Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
«Ты подал рапорт, Свят. Ты тут не служишь. Ты гражданское лицо. Ты…».
«Я чертово здоровье» — я странно заикнулся, но мысль не растерял — «на той войне контрактно потерял. Не заслужил маленького одолжения от страны? Это, Стасик, ненадолго. Заверяю и клянусь. Мы снимем квартиру и уберемся на хрен. Будь ты мужиком!».
«Свя-я-я-т…».
А погибший Ромка, я в том уверен, все-все бы разрешил!
«Это моя Юля, Рохля. Это та женщина, о которой я спрашивал в прошлый раз. Она меня искала. Посмотри на нее. Смотришь?».
«Да!» — а он действительно ни на секунду не отводил от смущающейся Смирновой глаза.
«Я
«Свя-я-я-ят, прекрати!» — тогда он обхватил меня за шею.
«Потому что я не женился на ней и не признал мальчишку. Но…».
«Такой порядок!».
Рохля, Рохля… Мать твою!
«Строение пять, второй этаж, комната двадцать три» — сквозь зубы внезапно просипел, а после, присвистнув, подозвал щегла, который живенько попал в мое дальнейшее распоряжение.
«Мы скоро съедем, Стас!» — беззвучно другу пообещал и в знак подтверждения пару раз по-бычьи поморгал…
— Никак, Сергей Максимович.
— Что там произошло, Святик? — Смирнов закидывает ногу на ногу, устраивает верхнюю конечность на своем колене, располагая икру, лодыжку и ступню строго параллельно деревянному настилу.
— Где? — изображаю изумление.
— Красов приезжал сюда, дружок. Зять навещал нас. Причем не-од-но-крат-но!
А Вы, Сергей Максимович, по-видимому, были по такому случаю не в подходящей, нужной форме. Впрочем, это и неважно. Какого хрена здесь делал обиженный мужчинка? Нажаловался на Юлу, заплаканный и брошенный братишка?
— И что? — потупив взгляд, произношу.
— Задрали, лично меня, любезный, эти бесконечные командировки. Что скажешь? Он выпирается из собственного дома, словно Юльке ненужное, между прочим, время на обдумывание и принятие решения дает. Какого черта он творит?
— Я ничего об этом не знаю. Не в курсе!
— Не пошептались, что ли? У него там, я наивно полагаю, зазноба на объекте объявилась? Мотается с завидной регулярностью и в ус себе не дует. Подкинуть ему пищу для досужих размышлений?
— А Юля? — по-прежнему изображаю несознанку.
— Что? — Сергей переводит на окно свой мутный взгляд.
— Юля была с ним?
Талантливо играю или бездарно за Смирновым что-то повторяю?
— Ничего не сказал, но по роже я читаю лучше, чем между строк, поэтому я кое-что в его глазах заметил и все прекрасно осознал. Костя сбивается с накатанного ритма, сильно заикается и суетится. Неприкаянный! Шатается, ломается и вместе с тем определенно путается в показаниях. У меня таких уродцев было, что на жалкой сучке блох. Я с подобной психологией до некоторых пор с завидным постоянством был знаком. Сейчас вот взял перерыв…
Это еще что означает?
— Шибко умная тетя Женя решила, что мне пора на покой. Прикинь? Ну не сука, а? Дефективная кандидатша, которая не может циферки сложить, чтобы пару раз не обсчитаться. Свинье, мой милый Святик, дал добрый Боженька по воле злого рока богатые, как будто королевские, рога.
— Что произошло?
— С Красовым?
Да похрен мне на холеного дебила.
— Вы…
— Написал заявление, сынок. Вернее, чика заставила и настояла. Пригрозила, что навсегда уйдет. Мол, я ее позорю, когда являюсь к отрокам в нелепом виде. Такое, знаешь, долбаное не комильфо. По ее овечьему разумению, это просто моветон. Где она такие умные слова берет? Хрен ее поймет. Покойный Кастро, видимо, когда-то авторитетному папаше на ушко нашептал. Знаешь ты, служака, что это вообще такое? То есть, — он чересчур наигранно подкатывает бельма, — до сего дня я был нужен, важен и всеми уважаем, а сейчас… Он, гнида, лезет ей под юбку, Свят! Я это собственными глаза видел. Мне что прикажете, это блядование и токование терпеть? Благословить их, да? Она мне мстит, пацан. Мстит, мстит, мстит, — как будто сам себя в чем-то убеждает. — Я, видишь ли, не рассчитался за давнишнее, вот Эухения — дала же Пресвятая Дева, вероятно, Гваделупская, девке имя — выбрала момент, чтобы поквитаться со мной. Хотя, Святик, я еще ого-го как могу, а она меня любезненько отправила в утиль. Жалеет, да? Издевается? Импотенцией стебет? У меня стоит, Мудрый! На нее, как штык! Всегда и только. Хочешь докажу?
«Иди ты!» — молча заклинаю, чтобы Всевышний от подобного уберег. Вот это жизнь, вот это охренительные повороты!
— Кто?
— Чего? — теперь изображает не слишком умную девчонку-недотрогу. Хлопает ресницами и дебильно раскрывает рот.
— Кто клеится к тете Жене?
— Морду старенькому дедушке набьешь? Не стоит пачкаться, сынок. Пусть общипанный удод живет.
Зачем он спрашивает тогда про это? Похоже, сам уже не в силах? Поддержку ищет? Или тупо завлекает? Выстраивает диалог, будто прощупывает почву и что-то через пень-колоду узнаёт.
— Мне пора, Сергей Максимович, — поднимаю руку, посматриваю на часы, просчитываю вялотекущие минуты, предполагаю наш следующий с ним шаг.
— Красов ждет моей поддержки, Свят? Как думаешь? Или жаждет сочувствия? А может, Костя климакс ловит? Хрен его поймет! — он давится слюной и громко кашляет, затем сгибается пополам, дергается в каком-то психическом припадке, краснеет и истерически хохочет. — Пиздец! А ведь до меня только лишь сейчас дошло! Она с тобой, Свят? Хулита с тобой, да?
— Нет! — резво вскидываюсь.
— С тобой, с тобой, с тобой… — неоднократно, сходя на дикий шепот, повторяет. — Как быстро ты ответил! Вилять не умеешь от того «совсем»?
— Всего доброго, — разворачиваюсь и уже настраиваюсь на скорейший выход.
Как в этот же момент Смирнов подскакивает, спотыкается и грубо чертыхается. Я ощущаю жуткий холод, прошивающий ласковую кожу на спине. Он стоит за мной и, раздувая ноздри, дыханием барражирует мой затылок. Сергей прожигает взглядом и грудным, почти загробным, голосом «поет»:
— Ты… Ты? Повернись, крысеныш! — шипит, а после вдруг приказом мне горланит, задевая почему-то чересчур чувствительные мочки раскалившихся до красноты ушей. — Мудрый, тварь! Повернись, гнида тыловая!
— Мне пора, — я начинаю разворот, опустив голову, прочесываю взглядом стыки ламината, запоминаю незамысловатый рисунок, отмечаю каждую деталь и меленькие пятнышки, стопорюсь на носках ботинок «папы» и медленно начинаю поднимать глаза в отчаянных попытках схлестнуться со взрослым пьяным «дядей» наглым типа юношеским взглядом. — Я не намерен…