Дневник. Том 1.

де Гонкур Эдмон

либо Расином; либо Вольтером — либо Сен-Симоном. Восхи

щаться же одновременно и тем и другим — это уже свойство

благоприобретенное и говорит либо о лживости, либо о мало

душии. < . . . >

24 ноября.

<...> История — это роман, который был; роман — это

история, которая могла бы быть.

Вторник, 26 ноября.

<...> Сегодня утром я посылал Розу к дядюшке за

день

гами. Он принял ее в чулане, где хранятся фрукты, сидя на

большой тыкве. Если бы в таком виде увидел его я, он пока

зался бы мне, вероятно, олицетворением буржуазии, восседаю

щей на своем троне. Именно таким изобразил бы Домье Прю-

дома-земледельца.

ГОД 1 8 6 2

1 января.

Для нас первый день нового года — это день поминовения

мертвых. Сердцу холодно, оно подсчитывает утраты.

Мы взобрались на шестой этаж к старой кузине Корнелии,

в ее бедную комнатенку. Но она не могла даже принять нас,

столько у нее было визитеров — каких-то дам, учеников кол

лежа, разных родственников. У нее не хватало ни стульев, ни

места, чтобы всех нас усадить. Вот одна из превосходных черт

дворянства: в этой среде не избегают тех, кто впал в бедность.

Вокруг кузины всегда теснятся люди. В буржуазных семьях это

не так: родичей, находящихся ниже определенного уровня бла

госостояния и живущих выше пятого этажа, за родственников

не считают.

Мера ума человека — его умение сомневаться, способность к

критике; мера его глупости — легковерие. Примеры тому — моя

любовница и государственный советник Лефевр. <...>

19 января.

<...> Вид бедняка всякий раз внушает мне чувство грусти,

которое уже не покидает меня в течение всего дня.

Чем определяется политический талант или гений? Боль

шими ошибками, совершенными на большом поприще. Погу

бить великое государство — значит быть великим государствен

ным мужем. То, что он, падая, увлекает за собой, оказывается

мерой его величия. <...>

Тратить деньги — вот к чему сводилась жизнь в XVIII веке.

Собирать их — вот к чему сводится жизнь в веке нынеш

нем.

329

Во сне меня преследует Национальная гвардия, которая

является мне в облике г-на Прюдома, сражающегося при

Фермопилах; проснувшись, еще в постели, я думаю о будущей

книге — это история одной жизни, — я покажу все терзания, все

бесчестные поступки, все гадости, через которые заставляет

пройти человека цивилизованное общество, не допускающее,

чтобы кто-то смел быть никем, чтобы он

не желал быть ни изби

рателем, ни присяжным,— кем бы то ни было.

29 января.

< . . . > Сен-Виктор начисто лишен какой-либо наблюдатель

ности, у него отсутствует способность понимать и чувствовать

людей и явления жизни. То, что он считает своим жизненным

опытом, целиком почерпнуто им из книг. Поэтому о людях и яв

лениях он судит по их изображению в искусстве. Образ для

него — зеркало; он видит жизнь только отраженной. <...>.

В XVIII веке вельможа был олицетворением безрассудства,

разврата, расточительности, прихотей изящного порока, благо

родного и тонкого распутства. В XIX веке вельможа — меща

нин. Что олицетворяет он собой теперь? — Семью, сбережения,

буржуазию. Он утратил пороки своей касты, а вместе с ними и

достоинства своего сословия.

Если в лице человека есть какие-либо черты, напоминающие

Дон-Кихота, ему обязательно присущи и некоторые благород

ные черты его характера. <...>

Захмелев, мы обычно начинаем сочинять вслух какой-нибудь

памфлет, всякого рода дерзкие, полные иронии и гнева преди

словия, которые никогда не будут написаны. Где-то очень глу

боко мы храним в себе изрядный запас злости, презрения, стра

стного гнева, — в обычное время чувства эти сдерживаются

врожденной вежливостью и хорошим воспитанием; в минуты

возбуждения они вырываются наружу. <...>

Январь.

< . . . > Искусство не едино, или, лучше сказать, нет одного

искусства. Японское искусство — такое же великое искусство,

как и греческое. Что такое греческое искусство, в сущности го

воря? Реалистическое воспроизведение прекрасного — и только.

В нем нет мечты, нет фантазии. Одна лишь абсолютная пра-

330

вильность линий. В его способах изображения природы и чело

века нет той крупинки опиума, которая так чувствуется в япон

ском искусстве и так сладостно волнует душу. < . . . >

То, что происходит в наши дни, — еще не нашествие варва

ров; это нашествие шарлатанов. < . . . >

Как видно, бог придавал немалое значение нашей братской

связи, если заставил нас платить за это столь дорогой ценою,

обременив нас всеми тяготами жизни и наделив утонченностью

нервов, вкуса, ума и чувств, составляющей наше несча

стье. <...>

6 февраля.

Видел сегодня в предместии Сен-Жак девочку — что за