Большие надежды. Соединенные Штаты, 1945-1974
Шрифт:
Однако даже профсоюзы, настроенные на дальнейшие успехи в 1945 году, столкнулись с серьёзными препятствиями в конце 1940-х годов, в период сильного сопротивления корпораций и консерваторов социальным реформам. Трудности профсоюзов в те годы многое говорят о тупике, который стал характерен для американских трудовых отношений, а также для политики конца 1940-х годов. [97]
МЕЧТЫ Объединенных работников автомобильной промышленности, выраженные одним из самых ярких лидеров профсоюза Уолтером Ройтером, были особенно убедительны для либералов того времени. Ройтер, которому в 1945 году было тридцать восемь лет, отличался от стереотипов, изображавших профсоюзных «боссов» грубыми, с сигарами и полуграмотными. Будучи одно время изготовителем инструментов и штампов, работавшим на автозаводах в Детройте (а в молодости — в Советском Союзе), он был привередлив в своих личных привычках и не любил того, что один историк назвал «дутой товарищеской атмосферой заполненных дымом профсоюзных залов и таверн для „синих воротничков“». [98] Он пользовался уважением, но не всегда личной привязанностью рядовых членов профсоюза. Некоторые близкие соратники опасались его больших амбиций. Ходила история,
97
Melvyn Dubofsky, The State and Labor in Modern America (Chapel Hill, 1994), 188–95.
98
Robert Zieger, American Workers, American Unions, 1920–1985 (Baltimore, 1986), 160.
99
Там же, 107.
Но как друзья, так и недоброжелатели признавали, что Ройтер был внятным, принципиальным и даже дальновидным человеком. Бывший социалист, он был избит головорезами Ford Motor Company во время забастовок 1930-х годов. К 1940 м годам он отверг социализм как непрактичный для Соединенных Штатов, но поддерживал хорошие отношения с демократическими социалистами, такими как Норман Томас, долгое время возглавлявший Социалистическую партию. Ройтер считал, что организованный труд должен взять на себя ведущую роль в продвижении более прогрессивного общества, которое улучшит жизнь чернокожих и других бедных и бесправных людей. [100] Его концепция включала в себя многое из того, к чему в то время стремились левые: гарантированную государством «годовую зарплату», значительно расширенное государство всеобщего благосостояния, защиту гражданских прав обиженных меньшинств, федеральное законодательство, направленное на улучшение образования и здравоохранения, а также контроль рабочих над ключевыми решениями в области производства и технологического развития. [101]
100
Там же, 104–5, 159–60; Joseph Goulden, The Best Years, 1945–1950 (New York, 1976), 114; Godfrey Hodgson, America in Our Time (Garden City, N.Y., 1976), 92.
101
Lichtenstein, «Corporatism»; David Halle and Frank Romo, «The Blue-Collar Working Class: Continuity and Change», in Alan Wolfe, ed., America at Century’s End (Berkeley, 1991), 152–78; Zieger, American Workers, 100–101.
Хотя относительно немногие американские рабочие имели такие масштабные взгляды, как Ройтер, многие с энтузиазмом откликнулись на требования хлеба и зрелищ, за которые он и другие рабочие лидеры выступали в 1940-х годах. Воинственные движения за повышение зарплаты и улучшение условий труда вспыхивали, как лесные пожары, поднимаясь из низов. В 1944 году они привели к рекордному числу остановок работы — 4956, в которых участвовали 2,12 миллиона рабочих, или 4,8 процента всех занятых. Не только консерваторы, которые в качестве ответной меры выдвигали законопроекты о призыве бастующих в армию, но и Рузвельт, и многие другие либералы выражали растущую тревогу по поводу срыва производства в военное время.
Окончание войны принесло американским рабочим множество новых проблем. Увольнения подтвердили призрак депрессии. Рабочие, оставшиеся на работе, лишились оплаты сверхурочных, которые были жизненно важны для их заработка во время войны. В конце 1945 года заработная плата многих таких работников сократилась на 30%. Слухи о корпоративной жадности раздули пламя эгалитарного возмущения. Мюррей, мягкий, но решительный защитник, подсчитал, что в 1940–1944 годах прибыль сталелитейных корпораций после уплаты налогов была на 113% выше, чем за предыдущие четыре года. Известно, что Чарльз Э. Уилсон, глава General Motors, в 1943 году получал зарплату в размере 459 014 долларов. В конце 1945 года примерно пятая часть рабочих семей в американских городах получала менее 1500 долларов США в совокупном денежном доходе за год — в то время, когда средний доход для работающих полный рабочий день составлял 2190 долларов. [102]
102
Goulden, Best Years, 110–12; Zieger, American Workers, 102. Other estimates put the average at $2,374. См. Statistical History of the United States, from Colonial Times to the Present (New York, 1976), 164.
Подобные волнения спровоцировали в конце 1945 г. серию гневных споров и забастовок. В захватывающей книге Джозефа Гулдена, посвященной той эпохе, хорошо описаны эти волнения: «На фондовой бирже тикеры замолчали, когда 400 канцелярских служащих вышли на улицу. Бастовали парикмахеры, мясники, пекари. Перебои прервали производство медной проволоки, супа Campbell’s, касторового масла, рождественских игрушек. Бейсбольная команда „Питтсбургские пираты“, находящаяся в подвале Национальной лиги, в середине лета провела голосование по поводу забастовки, но решила продолжить игру». Забастовка 3500 работников электрической компании в Питтсбурге оставила без работы ещё 100 000 человек. Городские троллейбусы остановились, уличные фонари погасли, а офисные здания закрылись, опасаясь поломки лифтов. «Это катастрофа», — заявил мэр Дэвид Лоуренс, призывая рабочих прекратить забастовку. На Манхэттене одновременно бастовали лифтеры, водители грузовиков и работники морского транспорта, которые остановили движение в городе и за его пределами. В общей сложности в 1945 году было зафиксировано 4750 остановок работы, что всего на 200 или около того меньше, чем в 1944 году. Перебои в работе расстроили Трумэна. «Люди в некотором замешательстве и хотят взять тайм-аут, чтобы отдохнуть от нервов», — писал он матери. «Некоторые хотят получить
103
Alan Wolfe, America’s Impasse: The Rise and Fall of the Politics of Growth (New York, 1981), 13–79; Alonzo Hamby, Beyond the New Deal: Harry S. Truman and American Liberalism (New York, 1973), 66–68; Robert Donovan, Conflict and Crisis: The Presidency of Harry S. Truman, 1945–1948 (New York, 1977), 119–22, 166–68; Goulden, Best Years, 113.
Волна забастовок достигла пика в начале 1946 года, охватив 1,8 миллиона рабочих в таких крупных отраслях, как мясокомбинаты, нефтепереработка, производство электроприборов, стали и автомобилей. В итоге 1946 год стал самым спорным в истории взаимоотношений между руководством и рабочими в Соединенных Штатах: 4985 забастовок, в которых приняли участие 4,6 миллиона рабочих, то есть примерно один из четырнадцати американцев, занятых на производстве. Количество потерянных рабочих дней составило 116 миллионов, что в три раза превышает предыдущий максимум 1945 года. В большей степени, чем в 1945 году, это были забастовки, вызванные лидерами профсоюзов после длительных, но тщетных переговоров с руководством. Современники были впечатлены порядком и дисциплиной масс членов профсоюза, которые посещали собрания, ходили по линиям пикетов и шли на жертвы, отказываясь от работы. [104]
104
Zieger, American Workers, 104.
Споры в основном касались заработной платы. Профсоюзные лидеры ссылались на инфляцию военного времени и послевоенную инфляцию как на основание для повышения зарплаты на 30%. Для работников автопрома, которые в то время получали немного больше, чем большинство промышленных рабочих, это означало бы повышение средней зарплаты примерно на тридцать три цента в час, с 1,12 до 1,45 доллара, или с 44,80 до 58 долларов при сорокачасовой рабочей неделе. Это составило бы 3016 долларов за полный год. General Motors ответила неудовлетворительным предложением в десять центов в час, и в декабре 1945 года началась забастовка, за которой в январе последовала волна забастовок в других отраслях. По оценкам правительственных инспекторов, инфляция с начала войны могла бы оправдать повышение зарплаты примерно на девятнадцать центов. Руководители сталелитейной промышленности, санкционировав повышение цен, согласились на это, как и торговцы в большинстве других отраслей. Рабочие автопрома держались, но были изолированы. Через 113 дней Ройтер согласился на повышение зарплаты на восемнадцать с половиной центов в час.
Лидеры профсоюзов того времени жаловались, что эти соглашения, в результате которых средняя зарплата в обрабатывающей промышленности в 1946 году составляла около 50 долларов в неделю (2600 долларов за пятидесятидвухнедельный рабочий год), были слишком скупыми. На самом деле эти рабочие жили неплохо по сравнению со многими другими американцами того времени — достаточно хорошо, чтобы в своё время подумать о покупке небольшого дома. Для сравнения, регулярно занятые на фермах, в лесном хозяйстве и рыболовстве в то же время получали в среднем 1200 долларов, домашние работники — 1411 долларов, медицинские работники (в основном медсестры) –1605 долларов. Учителя и директора государственных школ в среднем получали только 1995 долларов. Тем не менее, зарплата в 50 долларов в неделю оставляла мало шансов: временная безработица, травмы и болезни были одними из многих неудач, которые могли быстро привести к обнищанию. Особенно уязвимы были стареющие работники, опасавшиеся замены более продуктивными молодыми. В то время лишь немногие американские корпорации имели пенсионные планы. Долгожители (на оплачиваемых работах), вышедшие на пенсию, могли рассчитывать на пенсию по линии социального обеспечения в размере 65–70 долларов в месяц, или максимум 840 долларов в год. [105]
105
Goulden, Best Years, 118–20.
Ройтер и другие американские либералы особенно сетовали на то, что им не удалось одержать верх в более масштабной битве за контроль над практикой в цехах: менеджеры отказывались идти на уступки в этом важном вопросе. Ройтер также настаивал на том, что корпорации получили огромные прибыли во время войны и могут позволить себе платить более высокую зарплату, не повышая цен. Руководство, утверждал он, должно «открыть свои книги», чтобы показать свои расходы. Это требование особенно возмутило лидеров бизнеса, которые поняли, что оно ставит под угрозу их контроль над основными решениями. Они почти до последнего сопротивлялись «социалистическому» подходу Ройтера к отношениям между работниками и руководством. [106]
106
John Barnard, Walter Reuther and the Rise of the Auto Workers (Boston, 1983), 101–7.
Трудно сказать, был ли прав Ройтер, утверждая, что корпорации могут позволить себе платить более высокую зарплату без повышения цен. Руководители предприятий упорно отказывались открывать свои бухгалтерские книги. Вместо этого они, как правило, уступали требованиям о скромном повышении заработной платы, после чего повышали цены на свои товары и перекладывали расходы на оплату труда на плечи потребителей. Тогда и позже лидеры профсоюзов неохотно соглашались на подобный компромисс. Начиная с 1948 года профсоюзы пошли на дальнейший компромисс, согласившись на включение в годовые контракты положений о COLA (соглашения о стоимости жизни). В них использовались показатели инфляции, чтобы автоматически корректировать заработную плату. При этом профсоюзы отказались от эффективных попыток влиять на ценообразование. Эта модель ежегодных соглашений о зарплате и ценах — почти всегда в сторону повышения — отражала важную реальность, которая доминировала в экономике и политике послевоенных лет: устоявшиеся группы интересов в конечном счете соглашались идти навстречу друг другу, в лучшем случае на словах учитывая потребности неорганизованных слоев населения. Последующие трудовые переговоры, особенно в обрабатывающей промышленности, привели к аналогичным результатам в 1950-х годах.