Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
— Да, начинаю учиться на следующей неделе, — виновато улыбнулась она.
— То есть взяла кота, а я смотри? — сказал вообще не то, что хотел.
— Постараюсь пристроить его на днях. Не сердись, Тон. Я бы… всё равно не смогла бы здесь.
Вот так просто. Раз — и поражение признано.
— Я думала, что смогу оживить всё это. И тебя. Но у меня не вышло, понимаешь? — Мия встала, бросив все вещи на пол, и расстроенно отвела глаза. — Ты молчишь, ты закрываешься, и я не обвиняю тебя. Просто… не могу. Здесь всё о
Каждое слово впивалось иглой под рёбра, больно, остро, но ожидаемо.
— Я знаю, — Антон заставил себя улыбнуться. Пускай в груди хоть сотня этих игл — Мию успокоить важнее. Он взял её за руки и окончательно поднял с пола.
— Я знаю, моя неугомонная сестрица, что ты сделала всё, что могла. И я обещаю навещать тебя в твоей академии и следить за этим чудовищем, если ты так хочешь. Просто пойми: это я. Теперь такой. Как ни старайся, я уже не стану тем, кем был. Нужно просто принять это, ладно?
— Ладно, — сдалась, но это поражение отражается добрым блеском в её глазах.
— Знаешь, у меня вечером бал. Даже не знаю, что с этим делать, — сказал он, хитро щурясь, потому что знал: это средство самое надёжное.
— Бал? — восторженно завизжала Мия. — О, как здорово! Как прекрасно! И ты что, собрался идти так? Ты видел, что у тебя на голове? Ну ничего, сейчас мы всё подправим, будешь у меня таким красавчиком, что все просто рты пооткрывают!
Довольный лоснящийся серый кот, совершенно по-хозяйски вошедший в комнату, подтверждающе мяукнул.
Новогодний офицерский бал традиционно проходил в огромном доме офицеров на Чернышевской. Это было огромное здание с высоченными потолками и сверкающими полами, украшенное новогодней ерундой по всему периметру. Стены, портреты на них, шкафы с книгами, какие-то декорации — всё было занавешено тёмно-синей тканью, и только огромная пушистая ёлка посреди главного зала оставалась открытой.
Половина девятого. На улице было темно и морозно. Антон, игнорируя всяческие взгляды, быстро прошёл к гардеробу, стянул с плеч кашемировое серое пальто, которое Мия откопала чёрт знает где, и мельком взглянул в огромное настенное зеркало.
Всё так, как должно быть. Костюмы на нём всегда сидели хорошо. Мама наряжала его в них когда было можно и когда нельзя со времён утренников в детском саду. Говорила: «Красиво»...
Расстегнул пиджак, стряхивая с лацканов пылинки. Чёлку, чуть отросшую (надо побриться наголо, да и дело с концом) - набок. Застегнул последнюю пуговку на матово-чёрной рубашке, кинул взгляд на туфли. Весь в чёрном.
Настолько хорошо, что неинтересно.
— Хорош выпендриваться, — сзади неожиданно подскочил Макс, отвешивая подзатыльник. Правильная короткая чёлка растрепалась. Так даже лучше.
— Иди лесом, а? — ухмыльнулся Антон, оборачиваясь и кидая взгляд на друга. Тот в это время тщетно пытался застегнуть пуговицу тёмно-серого пиджака -
Пуговица заняла своё законное место, и Макс, розовощёкий с мороза, уставился на него, демонстрируя пляшущие огоньки в глазах.
— Как выгляжу?
— Отвратительно.
— Сам не лучше.
— Сейчас ещё раз по башке схлопочешь. Нормально выглядишь. Что, есть кого очаровывать?
Назар только заговорщически улыбнулся, приподняв светлые брови.
— Что ещё? — закатил глаза Антон, в последний раз поправляя манжеты.
— О, ты бы видел своих девушек.
— Баб.
— Девушек, Тони. Просто поверь мне.
— Они уже там? — безразлично указал в сторону входа в зал.
— В холле пока, никак не могут оттуда уйти: Широкова поедает бутерброды, — отмахнулся Назар, провожая глазами высокую брюнетку в изумрудном платье, открывающем восхитительный вид на обнажённую спину. Из мед академии, что ли? Антон размахнулся и как следует впечатал ему ладонь между лопаток.
— Собрался очаровывать кого-то? Вот и пошли, хватит раздевать её глазами.
— Я?!
Свет в зале был сине-фиолетовым, и куча народа уже весьма неумело кружилась на сверкающем полу. Небольшой оркестр расположился в конце зала, и Антон недовольно поморщился: было громко, звуки резали по ушам. Быстро окинул глазами зал: вон их парни со второго, разодетые, как шуты, кто в чём, вон академия связи, академия МЧС, первый курс…
Ни Алексеева, ни Красильникова не было. Эти смазливые кретины куда-то испарились, и Антон довольно ухмыльнулся, сознавая, что хотя бы сегодня вечером они не будут мозолить ему глаза.
Туда-обратно прохаживались девушки, преимущественно одетые в длинные вечерние платья, оголявшие или грудь, или спину. Смотрели на него, а потом шептались. Он видел. Это было привычно и неинтересно.
— А где десантное? — поморщившись, прошептала блондинка в крепдешиновом красном платье своей подруге. — Эти мужички, очень интересно. Они…
И замолкла.
Общий говор в зале на секунду стал тише, а потом, на самое-самое крошечное мгновение, исчез совсем.
Антон быстро обернулся: у других дверей, прямо напротив, через все эти танцующие пары, столпилась робкая стайка девушек. Красивых незнакомых девушек. И через секунду: его девушек. Это второй курс.
В следующую секунду среди светлых и тёмных головок он различил…
Её.
Кажется, Макс за спиной что-то сказал, но Антон не услышал.
Не услышал… Не слышал и не видел ничего ещё, наверное, минуту, а то и две. Только фигуру, искрящуюся серебром. Только улыбку на светящемся изнутри лице.
На осознание того, что это — не просто молодая, серьёзная, красивая девушка, это — Соловьёва, ушло ещё полминуты. Тогда же закончились все едкие слова, приготовленные по поводу внешнего вида баб.