Бородинское поле
Шрифт:
всегда вспоминал с чувством неловкости и стыда. Ему пришла
мысль переложить часть снарядов на сани и побыстрей
отправить их в полк, потому что трудно сказать, как долго они
еще провозятся здесь, вытаскивая машину. Вместе с
Чумаевым сопровождать снаряды поехал ефрейтор Буланов.
Затем Брусничкин послал в лес за лапником Попова,
Черноглазова, санинструктора и старшину, а трем водителям и
лейтенанту приказал расчищать дорогу.
Мелколесье,
дороги, но настоящий лес темнел зубчатой стеной в
полукилометре. Постепенно ветер начал ослабевать, во пошел
снег. Брусничкин наблюдал, как ловко орудует лопатой шофер
санитарного фургона и как неумело это получается у
лейтенанта. Леонид Викторович никогда в своей жизни но
держал в руках лопаты, но ему было тошно смотреть на работу
лейтенанта. "Да что это он? Нарочно, что ли?" - подумал
Брусничкин и, подойдя к лейтенанту, попросил:
– Дайте-ка мне.
Лейтенант с некоторым удивлением, но охотно отдал
лопату.
Брусничкин старался работать так, как это делал шофер
"санитарки". Незаметно сгущались сумерки, работа спорилась,
и водитель "санитарки" с уверенностью сказал:
– Выберемся. Принесут ребята лапник, и будет полный
порядок.
– Я думаю, теперь мы и без лапника выскочим, - сказал -
водитель первой машины и пошел к кабине.
Взревел мотор, и пятитонка осторожно, точно боясь
поскользнуться, тронулась с места, медленно пошла вперед и,
выйдя на твердую дорогу, остановилась. За ней вышли и две
другие машины. Брусничкин облегченно вздохнул, вытирая
вспотевшее лицо, подумал, как бы вызвать ушедших за
лапником. "Может, выстрелить раза три в воздух, догадаются".
И только было подумал так, как длинная автоматная очередь
прострочила в стороне леса. Потом еще, еще, но уже короткие
очереди и одиночные выстрелы. Это было неожиданно.
Водители и лейтенант подошли к Брусничкину. На
встревоженных лицах общий вопрос и недоумение. "Возможно,
столкнулись с немцами", - подумал Брусничкин. Как старший,
он должен был принять какое-то решение. "Только не
бездействие", - мелькнула первая мысль, и он твердым,
уверенным голосом приказал:
– Машины с боеприпасами и продовольствием
немедленно отправляются в свои части. А вы, - обратился он к
водителю "санитарки", - останьтесь на месте и ждите нас. Вы,
лейтенант, пойдете со мной.
– Но я должен сопровождать свою машину, там продукты,
– несколько растерянно сказал лейтенант.
– Продукты доставит шофер. Выполняйте приказ.
–
Брусничкина тверд и категоричен.
– За мной!
Он решительно и широко зашагал в сторону леса по
следам ушедших за лапником. Лишь один раз оглянулся назад,
чтобы убедиться, идет ли за ним лейтенант. А лейтенант тем
временем как ни в чем не бывало направился к своей машине.
Брусничкин остановился и грозно крикнул:
– Товарищ лейтенант! Ко мне...
Вид у него был решительный и яростный. Лейтенант
обернулся и не спеша направился к комиссару. Брусничкин
ждал. И когда тот подошел вплотную, Леонид Викторович
сквозь зубы процедил ему в лицо:
– Вы трус. Позорите себя перед бойцами...
– Я только приказал своему водителю ждать меня, -
оправдывался лейтенант.
– Здесь я приказываю. Вашу машину с продуктами давно
ждут бойцы на передовой.
– И, резко взмахнув рукой в сторону
машин, приказал: - Поезжайте!.. А вы идите вперед, да
поживей.
Последнее касалось лейтенанта.
Между тем стрельба в лесу прекратилась. Брусничкин
шагал широко, наступая на пятки неуверенно идущему
лейтенанту, видел перед собой его съежившуюся фигуру,
одетую в новый полушубок, и не мог подавить в себе чувства
негодования, граничащего с презрением. Больше всего его
возмущало в молодом командире высокомерие и трусость.
"Трус всегда высокомерен", - подумал Брусничкин и спросил:
– Вы давно на фронте?
– Пятый день, - с приглушенной обидой ответил
лейтенант.
– А до этого чем занимались?
– Учился в военном училище.
– Трусости вас тоже учили?
– больно уколол Брусничкин
все еще раздраженным тоном. Сказал и тут же пожалел о
сказанном, потому что снова вспомнил эпизод с Князевым и с
угрызением совести подумал: "А ведь и я тогда вел себя не
лучше этого лейтенанта. Ему простительней: он - мальчишка".
И от такой мысли все в нем улеглось, успокоилось
раздражение и неприязнь к молодому лейтенанту.
– Идут, - сказал лейтенант, обрадованно и напряженно
глядя вперед.
– Наши. И лапник несут. А он теперь ни к чему.
"Тогда что означала стрельба?" - с недоумением подумал
Брусничкин. Вскоре подошедший старшина, бросив на снег
охапку лапника, доложил, что в лесу они неожиданно
столкнулись с группой немцев, которые грелись у костра и,
увидев их, открыли огонь. Наши ответили. Немцы, подняв
беспорядочную пальбу, поспешили в глубь леса.