Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Быстрый короткий прямой удар. Ещё шаг.
Он вёл противника к живой изгороди. Осталось немного. Мечи скрестились, Касьян собрал силы и, улучив момент, толкнул человека в тёмной одежде на серебряные шипы.
Налетев на эти прекрасно-грозные иглы тот, потеряв сосредоточенность, открылся. Лишь на миг. Но этого было достаточно.
Лезвие вошло ниже рёбер, прямо под грудиной. Противник рухнул, зацепившись одеждой, повис на изгороди, потом медленно осел на моховую подстилку
Звуки.
Прекратился звон оружия. Наступила тишина, и в эту тишину робко вкрадывались звуки. Звуки летнего утра.
Он поискал глазами предметы, являвшиеся источниками этих звуков, отодвигая миг, когда придётся посмотреть на дело своих рук.
Кузнечики. Птицы. Листва. Облака.
Нет. Облака не издают звуков. Они не при чём. На них можно не смотреть.
Кто-то тряс его за плечо.
— Касьян!
Он медленно повернул голову. Рядом стояла Стасия. Она успела освободиться от пут за время схватки.
— Касьян!
Он провёл рукой по лицу, выдохнул.
— Касьян, ты цел?
— Цел, — ответил он и, наконец, опустил взгляд вниз. Сперва на окровавленный меч в руке, потом на землю.
— Очнись тогда.
Касьян, разглядывая неподвижное тело, ответил невпопад:
— Я раньше не убивал людей.
Стасия сделала пару шагов вперёд, тоже посмотрела на мёртвого. Потом на Касьяна, прямо в глаза, серьёзно.
— Но когда-то это должно было случиться. Тебя же воспитывали, как воина, разве нет?
— Ты откуда знаешь?
— Это видно.
— Да. — Он нагнулся, вытер клинок о мох. — Ладно. Кто это хоть?
Подошёл и стянул маску с головы убитого.
Да.
Перед ним лежал давний его знакомец, рыжий грабитель. Полуприкрытые глаза уже остекленели, изо рта стекала струйка крови.
Судьба.
Интересно, он узнал Касьяна?
А ещё интереснее, и, главное, важнее, почему он напал на Стасию?
“Сильным мира сего иногда нужны тёмные люди. Для тёмных дел”, - сказал Рокот.
Убийство царевны Трилады прямо во дворце было бы дело, безусловно, тёмное.
— Стасия. — Он в первый раз за всё время назвал её просто по имени.
— Что?
— Скажи, а как ты сюда попала?
— Так этот притащил. — Она указала подбородком на рыжего.
— Я не об этом. Зачем ты вообще сюда пришла в такую рань?
— Мне назначили встречу.
— Кто?
И тут Стасия, только что хладнокровно смотревшая на тело своего неудавшегося убийцы, покраснела и смешалась.
— М-м… это неважно.
С кем ей вздумалось встречаться в такое время? В нём поднялось глухое раздражение.
— Я не хочу вмешиваться в то, что меня не касается.
Она стояла перед ним и кусала губы. В лице её была странная растерянность.
— Кто это был, Стасия?
— Так ты, — выпалила она, решившись. Как в воду прыгнула.
Он опешил.
— Что?
И тут она опустила руку в карман сарафана и достала обрывок пергамента. Быстро сунула ему.
— На, читай.
Отошла, села на скамью на противоположной стороне дорожки. Уставилась в сторону.
Озадаченный, Касьян тоже сел и развернул сложенный обрывок.
“Царевна моя. Это неуместно и бессмысленно, но я тебя люблю. Не могу отделаться от мыслей о тебе, ничего не могу поделать с собой. Впрочем, это неважно. Я уезжаю, если бы ты позволила попрощаться, я был бы счастлив. Буду ждать на рассвете у башни Брана. Ты не придёшь, но я всё равно там буду.
Без надежды, Касьян”.
Он прочитал. Один раз, потом второй, потом ещё третий, для верности.
Уронил руку с пергаментом на колено, повернул голову.
— Я этого не писал.
— Это я уже поняла, — ответила Стасия. Она прижимала тонкие пальцы к пылающим щекам.
Касьян ещё раз взглянул на письмо. Сердце странно стукнуло.
— Погоди. Я что-то не понял. Давай разберёмся. Ты, значит, получила это письмо…
— Да. Нашла у себя на столе. — Она отняла руки от лица.
Молодой человек закинул локоть на спинку скамьи и развернулся к Стасии.
— И что, решила прийти? — в лоб спросил он. — Почему?
Стасия прерывисто вздохнула. Она сидела на краешке скамьи очень прямо, стряхивая с платья фиолетовый песок.
— Только не возомни о себе, пожалуйста.
— Я стараюсь. — Касьян изо всех сил пытался удержаться от улыбки, чувствуя как она, ещё не появившаяся, щекочет края губ. — Очень-очень. Но что мне остаётся после такого?
— Конечно, я должна была прийти и объяснить, что между нами ничего быть не может.
И тут Касьян расхохотался в лицо триладийской царевне.
— Ничего смешного не вижу, — обиженно сказала она. — Ну и я хотела послушать, если честно. Никогда подобных писем не получала.
— Извини. — Он запустил пятерню в волосы, помотал головой, стараясь успокоиться. — Я просто никогда бы не осмелился такое тебе написать. Даже если…
— Не скрою, мне было приятно, но подозреваю, ты так трогательно написать и не сможешь, — заявила Стасия. — Ещё скажи, что в этом что-то есть.