Ближний бой. ЦРУ против СССР

Киркпатрик Лаймен

Хедден выполнял функции генерального инспектора в основном самостоятельно, работая лишь с одним помощником, которого я и унаследовал.

Первой своей задачей в качестве генерального инспектора я считал выяснение вопроса, в чем конкретно заключаются мои обязанности, и выработку принципов и процедуры их осуществления. Беседуя с людьми из других министерств и ведомств, выясняя у них, как организована инспекция в других звеньях государственного аппарата, я обнаружил, что к инспекции и ее функциям существует множество различных подходов. В ФБР существовала очень строгая система инспекции. Инспектора появлялись в подразделениях без предупреждения, проводили письменные экзамены, и вообще инспекторов боялись. Инспектора заграничной службы в госдепартаменте посещали все заграничные пункты и писали пространные доклады, в том числе касаясь в них вопроса о соответствии

всего личного состава занимаемой должности. В вооруженных силах инспекция осуществлялась в сотрудничестве с командованием подразделений, подвергающихся проверке, и доклады, прежде чем направлять их в Вашингтон, представлялись начальникам этих подразделений.

Я считал, что ЦРУ нуждается в комбинированной системе инспекции. Поскольку ЦРУ — это прежде всего гражданская организация с широким кругом обязанностей, система инспекции должна быть организована в большей мере исходя из особенностей самого учреждения. Прежде всего необходимо было убедить руководителей ЦРУ согласиться с самой идеей инспекции. Дело в том, что еще Стюарт Хедден чувствительно наступил на мозоли некоторым нашим шефам подразделений, и поэтому в определенных кругах существовала значительная оппозиция против введения какой бы то ни было инспекции. Это особенно было характерно для оперативных подразделений, которые, создав свой собственный аппарат инспекции и проверки, отрицали как централизованное инспектирование, так и инспектирование извне. Хотя Даллес назначил меня генеральным инспектором, вскоре стало очевидно, что он не собирается потребовать от всех подразделений безусловного подчинения инспектированию, и началась долгая и напряженная борьба за утверждение прав генерального инспектора.

Прежде всего я постарался сколотить аппарат инспекции и, по вполне естественным причинам, обратился к людям, с которыми вместе работал ранее и которым полностью доверял. Особенно мне хотелось привлечь людей, не имевших каких-то своих корыстных целей, не упрямых, — людей, которые не будут всеми силами пытаться навязывать собственные убеждения, вместо того чтобы смотреть на все беспристрастно и объективно. В течение первого года моего нахождения на посту генерального инспектора ЦРУ я не вполне справился с этой задачей. Не раз я зачислял в аппарат лиц, которые, будучи компетентными во многих других отношениях, проявляли чрезмерную склонность считать, что единственно правильный путь — тот, который они предлагают. Мне кажется, что к тому времени, уже долго находясь на государственной службе, я постиг, что существует множество путей решения вопросов — одни лучше, другие хуже. Но обычно человек, выполняющий какое-то дело, должен сам определять те методы действий, которых следует придерживаться. Если этот человек хорошо справляется с работой, ему следует предоставить возможность делать ее по-своему. Если он плохо справляется с работой, его следует уволить.

В качестве генерального инспектора я выработал основополагающие установки, суть которых заключалась в том, чтобы придерживаться в любом случае объективного подхода и вносить предложения о совершенствовании работы, которые руководство либо примет, либо отвергнет. Если руководство не принимает рекомендаций, то с этого момента уже оно несет ответственность за последствия. Я до сих пор считаю, что это была правильная тактика, и все же иногда я задумываюсь над тем, что, пожалуй, в некоторых случаях мне следовало более решительно отстаивать свою точку зрения и что в этом случае ЦРУ, возможно, удалось бы избежать некоторых трудностей, с которыми ему пришлось встретиться в дальнейшем.

Постепенно я набрал в свой аппарат способных людей, и по мере расширения нашего аппарата мы начали осуществлять регулярное инспектирование всех составных частей Управления. Я твердо убежден, что наиболее эффективно инспектирование может осуществляться на основе сотрудничества, а не враждебных отношений с инспектируемыми. Я ввел в практику систему, при которой лично начинал каждую инспекционную проверку, направляясь с инспекторами в соответствующее подразделение, где мы собирались вместе с руководителем подразделения и его основными сотрудниками и я объяснял, каким образом мы намерены действовать. Должен признаться, что я изредка пользовался «шоковым обращением», то есть объявлял, что мы планируем изучить всю деятельность подразделения, чтобы определить, занимается ли оно тем, чем следует заниматься. Я всегда отмечал, что мы намерены начать с ознакомления с теми директивами и нормами, на основании которых было создано подразделение, а затем познакомимся со

всеми аспектами его работы. Подчеркнув, что мы хотим побеседовать с каждым человеком в подразделении, и потребовав, чтобы ни одному сотруднику подразделения не чинили в этом отношении никаких препятствий, я заверял начальников, что это не означает, что услышанное будет использовано раньше, чем мы тщательно проверим у руководителей полученные нами сведения. Точно так же это не означает, что после жалоб сотрудников начальники сразу же подвергнутся каким-то взысканиям. Мы пытались убедить их, что выполняем роль «предохранительного клапана», и, если служащие будут знать, что внутри ЦРУ есть орган, куда можно пожаловаться, они вряд ли станут «выносить сор» за пределы Управления.

Некоторые из инспектируемых подразделений воспринимали наши разъяснения с пониманием и полностью сотрудничали с нами. Другие возражали и боролись до последнего и делали все возможное, чтобы сорвать нашу работу и попытаться спрятать от посторонних глаз все имевшие место трудности и проблемы. Постепенно я понял, что подразделения, помогавшие нам и сотрудничавшие с нами в ходе всей проверки, как правило, работали хорошо, а те, боровшиеся против нас, — плохо.

В ходе работы мне стал внушать чувство восхищения генерал Гарольд Макклелланд, которого «Жук» Смит пригласил в ЦРУ на должность начальника управления связи. Много способных специалистов УСС по связи осталось на работе в ЦРУ, но эта служба быстро разрасталась, и моральное состояние личного состава было невысоким. Возглавив управление связи, генерал Макклелланд за короткое время наладил работу службы и, по моему мнению, создал одну из самых совершенных систем связи во всем мире.

Генерал Макклелланд весьма доброжелательно отнесся к инспекторским проверкам. Он сказал мне: «Я всегда приветствую инспекторов, так как уверен, что они могут помочь нам улучшить работу. И я хочу, чтобы все мои сотрудники поняли, что нам нечего скрывать». Об отличной организации внутри управления Макклелланда наглядно свидетельствовал тот факт, что другие правительственные департаменты и ведомства постоянно стремились переманить высших руководителей из его службы. Достаточно сказать, что до самой своей смерти, последовавшей в начале 1966 года, он обучал кадры; подготовил большое число людей, достаточно квалифицированных, чтобы заменить его, и оставил преемникам сильную и крепкую организацию.

В период моего пребывания на посту генерального инспектора Центрального разведывательного управления последнее переживало не только внутренние трудности. В зените своего могущества был тогда сенатор Джозеф Маккарти, и любимым объектом его нападок являлось ЦРУ. Сенатор не упускал случая поставить вопрос об Управлении, концентрируя внимание на якобы имеющих место недостатках в обеспечении безопасности нашего учреждения. Вскоре после моего возвращения на службу Даллес спросил меня, не возьму ли я на себя лично все функции, связанные с контактами с Маккарти; не соглашусь ли я действовать в качестве непосредственного помощника Даллеса, чтобы защитить Управление от нападок Маккарти. Это было в апреле 1953 года.

9 февраля 1950 года в речи, произнесенной в Уиллинге, Западная Виргиния, Маккарти заявил, что обладает неоспоримыми доказательствами того, что в государственном департаменте имеется 205 коммунистов. Это было началом маккартизма, началом волны страха в органах исполнительной власти федерального правительства США.

С тех пор маккартизм во всем мире стал синонимом безответственных нападок на невиновных людей. Одним из основных объектов своей деятельности Джозеф Маккарти сделал разведку. Правда, благодаря исключительному упорству и мужеству Аллена Даллеса (он был директором ЦРУ в заключительный период эры маккартизма) он не смог добраться до ЦРУ.

Поскольку я являлся «ответственным за контакты с Маккарти» в ЦРУ и в течение двух лет уделял много времени и сил разбору всевозможных обвинений и инсинуаций, распространявшихся сенатором против ЦРУ, я считаю важным сохранить для истории приводимые ниже факты.

В этот период не один Маккарти видел повсюду коммунистов. Республиканская партия — и это будет ее вечным позором — взяла курс на то, чтобы выставлять коммунизм в качестве козла отпущения за все провалы политики США. Тот факт, что никто из республиканских лидеров, включая президента Эйзенхауэра, не противодействовал сенатору из Висконсина, означал, что последний пользовался полной свободой действий против чуть ли не любого человека в государственном аппарате или за его пределами, располагая к тому достаточными основаниями или вовсе не имея их.