А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
жизни «стихии»: «Бедная русская легенда развивается непрестанно. Она
создает жизнь. Сердце простых русских людей — тоже легенда, оно само
творит жизнь» (V, 92). У Блока опять-таки наиболее существенно именно то,
что все в современной жизни раздельно, противоречиво, лишено гармонии,
синтеза. Порознь существуют социальные верхи и социальные низы, Запад и
Россия, «народ» и «интеллигенция». При этом, по Блоку, подобная раздельность
опустошительна
С особенной остротой и достоинства, и недостатки блоковского подхода к
проблемам современной жизни России выступают в цикле статей на темы
культуры, печатавшихся в журнале «Золотое руно» в 1907 – 1908 гг. и ставших
поводом для наиболее ожесточенных полемик соловьевцев с Блоком. Этот цикл
статей («О реалистах», «О лирике», «О драме», «Литературные итоги 1907 г.»,
«О театре») настолько органически проникнут стремлением постичь
общественные истоки характерных для современной русской культуры
противоречий, что все это естественно перерастает и в постановку более общих
социальных и мировоззренческих вопросов. Проблема «народа» и
«интеллигенции», как наиболее общее социальное мерило в блоковском
142 Андрей Белый писал о «неосторожно задевшем покойного Канта» Блоке
Рецензия, где содержится подобная оценка, построена на неприятии всей
концепции очерка Блока (Весы, 1907, № 6, с. 68 – 69).
подходе к современной жизни, с особым драматизмом выступает именно здесь.
В статье «О реалистах» противоречие между «народом» и «интеллигенцией»,
как противоречие между социальными низами и социальными верхами,
применяется Блоком к современной литературе. Оказывается, по Блоку, что
внутри самой культуры также присутствует это наиболее общее разделение.
Такая раздельность «интеллигентского» и «народного» внутри культуры
сказывается хотя бы в том, что Мережковский «готов за последние годы свести
на хлестаковщину, “мещанство” и “великого хама” творчество Горького и
Чехова» — согласно Блоку, «негодованию в этом случае и не должно быть
пределов…» (V, 102). Дело, однако, не только в субъективных эмоциях, а еще и
в чем-то неизмеримо более важном. Говоря о Мережковском и Философове,
критиках Горького, Блок постоянно употребляет слово «культура», — в
обобщающем виде у него выходит так, что нападки на Горького происходят
«потому, что сама культура — великий и роковой сон» (V, 102). За понятием
«культуры» Мережковских и Философовых здесь стоит «интеллигенция» в
специфическом блоковском смысле этого слова — т. е. культурные
верхи старого общества. У самого же Блока «горит душа» от подобного
обращения с Чеховым и Горьким потому, что «… если и есть реальное понятие
“Россия”, или, лучше, — Русь, — помимо территории, государственной власти,
государственной церкви, сословий и пр., то есть если есть это великое,
необозримое, просторное, тоскливое и обетованное, что мы привыкли
объединять под именем Руси, — то выразителем его приходится считать в
громадной степени — Горького» (V, 103). Соответственно всему построению
Блока, внутри самой культуры, таким образом, Горький выражает «народ», или
социальные низы старой России. Отсюда следует, что сама литературная
коллизия Горький — Мережковский таит под собой противоречие «народа» и
«интеллигенции».
В дальнейшем Блок расширяет и углубляет именно этот социальный,
общественный аспект в своем подходе к литературным проблемам. Не только
Горького, Чехова и Андреева он рассматривает как писателей, выражающих
своим творчеством интересы наиболее широких социальных кругов старой
России, — он и творчество писателей с относительно скромными масштабами
дарования, группирующихся вокруг Горького в издательстве «Знание»,
расценивает в свете этой основной, по его мнению, социальной коллизии.
Наконец, весь поток литературы реалистического направления связывается с
основной общественной закономерностью русской жизни той поры — с
революцией: «Это — “деловая” литература, в которой бунт революции иногда
совсем покрывает бунт души и голос толпы покрывает голос одного. Эта
литература нужна массам, но кое-что в ней необходимо и интеллигенции.
Полезно, когда ветер событий и мировая музыка заглушают музыку оторванных
душ и их сокровенные сквознячки» (V, 114). «Ветер событий» и «мировая
музыка» тут выражают «общую», сверхличную закономерность; естественно,
что они ближе всего к «толпе», к «массам», к социальным низам, к «народу».
Но здесь нет и отрицания «музыки оторванных душ» — главное у Блока в
констатации факта разрыва этих двух рядов и в связывании этого разрыва с
общими закономерностями эпохи. Подобное толкование современных событий,
современной жизни оказывается неприемлемым для символистских
литературных кругов. Андрей Белый пишет Блоку после появления в печати
статьи «О реалистах»: «Отношения наши обрываются навсегда… когда Ваше