Галина, интересует Есенина. Судя по дневнику Бениславской, она только хотела быть близкой ему, но Есенин так и не ответил на ее желания, честно признавшись: «Как женщина ты мне не нравишься…» Но даже дружбой своей Гали он не дорожил. Трезвый никогда к ней не заходил, а напьется – пожалуйста.

В 1926 году, в очередной раз объяснившись в любви Есенину на страницах своего дневника, Галя застрелится на его могиле на Ваганьковском кладбище.

Итак, рядом с Есениным всегда был мужчина, который оказывался ему больше, чем другом. В зависимости от возраста и общественного положения Есенин играл в этих союзах разные роли. Сначала был идейным подпаском возле Сергея Городецкого, Философова и Мережковских, Николая Клюева. С Анатолием Мариенгофом отчасти чувствовал себя на равных. А вот с Рюриком Ивневым или Вольфом Эрлихом вел себя как уверенный наставник.

В 1924-1925 году наличие мальчика-спутника вошло в привычку. Во время недолгой поездки в Баку он взял к себе шестнадцатилетнего беспризорника Ваську. Известный всему Баку как доступная проститутка Васька стал для поэта нянькой: пьяного отводил в гостиницу, раздевал, укладывал в постель, заботился о ванне и белье (те же обязательства, кстати, по приему ванны были закреплены и за Эрлихом). Интересно, что Васька позже рассказал бакинскому журналисту Льву Файнштейну, как застал Есенина в кровати с небезызвестным в 1920-е годы Владимиром Хольцшмитом, наркоманом, гипнотизером и поклонником свободной любви, а также по совместительству совладельцем московского «Кафе поэтов» – прибежища кокаинистов.

В последние полтора года жизни верным слугой Есенина был Вольф Эрлих. В московском в кафе в Брюсовском переулке Эрлих после небольшой размолвки принес Есенину своеобразную клятву верности. Дело было так. В гостях у одного из многочисленных приятелей Есенина Жоржа Якулова Эрлих отказался сходить к Гале – за трешкой на вино. Ночь Эрлих провел у имажиниста Шершеневича, а утром вернулся в Брюсовский переулок. Вместе с Есениным они молча спустились в подвал позавтракать, и у них произошел такой разговор.

«После долгого молчания, он поднимает на меня глаза. Они печальны и почти суровы.

– Разве я оскорбил тебя?

Я молчу.

– Если так, прости!

Тут только я начинаю понимать, что я совершил гнусность. Я предал его, занятый мыслью о том, что обо мне подумает Якулов! Вспотев от стыда, я подымаюсь на ноги.

– Сергей! Если можешь, забудь вчерашний вечер. Я готов служить тебе.

Он тоже поднимается и смотрит мне в глаза.

– У тебя есть полтинник?

– Есть.

– Дай мне!

Он берет деньги и выходит на улицу. Раньше чем я успеваю сообразить, в чем дело, он возвращается и кладет передо мной коробку «Дукат».

– У тебя нет папирос…»

Вскоре Есенин попросит Эрлиха спать с ним в одной комнате. Он маниакально боится некого заговора с целью убить его. Вместе с Эрлихом он отправится за обручальными кольцами, когда решит жениться, и будет выбирать между двумя фамилиями – дочерью Шаляпина или Толстого. На квартире у последней жены – Софьи Толстой – для Эрлиха и Есенина будет выделена

отдельная комната.

«Знаете, живу с нелюбимой, – будет он рассказывать о причинах своей грусти.

– Зачем же вы женились?

– Ну-у! Зачем? Да назло, вышло так…»

Последний брак его был сущей бессмыслицей. «Погнался за именем Толстой – все его жалеют и презирают: не любит, а женился» (Бениславская). Была ли у Есенина личная жизнь с Толстой? Это почти невероятно: он несколько раз срывался в Константиново, даже не сообщая о своем отъезде – только устно или запиской через Эрлиха.

24 декабря 1925 года Есенин едет в Ленинград. Он собирался обустроиться там основательно. Обзавестись квартирой вместе с приятелями – семьей Устиновых и Эрлихом, который ждал его в Ленинграде. В первый день приезда они только и успеют вместе с Эрлихом зайти к Клюеву, который обидел Сереженьку злоречивой рецензией на его новые стихи: «…если бы эти стихи собрать в одну книжечку, они бы стали настольным чтением для всех девушек и нежных юношей, живущих в России». Потом Эрлих устроит для Есенина ванну, они побреют друг друга. В шутливых разговорах Есенин передаст Эрлиху стихотворение… То самое – написанное кровью из-за отсутствия чернил…

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,

Не грусти и не печаль бровей, –

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

Эти строки Вольф Эрлих прочтет уже после смерти Есенина.

«…Так и не узнала, что к чему». Фаина Раневская (27 августа 1896 – 20 июля 1983)

«В одну из наших суббот я поправлял Фуфин сползший верхний матрасик на тахте. Войдя в спальню, Фуфа наблюдала за мной, остановившись посредине комнаты. Потом тихо сказала: «Тебе будут говорить, что мы были с бабушкой лесбиянки». И беззащитно добавила: «Лешка, не верь!» …больше мы никогда не говорили об этом». Фуфой близкие называли Фаину Георгиевну Раневскую, а Лешка, Алексей Щеглов, – это внук ее подруги Павлы Вульф, которая стала для Раневской ее семьей на сорок с лишним лет. Разговор происходит в самом конце 1970-х. Только что отметили 80-летний юбилей народной артистки СССР Фаины Раневской. А Павла Леонтьевна Вульф (1878-1961) – «мой первый друг, мой друг бесценный» – скончалась на руках Фаины Георгиевны уже как двадцать лет назад. Раневская тяжело переживала эту смерть. «В жизни меня любила только П. Л.», запишет она на «клочках» своего знаменитого дневника в декабре 1966 года. «Мамочка», «мамочка моя дорогая», «золотиночка» – все это о Павле Вульф, которую пятнадцатилетняя Фаина Фельдман впервые увидела на сцене Таганрогского театра весной 1911 года…

Вообще Раневская любила рассуждать и в шутку, и всерьез на тему своего «лесбианизма». А своих театральных критикесс называла «амазонками в климаксе». Среди них оказалась Раиса Моисеевна Беньяш (она не скрывала свой «лесбийско-альтернативный образ жизни»), автор творческих портретов женщин-актрис, в том числе и Раневской…

«Как сольный трагикомический номер» известна и такая многократно рассказанная актрисой история одного из ее несостоявшихся свиданий. «Однажды молодой человек пришел к актрисе, – она тщательно готовилась к его визиту: убрала квартиру, из скудных средств устроила стол, – и сказал: «Я хочу вас попросить, пожалуйста, уступите мне на сегодня вашу комнату, мне негде встретиться с девушкой». Этот рассказ, пишет в книге «Русские амазонки…» искусствовед Ольга Жук, Раневская обыкновенно завершала словами «с тех пор я стала лесбиянкой…». Включая Раневскую в свою «…Историю лесбийской субкультуры в России», Жук указывает на «узы дружбы-любви» Фаины Раневской и Павлы Вульф, а также на ее вполне вероятный роман с Анной Андреевной Ахматовой.