Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года)
Шрифт:
Отъехал Караджан и все размышляет: «Наша невеста нас не видала, значит — и девушки не знали, что это мы». Так утешал он себя, и долго еще разъезжал вокруг юрты Байсары. Очень измучился Караджан. Потом поехал он в глухое место, с коня сошел — и махрамам своим так сказал:
— Развяжите меня. Совсем дышать не могу, туго слишком опоясали вы меня. Э, мать моя озорная, обманула нас!
Развязали его махрамы, на коня сел батыр — и поехал в пещеру к братьям-батырам. Въехал — с коня слез. Самый могучий из девяноста батыров, Кокальдаш-батыр спрашивает: — Откуда ты, Караджан, приехал? — Караджан отвечает: — Приехали мы от узбекской девушки — невесты нашей. Хорошо мы с ней повеселились! Кокальдаш-батыр разгневался:
— Ой, лучше бы ты в детстве подох! К какой такой невесте осмелился ты ездить? Ведь она — твоего старшего брата будущая жена, а он жив! Вот ты как блудлив!
Тут встал Кошкулак-батыр и тоже сказал:
— Ты зачем же лезешь к девушке этой, за которую я уже вношу калым? Становясь на пути старшим братьям своим, помрешь молодым!
Это сказав, уселись батыры, стали пить арак и другие напитки, — пирушку устроили.
Сильно опьянев, Кокаман-батыр сел под утро на коня своего Кокдонана и один поехал на озеро охотиться. Около полудня, с охоты возвращаясь, проезжает он берегом озера.
А Барчин-ай со служанкой своей
— Э, какой калмык могучий и огромный! Как бы не увидал меня и тоже не стал кружиться тут! — Так Барчин сказала — и в юрту пошла…
Взгляд Кокамана-батыра упал на бедра Барчин. Он поводья натянул — повернул коня, про себя подумав:
«Подъеду-ка к этим девушкам. Баи эти — скотоводы, — кумыса попрошу. Если кумыса дадут, значит, — женюсь я на узбечке, а если дадут воду, — значит, с пустыми руками уеду я. Попытаюсь — судьбу свою испытаю». — К девушкам обратившись, сказал Кокаман:
— Алая на вас, узбечки, кармаза. Разума лишат подобные глаза! Есть у скотоводов много кумыса, — Кумыса охотно я бы напился!.. Розы по весне румяно зацветут,— Соловьи, любовью пьяны, запоют. Не по красоте ли гурий узнают? Просит кумыса такой батыр, как я, — Гурии ужель мне чашу не нальют? Я богат, — чалму из шелка я ношу. Весь я пожелтел — так страстно я прошу. Вашего отказа я ведь не снесу — Чашу мне одну налейте кумысу! Рвется в битву сам породистый тулпар. В сердце хворь таю, от этой хвори — жар; Лекари сказали — исцелит кумыс,— Слышал я, что пьют его и млад и стар. Вы, узбечки, краше гурий родились, Неужель не будет мне налит кумыс? Просит вас такой известный пахлаван! Я живу в пещерах, имя — Кокаман. С озера я ехал, — дело дал мне хан,— Вижу — скотоводов расположен стан, Знаю, что богаты скотоводы все, Знаю — пьют кумыс они, как воду, все. Яркий на тебе, красавица, халат! Если пить кумыс от хвори мне велят, На тебя с мольбою направляю взгляд. Можно ли такому беку отказать? Если я тебя прошу о кумыс е, Дай хотя б немного в небольшой касе! Можно ль быть скупою при твоей красе? Пить кумыс табибы мне велели все: Кумыс ом от хвори я освобожусь, — Потому тебя просить я не стыжусь. Если дашь кумыс — как хочешь, побожусь, Что тебе, быть может, тоже пригожусь!.. Из-за кумыса весь день я тут кружусь!Это услыхав, так ответила Барчин Кокаману:
— Поля брани нет, где кровной нет вражды, — Скакуна не гонят в битву без нужды: Если в бег чрезмерный скакуна пустить, Может он потом и вовсе не остыть… Каждый у себя по-своему велик! Уезжай, калмык, нет кумыс атебе! На исходе лета, глупый ты калмык,— Посуди, — откуда б он взялся тебе? Слушай, что тебе скажу, калмык-глупец: Жеребят пустил под маток мой отец,— Где же я теперь достану кумыс а? Кумыс атеперь в помине даже нет! Не настала осень — не поблекнет цвет. Не люблю, калмык, бессмысленных бесед! Бог ума не отнял у меня пока. Кумыса не будет — вот и весь ответ! Не встречала я глупее калмыка! Вот уже сумбуль кончается у нас,— В это время года кто кумыс видал? Проезжай, калмык, чего ко миг пристал? У других проси, а здесь ты опоздал. Э, как много глупых слов ты наболтал! Извелась я вся, с тобою говоря. Проезжай, калмык, теряешь время зря! Не встречала я такого дикаря!.. Весело живу я у отца в дому, Проезжай, не то пожалуюсь ему! Говорить с тобой мне вовсе ни к чему,— И меня не мучь и сам ты не томись — Говорят тебе, что кончился кумыс! Вот еще пристал, откуда ни возьмись!..Услыхав слова Барчин, такое слово ей в ответ сказал Кокаман-батыр:
— В битвы я скакал на этом скакуне. Сильную обиду причиняешь мне. Малость хоть налей, пусть плещется на дне!.. Я — батыр известный, унижаюсь так! Я ведь не вино прошу и не арак, Я ведь не сабу прошу и не конак, — Хоть в одну касу, прошу, налей кумыс! Все табибы мне велели: «Пей кумыс». Я ведь не сабу прошу и не конак! Не груба моя и не зазорна речь, — Надо же свое здоровье мне беречь! Если в сердце боль, — руке изменит меч, — Что батыру делать в пору грозных сеч? Стыд батыру хворым в молодости слечь! Можно ли подобной просьбой пренебречь? Раз надежда есть кумысом хворь отвлечь, Как меня надеждыУслыхав от Кокамана эти слова, сказала Барчин прислужнице своей, Суксур:
— Этот калмык, провалиться ему, — откуда он только взялся! — стоит да бахвалится, прося кумыса, — на кумысе счастье свое загадав. Налей-ка воды в касу, — воду я ему подам, — охладит его вода — надежду на меня оставит он.
Суксур отошла в сторону, воды в чашу налила — принесла ее Барчин. Барчин протянула руку с чашей батыру Кокаману. Увидел Кокаман-батыр, что в чаше вода, а не кумыс, — разозлился и хлестнул девушку по руке своей камчой.
Испытав такую жестокость от батыра, расплакалась Барчин и, плача, такое слово сказала:
— Да истают все нагорные снега! Да сгниет в земле поганый труп врага! Недругов моих, о боже, покарай, Да погибнет он, чужой, немилый край! Ты меня, безмозглый, слушать не хотел, Ты хлестнуть меня осмелился камчой! Горю моему где мера, где предел? Беззащитны стали мы в стране чужой, Родину покинув, терпим гнет большой. По руке камчой меня калмык хлестнул, Подло так меня пришельством попрекнул, Униженья шип ты в сердце мне воткнул! Что теперь, бедняжка, в силах сделать я? Чужестранка здесь и девушка ведь я! Чтоб тебе, злосчастный, не было житья! Чужестранка я, однако, не раба! Как земля чужая жестока, груба! Плачу я, но, видно, такова судьба! С родиной расставшись, горько слезы лью, А кому поведать мне печаль свою!..На эти слова Кокаман так ответил:
— Не возьму добром, так силою возьму, Чистоты твоей не милуя, возьму! Если хочешь знать — терплю я также боль: В сердце Кокамана также есть мозоль. Я просил тебя: лекарство дать изволь, — Ты же сыплешь мне на рану сердца соль… Кто вас призывал в калмыцкий Чилбир-чоль? Сели со своим скотом на Айна-коль! Очень ты, узбечка пришлая, горда! Это наши травы, наша здесь вода! Я своих батыров приведу сюда,— Будет, пастухи, вам черный день тогда! Если мы на вас устроим аламан,— Вашу кровь прольем, изгоним в Туркестан, А тебя захватит силой Кокаман! Буду веселиться, буду — что ни ночь — Я с тобой лежать, Байсарыбая дочь!..Эти слова услыхав, Ай-Барчин так ответила батыру Кокаману:
— Сам себя пустой надеждой не дурачь! Поступай, как знаешь, но потом не плачь. Силой взять меня грозитесь, калмык и? Проезжайте дальше, — руки коротки! Много о себе, калмык поганый, мнишь. Думаешь, коль силой ты меня пленишь, Не прискачет милый бек мой — Алпамыш? Если же мои не сбудутся мечты, По-мужски одевшись — в бой сама пойду! Силу я в руке девической найду: Будь вас сорок тысяч, будь вас тьма и тьма — Всех, как одного, я перебью сама. Истинно, как видно, ты сошел с ума! Силою меня, проклятые, не взять! Кто из вас дерзнет подобный вздор болтать, Смерти калмык утому не избежать. Первым ты, глупец, лишишься головы! Сделать я могу то самое, что вы. Вот еще какие выискались львы! Я — узбечка, имя Ай-Барчин ношу,— Я вас на кусочки, подлых, искрошу. Убирайся прочь, — добром тебя прошу! Гордую узбечку силой взять не льстись. Поскорей своей дорогой воротись, — Девушкою быть убитым постыдись! Предо мной, калмык, напрасно не вертись!..