Chercher l'amour… Тебя ищу

Иголкина Леля

— Здесь ничего такого, — спокойно начинаю.

— Он все время с ними, потому что нам, черт побери, нужно время, чтобы забеременеть. Это, что ли, основная причина? Мы устраиваем медовый месяц, а его к бабушке с дедушкой ссылаем. Он мелкий каторжник, этапированный мамой с папой в Магадан, на Колыму…

— Юль… — пытаюсь инициативу перехватить, заискиваю голосом и обнимаю взором.

— Мы нежимся друг с другом. Гуляем по ночам. Кружим по городу, разыскивая гостиничные номера, чтобы потрахаться. Господи! Пока ты делаешь усердно общую наследницу, я наглым образом отказываюсь от уже имеющегося материнства. Он ведь очень маленький. Такой несчастный

сладкий! Ему в этой пошлой жизни совершенно не везет… — искривляет губы, подготавливая жалкую слезу. — Моя вина! Я плохая мать.

— Прекрати немедленно. Я не настаиваю на ребенке. Ни разу! — шикаю и, по-моему, немного завожусь. — И уж тем более не было такого, чтобы Игорь принудительно оставался у Сергея с Женей. Ты что-то путаешь, жена. Мы пробуем забеременеть, но мальчик — точно не помеха. Зачем ты так?

— Все эти вечера… — задумчиво, но слегка надменно.

— Это первый официальный вечер за четыре месяца, Люлёк. Лето — да! Все три мы провели вместе. Были далеко, вообще не здесь. Сейчас почти октябрь, а ты…

— Когда ты снова уезжаешь, Костяника? — резко вскидывает голову, вращает шеей, поправляя воротник.

— Юль… — прячу взгляд, чего-то нехорошего стыдясь, неспешно прикрываю веки.

— Когда?

— Послушай, пожалуйста.

— Ты уезжал, Костя. Уезжал всегда. Я не возражала. Ни разу! У тебя работа, у тебя дела. Это важно, это бизнес, это деньги…

— Херня! — грубо обрываю отрицательный расклад. — Полная, причем. Никогда деньги и работа не являлись причиной для разлуки. Ты права, что это работа, но которая, я уверяю, не делается из-за одного лишь вознаграждения. Скажем так, деньги — приятный бонус и хорошие средства к безбедной жизни. Но не из-за увесистой наличности на дебетовом счете я отправляюсь за тридевять земель какого-нибудь счастьица искать.

— А что это тогда такое?

— Инспекция.

— Ты один такой инспектор, который может выступить в роли карающего контроллера? Больше некому? Все настолько непрофессиональны, что «срала-мазала-лепила» — их академический потолок?

— Что-то случилось? — осторожно трогаю ее за локоть. — Давай обсудим, прежде чем вылезем из дома.

— Нечего обсуждать, — выкручивается, намереваясь выдернуть свою конечность. — Все нормально. Я ведь сказала.

— У тебя задержка? — выкатываю, вероятно, глупое предположение.

— Нет.

— Сильно нервничаешь, к тому же чересчур напряжена, — подтягиваю к себе, обнимаю за талию и крепко прижимаю, укладывая женщину на бок. — В чем дело? У нас ведь нет друг от друга секретов. Мы можем разговаривать обо всем.

— Я не обманываю, что все хорошо, — отворачивается, прячется, стараясь на глаза не попадаться, — просто, когда мы заберем Игоря, станет еще лучше. Дотянем, возможно, до «отлично»!

Мои командировки — привычное, довольно-таки прозаическое дело. Я регулярно провожу инспекции, внимательно сверяю сметы и тщательно контролирую процессы. На местах, как правило, даю советы, затем осматриваю беглым, а после — взыскательным и тщательным взглядом каждый возводящийся под эгидой фирмы строительный объект. Жена сейчас взведена, возбуждена, а от нервного состояния вдогонку неспокойна и почти неуправляема. Зачем-то приплела сынишку, например, сослалась на придуманную чушь о том, что недостойна называться матерью, всплакнула о судьбе как будто брошенной жены, разозлилась на мое пока еще в далеком будущем возможное отсутствие. Все говорит о том, что что-то посетило мою любимую семью, возможно, новая проблема

на горизонте нарисовалась, а старая и уже обыденная неприятность под названием «Святослав» никуда, к огромному сожалению, так и не исчезла. Он никуда не делся. Юля часто повторяет:

«Я не могу поверить в то, что Святослав живой»,

как будто этот факт до этих пор был ей не слишком очевиден. Мне кажется, она пытается себя в этом окончательно убедить. Когда заходит речь о нем, то в моем тихом доме, как по накатанному, разгорается пусть и небольшой, но обязательно скандал. Вот и сегодня, видимо, не стало исключением…

— Добрый вечер, — останавливаясь возле, приглушенно здоровается финансовый директор, пришедший в ресторан под ручкой с очередной искусственной девицей.

Я точно знаю, что у наглого засранца нет постоянной пассии, зато случайных — до хрена с нагруженной тележкой и большим походом.

— Добрый, — затягиваюсь лениво тлеющей сигаретой. — Вышел свежим воздухом подышать?

— Пообщаться захотелось, Константин Петрович, — выбивает никотиновый цилиндр из картонной ярко-красной пачки. — У Вас зажигалочка есть?

— Угу, — вставляю в губы сигарету и теперь освободившимися руками шлепаю по карманам брюк. — Вот! — вытаскиваю металлический объект с огнивом.

— Круто получилось! — чиркнув, прикуривает и, не задумываясь, возвращает зажигалку мне. — Благодарю. Наш вечер удался на славу. Никуша так и сказала:

«Шурик, это был непередаваемый кайф. Все настолько феерично, что даже страшно. Я столько селфи за столом никогда не делала, все было чики-пуки. Люблю-люблю, мой дорогой писюша!». Думаю, последнее означает, что все «замечательно и типа хорошо»!

— Считаешь этой даме можно верить? Особенно после жалкого «писюша», — прыскаю и тут же затыкаю сигаретой рот. — Это, что ли, официальный отзыв от проверенного временем и соответствующим надзором блогера? — оглядываюсь назад, просматриваю окрашенный в искусственную иллюминацию банкетный зал, зацикливаюсь на танцующих парах и замечаю скучающую за столом жену, уставившуюся очумелым взглядом прямо перед собой. — Некоторым праздник, по-моему, совсем не в радость, — бодаю головой назад. — Скорее, наоборот.

— Бывает! Нет настроения, видимо, — поплевывает и щипками убирает с губ прицепившийся коричневый табак. — Когда я брошу это дело, Костя?

— Когда, Санек? — и я о том же как будто сильно беспокоюсь.

— Когда? — специально повторяет, транслируя свой вопрос с издевкой.

— Тогда же, когда и я, — сдаюсь и очевидное предполагаю.

— Кстати, дорогой начальник, с командировкой все готово, — внезапно произносит. — Это дело можно наконец-то закрывать!

— Спасибо, — стряхиваю пепел, опираюсь на перила открытого огромного крыльца, на котором мы стоим, как два шелудивых пацана, сбежавших с дискотеки в дешевом местном клубе, где оказались по воле несчастливого к нам случая или из непраздного к танцулькам интереса.

— Шелест выплатила всю сумму, между прочим. До крохотной копеечки!

Это очень странно! У нее изменились обстоятельства или она решила своей платежеспособностью окончательно добить нас?

— Не ошибка? — прищуриваюсь, пока от всей души затягиваюсь никотином. — Она погасила кредит раньше срока?

— Я проверил лично. Полный и безотлагательный расчет! Шито-крыто, согласно прейскуранту. Она выполнила все обязательства, теперь наша очередь. Так и хочется сказать:

«Красов, мы только на тебя равняемся. Будь паинькой, писюша, и не подведи!».