BLOGS
Шрифт:
Мужики, которые рассказывали эту историю, расходились во мнении, когда это было. Один утверждал, что в середине 60-х годов, другой, - что сразу после войны, третий говорил, что история совсем недавняя - чуть ли не в середине 70-х годов была та дуэль.
Очень распространена была охота ловушками и силками. В голодные военные годы жители Выми мяса съели из ловушек гораздо больше, чем полученного по продовольственным пайкам и за «палочки» трудодней. (Нынешнему поколению, наверно, надо отдельно пояснить, что «палочка» - это отметка напротив фамилии работающего в колхозе, означающая один трудодень. При активной работе и перевыполнении плана можно было заработать две палочки или полторы.)
Рябчик, куропатка, заяц - это кормёжка из леса. Мык, гор-лян,
2008 год
ИЗБУШКИ И ЛЕСНЫЕ ЛЮДИ
Быль и легенда Лесные люди
Кто же эти лесные люди и яг-морты, с кем сталкивались и русские люди, и северные народы - коми, чухонь, ижора? Бог их знает, да только кое-что и нам известно.
Вот, например, один из рассказов.
В Козловке близ Княжпогоста жила Пилип Онь гетыр, бабушка, которой было далеко за 90 лет, ещё когда я был маленьким. В своей книжке «Шатун» я рассказал о ней в миниатюре «Отражение»: о том, как ругала она нас за то, что мы корчим рожи отражению в окне. «Ночь может унести твоё лицо, и потом ночь и сама жизнь будет корчить тебе рожи. Ведь ты не знаешь, где та граница, где отразится твоё лицо», - так рассуждала Пилип Онь гетыр. Она была поэтом, о чём не догадывалась.
И вот что рассказывала нам старуха о яг-мортах:
– Тогда я была ещё девицей. Наверно, мне было лет шестнадцать... (Это значит, что где-то в 1885-87 годах - авт.) Мы с девками и парнями пошли за ягодой. Далеко ходили, но болото всё равно не перейдёшь. Его нельзя перейти. Никто не перешёл - дураков нет по болоту ходить. (Даже зимой там охотники попадают на воду. Мочат лыжи, ноги и насилу выбираются обратно. Там нет птицы никакой. Зачем туда ходить? Но ведь чудное дело - если белка уходит, то она уходит куда-то туда...) Там-то и дерева нет. Но там ходит большой лось, Царь-лось. Мой отец рассказывал, что этот лось однажды вынес раненого охотника. Тот охотник, как ребёнок в люльке, сидел в одном ковше рога - вот такой лось большой. Может, сказки нам батя рассказывал? Но мы ему верили, он нас не обманывал. И про сёмгу, что больше лодки была, и про щуку, что от злости на берег за детьми, как собака, выскочила... А может, батю самого кто обманул. Но то, что я вам сказываю, то, что мы с девками увидели, - чистая правда. Это я сама видела.
Мы тогда далеко зашли. Лето сухое было. Морошка есть, но идти за ней надо было вглубь болота. Тяжело ходили. А там сухостой есть и небольшой лесок. И вот видим мы, как из этого лесочка люди уходят. Мы к лесочку идём - думаем, это кто-то, может, из катыдпомских или гортшерских, а ближе подошли - и видим... Ох, чёрные люди с длинными волосами идут от нас в лес. И один, и два, и десять... Мы испугались. Даже парни испугались. Но потом видим - и дети среди них есть. В шкурах все, лохматые. Мужчины ихние зачем-то длинные жерди несли. Парни потом спорили, что это копья. Но старики наши объясняли нам, когда мы, перепуганные, в деревню пришли, что жерди эти люди носят с собой, чтобы по болотам ходить. Но копья у них и правда есть. Луки-стрелы тоже. Взрослые люди на нас не смотрели, будто нас и нет вовсе. Можно было подумать, что всё это нам причудилось, ведь они ещё и тихо шли. Совсем тихо. Звуков вообще не помню. Но вот их детишки («Кагаяс-тай, кагаяс, - Пилип Онь гетыр, вспоминая, умильно хлопала себя по бёдрам, будто говорила о милых медвежатах.
– Дзёля пи...») на нас уставились, и взрослые их тащили прямо
Всего сто двадцать лет назад происходит то, что рассказала Пилип Онь гетыр. И об этих лесных людях знали старики того времени. Ведь Пилип Онь гетыр говорит, что старики объясняли им про лесных людей, про жерди, а не копья - значит, для стариков «лесные люди» не были новостью.
Кто они, эти лесные люди? Параллельная цепь человеческой цивилизации? Или странным образом забредавшие в наши края лесные ненцы? Может быть, и манси из-за Урала? В восемнадцатом веке даже по переписи тех времён встречаются ссылки на то, что на Мезени есть поселение вогулов (манси). Но то всё-таки поселение. (Можно сравнить с оседлыми цыганами.) А люди, о которых рассказывают старики, скрываются в лесах, будто не хотят видеть этот мир и идут по своим лесным тропам, ведомым только им, перпендикулярно всем известным дорогам и вопреки понятиям «по воде или посуху», «легко - тяжело», «твердь или болото».
Наверное, не всегда мирными были встречи с лесными людьми. Наверное, и девушку могли похитить, как в легенде о яг-морте, и ребёнка.
Избушки на курьих ножках
Охотничьи лесные баньки не всегда были такими, какими мы их представляем сейчас. Ещё в 1930-40 годах у вымских охотников в некоторых лесных избушках продовольствия хранилось столько, что можно было прожить зиму без голода. Тут тебе и вяленая рыба, и копчёная лосятина с медвежатиной, и крупа, и соль, и запас снастей для охоты и рыбалки. Более того, в лесных избах зимний сезон могли коротать некоторые члены семьи, меняться через месяц-два. Но избы-то без дымохода. Закопчённые и замороженные, даже молодые тётки могли показаться Бабами Ягами. Не случайно в русских народных сказках говорится о том, что волшебные русские бани омолаживали. Из пара - да в студёную прорубь нырни, морду вымой - вот и молодой. Это вам любой подтвердит (особенно кто в армии служил).
Были охотничьи избушки, которые ставили не на землю, а на большие пни. Были избушки, которые возводили на 3-4 столбах (особенно на заболоченных местах или местах пойменных, где весной вода могла подтопить избушку). Чтоб столбы не гнили, их перед закапыванием либо обжигали, либо немного окуривали. Кстати, для окуривания использовали тлеющую метлу можжевельника (вот тебе и бабка на метле). Окуривали не только «ножки», но и пространство вокруг избы - от муравьёв и мошек всяких. Внутри изба окуривалась как бы сама собой, потому что топилась по-чёрному. Замечательное средство дезинфекции - других-то не было. Может быть, именно потому, что на Руси были курные избы, чума, которая покосила в 16 веке пол-Европы, Русь почти не тронула. Закопчённые мы были - защищённые.
Бывало, что такие охотничьи избушки разоряли росомахи или медведи. Поэтому охотники старались делать избушки «без окон, без дверей». Только через лаз (иногда потаённый) можно было попасть в такое жилище.
С приходом в Коми лагерей ГУЛАГа, с увеличением численности людей, бродящих по лесу и ухудшением их нравов (впрочем, как судить голодного беглого зэка?), охотники перестали оставлять в избушках провизию. В 1940 году было даже издано распоряжение Совнаркома Коми АССР, согласно которому, все избушки были взяты на учёт, в них запрещалось хранить спирт, керосин, бензин, соль, йод и т.п. (будучи студентом, в своё время с любопытством читал это документ, но сейчас не помню всего. При желании, его можно запросить в государственном архиве Республики Коми).
К поимке беглых заключённых, особо опасных, привлекались и охотники. «К поимке» - это мягко сказано... Охотник приносил палец правой руки убитого зэка, за что получал полпуда сахара, пуд крупы, порох. Много или мало было таких случаев, история не расскажет никогда: кто ж такими делами хвастает, но известно как минимум два случая и у нас, на Вымской земле. Случаи эти, наверное, не зафиксированы в документах, но людская молва приписывала «охоту на людей» вполне реальным охотникам (оба уже ушли в мир иной).