Диверсия без динамита
Шрифт:
воспоминания и сожаление, что так мало побыл. Французская легкость в интимных
делах, положенная на тяжелый русский антураж, давала до безобразия сочную
картину. Почти все практикующие мужчины функционального возраста были между
собой молочными братьями. Этому в немалой степени способствовала незаменимый
в спарринге партнер Шушерова Лариса Тимофеевна, 31 год, без вредных привычек,
кличка Тля.
Некоторые воспитывали в своих семьях чужих детей. Это
причине избытка милосердия и сердобольности, и этих детей не брали из
приютов. А просто отцы семейств не знали, откуда эти мальчики и девочки, и
думали, что они от них. И они были единственными в поселке, кто так думал.
Абсолютное первенство по этому виду детей, далеко обогнав всех, держал уже
бывший директор мясокомбината Дуплистов Павел Порфильевич. И часто, когда
Павел Порфильевич проходил по улице поселка, глаза его увлажнялись, и он
давал всегда припасенную на этот случай конфетку или сигаретку какому-нибудь
лупоглазому в него огольцу. И спрашивал: «Ну как там мама?»
Многовариантные остервенелые адюльтеры, нечаянные кровосмешения и прочие
ошибки ночи, помноженные на грубую действительность, вывели и утвердили в
поселке свою собственную породу людей. Отличалась она врожденной тупостью к
учебе (школу заканчивали долго, трудно и не все), железным здоровьем (мясо
ели, мясом закусывали), загадочной ленью, потомственным алкоголизмом
(свирепствовала и косила белая горячка), бульдожьей хваткой и удивительной
цопкостью в жизни. Своими детьми гордилась. «Ты гляди, — бывалочи удивлялся
иной папаша, гладя по голове сына, — по пьянке сделанный, а какой парень
вымахал!», сынок стеснительно улыбался, папаша вздрагивал — «на» Дуплистов! —
и, чтобы не заболеть подозрениями, посылал наследника за бутылкой к какой-
нибудь тете Марусе.
Но высокой рождаемостью поселок похвастаться не мог. Мужики здесь были не
при чем. С мяса в постели у них дело спорилось. Тут подкачала слабая половина
человечества. Причина заключалась в том, что кроме периодически вспыхивавшей
эпидемии триппера, который, впрочем, здесь и за болезнь не считали, так что-
то типа насморка, также в поселке имели большое хождение болезни
гинекологического характера. Объяснялись они просто — каждая женщина
ежедневно выносила через проходную мясо. А куда положишь, чтобы не бросалось
в глаза? Совершенно верно: в трусы. В иные рейтузы входило до пяти
килограммов вырезки. Мясо тащили холодное, а зачастую и мерзлое, вот оно и
застуживало все дамские нежности и провоцировало болезни. Но женское сословие
в эти подробности не
— потом будет поздно, можно и не родить.
В праздники в качестве досуга и развлечения здесь практиковались здоровые
проявления жизненной энергии: драки с соседним рабочим поселком при
кожсырьевом заводе и поножовщина. Многие работали бойцами скота, поэтому
зарезать умели. Обычно здешние молодые люди в лет 14—16 садились в тюрьму по
какому-нибудь пустяковому делу (убийство, «гопстоп», изнасилование), родители
успокаивались — мальчик попал в надежные руки. Кто не успевал сесть до армии,
старался наверстать упущенное во время службы. К годам 20—25 он, кое-что
соображая о жизни, возвращался под отчий кров, месяц не просыхал, гордился
наколками, говорил строго по «фене», в пьяном виде гонял родных, потом как-то
сходу женился и начинал биографию с большой буквы. Жениться, не отсидев,
считалось предприятием бесперспективным и малопочтенным. Ведь зеленый еще,
решеток не дергал, а туда же, жениться. А сделал «ходку» - другую и уже
самостоятельная личность.
Имелись в поселке целых три очага культуры: первый очаг — сгоревший однажды
во время новогодней елки клуб, второй — баня, где продавали пиво, и третий —
женское общежитие, в местных кругах именовавшееся почему-то «Пентагоном».
Оскорбительное, нужно заметить, для его обитательниц название. В отличие от
пентагоновских заправил они были покладистыми, доверчивыми и очень
отзывчивыми людьми. Всего за стакан водки у них можно было заразиться любой
запрещенной болезнью.
На первом этаже «Пентагона» размещался опорный пункт милиции, где
заправлял участковый Серик, по прозвищу Бешбармак. Среди милиционеров он
считался человеком мягким и порядочным, за что имел взыскания, но по
гражданским меркам свинья свиньей. Ладно хоть взяток не брал и от жены не
гулял, поскольку опасался заразы.
На улице Спортивной жил внештатный корреспондент КГБ Слюнько, бухгалтер по
должности и следопыт по призванию, который под псевдонимом «Тополь» катал
пространные донесения на всех, кого подозревал в секретной связи с ЦРУ и со
своей женой. Напившись пьян, он, нарушая конспирацию, плакался встречным-
поперечным и каялся, а, протрезвев, стучал с еще большим энтузиазмом. В
поселке его жалели и считали больным.
В 198... году один дурак, которому светило место в обкоме, в порыве
неизвестно чего объявил поселок зоной трезвости. В поселке от слова «зона» не