Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
Одна девушка подняла над головой аккуратно свернутую новую циновку и произнесла нараспев:
— Никогда тебе больше не спать в своем девичьем доме.
Вторая подхватила:
— Попрощайся со своей старой жизнью.
Я застыла. Весь день я только и думал о ритуале, но после сложных приготовлений, многочисленных повторений и двух бессонных ночей села в лужу, забыв нужные слова.
A-и махала рукой, пока не привлекла мое внимание, подняв вверх четыре пальца.
Четыре.
Похоже на слово «умереть».
Я
Подняв руку к голове, я притворилась, что теряю сознание.
— Я скорее попрощаюсь с миром живых, чем… — Мысленно я расставила слова в нужном порядке. — …Чем покину теплые объятия семьи. Не брачное ложе приготовь мне, а гроб.
Последовало несколько приглушенных смешков среди зрителей.
Подружка невесты с нашего корабля прогарцевала в мою строну, держа над головой керамическую фляжку.
— Сестрица, я принесла тебе сосуд, чтобы мы могли отправиться в горы и отпраздновать твою свадьбу. — Поставив фляжку на стол, она, шаркая, засеменила прочь.
Теперь я без труда вспомнила положенные действия и сделала вид, будто рву на себе одежду.
— Позволь мне обменять это платье на погребальные одежды. Я бы умерла вместо того, чтобы оставить позади счастливую девичью жизнь.
Мои слова вызвали громкий смех, но смеялись собравшиеся вполне по-дружески.
Может быть, меня никто и не презирал.
Другая подружка невесты выскочила вперед, размахивая чугунным утюжком для одежды:
— Сестрица, это тебе, чтобы освежить праздничные одеяния, когда мы будем праздновать с твоим новым мужем.
Рядом с кораблем начали взрываться петарды. Люди закричали. Какая-то гостья соскользнула с платформы и свалилась на других женщин внизу. Это не входило в репетиции.
— Аи-я! Слишком рано! — расстроилась А-и.
Жена Ченг Чхата поднялась со своего места. Лицо у нее раскраснелось, как панцирь омара в горячем воке. Она подобрала юбки, подошла к планширу и закричала через борт тому, кто запускал петарды:
— Ты, черепашье отродье с собачьей мордой! Я прикажу тебе яйца отрезать и скормить воронам!
Вся публика, включая меня, зашлась хохотом. С этого момента я поняла, что мы подружимся.
— Ничего, ничего! Заканчивайте представление! — А-и махала красным шарфом, пока все не уселись, затем передала его подружкам невесты. Они развернули полотнище на всю длину и побежали с ним вокруг меня, пока я вращалась внутри этого хоровода в противоположном направлении.
Мир превратился в цветные пятна: фонари, флажки, женские платья, ковер подо мной, звезды вверху… Я раскинула руки, кружась, подружки невесты пели, а зрители хлопали. Я кружилась и кружилась на месте. Я стала луной в центре неба, драконом в сердцевине моря.
Конец. Прощай, старая жизнь. Я медленно остановилась.
Новое начало. Превращение
Шарф положили мне на плечи, подружки невесты поправили вокруг меня зеленую юбку, и та же маленькая девочка помогла мне снова надеть мамины свадебные тапочки, а потом взяла меня за руку и повела на нос, где в конце трапа ждала лодочка, символизирующая переход от девичества к замужеству.
Две самые сильные девушки подняли меня. Мы все боялись, что нырнем в воду, пока они несли меня по узкой доске, и с облегчение рассмеялись, когда помощницы наконец усадили меня на декоративный табурет посреди лодки и ушли.
Все события последних трех дней с силой обрушились на меня. Тапочки жали. Мне было трудно сидеть прямо, и потребовалась вся сила воли, чтобы сохранять самообладание перед женщинами Тунгхой Пата, которые махали с планшира и подбадривали меня, хотя мне не удавалось избавиться от мысли, что все это напоказ и является частью ритуала.
Лодочник взмахнул веслом-латоу, и мы скользнули по водному коридору. Несколько драгоценных мгновений я была одинока и спокойна, в то время как единственный голос, звучавший у меня в голове, кричал беззвучно, но оглушительно, и впервые в жизни — от радости. Красные и золотые отражения мерцали в воде, как феи.
Бракосочетание состоялось на борту джонки Ченг Ята — то есть нашей с ним общей джонки.
Церемония, к счастью, была короткой: снова фейерверки, даосские песнопения, недолгое ожидание, пока жена Ченг Чхата не усядется рядом с мужем, чтобы изобразить родителей молодоженов. Мы с Ченг Ятом опустились на колени у их ног и подали им ритуальный чай.
Затем мы поднялись. Я думала, что все кончилось.
Но нет.
Внезапно раздалось множество хлопков, все вокруг заволокло дымом.
Гроздья из сотен хлопушек свисали с верхушек мачт, извиваясь, как огненные змеи, и осыпая всех фонтанами искр и клочков красной бумаги. Звенели гонги, грохотали барабаны.
Суматоха выплескивалась с одного корабля на другой. Разлетались фейерверки, кругом топали, звенели, били в кастрюли; грохот эхом отражался от бортов, заполняя гавань, а мальчишки устроили импровизированный танец драконов.
Затем шум стих, и я услышала свое новое имя. Женщина на соседнем корабле приложила руки во рту и крикнула:
— Ченг Ят-соу!
Крики летели с палубы на палубу, с одного берега на другой, пока не заполнили всю гавань.
— Ченг Ят-соу!
— Ченг Ят-соу! Поздравляю!
Я встала на ящик, чтобы лучше видеть всю гавань и чтобы собравшиеся видели меня. Каждый корабль в Тунгхое ярко освещали тысячи фонарей. Голоса мужчин и женщин, моих товарищей по плаванию и незнакомцев, молодых и старых кружились в воздухе, как ветер, разнося мое новое имя.
— Ченг Ят-соу! Да здравствует Ченг Ят-соу!