Доверься неаполитанцу

Ржепишевский Юрий

– Фортуна благосклонна к решительным, - ответствовал директор.

С этими словами он повернулся и направился к столу под зелеными абажурами.

– Если синьоры не против, я бы продолжил.

– И что будем ставить?
– спросил тот, что с серьгой.

– Я мог бы играть под расписку.

– Под расписку? Рикардо, не стоит делать ничего, что могло бы тебе повредить. Ты все усложняешь. Зачем нам твоя расписка? И, главное, зачем она тебе самому?

Сидящие

за столом обменялись понимающими улыбками.

– Может, ты хотел бы поставить что-то реальное? Магазин, например? У тебя ведь есть магазин?

– Магазин?
– Директор посмотрел на толстяка изумленно.
– Какой магазин? "Белиссима"?

– Ну да. Он, кажется, так называется.

– Вы с ума сошли!
– пробормотал Баразотти.
– "Белиссима"! Это же все, что у меня есть.

– Не прибедняйся, Рикардо. У тебя много чего есть.

Этторе с Винченцой стояли в тени поодаль и молча наблюдали за происходящим. Девушку бил легкий озноб.

– Фортуна, дом, жена, детишки...
– продолжал между тем толстяк с серьгой.
– Семья... Это ведь немалого стоит?.. Здоровье, наконец. Здоровье для человека главное, разве не так? Без него, как говорится, и жизнь не в радость. Ты ведь не станешь с этим спорить?
– Он застенчиво осклабился.
– К тому же вон еще и девчонка.

Толстяк повернул голову в сторону Винченцы. Вслед за ним оглянулся и Баразотти. В своей куцей блузочке на бретельках и короткой ажурной юбке девушка являла собой воплощенный соблазн.

– Это ведь твоя бамбина? Или не твоя?

Баразотти запнулся.

– Ну да... моя.

– Милашка у тебя что надо.
– Толстый плотоядно прищелкнул языком.
– Ну, что ж. Не хочешь на магазин, может, тогда на нее и сыграем?

– Как? Что вы имеете в виду?
– оторопело переспросил Баразотти.
– Сыграть на кого? На Винченцу?

– Так ее зовут Винченца? Неплохое имя. Ну да, твоя ставка - Винченца. Согласен?

– Я не совсем понимаю... О чем вообще речь?

Толстяк пояснил:

– Если хочешь продолжать игру - вот тебе триста евро. По-старому, шестьсот тысяч лир. В кредит. Ну а твой залог - девчонка. Отыграешься - твое счастье. Если же нет...
– Он снисходительно пожал плечами.
– А как ты хотел? Ты ведь бизнесмен, должен понимать: нет инвестиций - нет транзакций.

Баразотти молчал, будто его хватил столбняк. Мрачная компания в смокингах все так же безмолвно наблюдала за происходящим.

– Девчонка - это ж не магазин, - продолжал толстяк, поигрывая серьгой в ухе.
– И не дочка она тебе. Ничего не потеряешь. А повезет - все твое останется при тебе.
– Он повернулся к одному из своих спутников.
– Растолкуй ему, Орландо.

Тот встал из-за стола, подошел к директору вплотную и приглушенным голосом стал что-то объяснять.

–

Теперь понятно?
– поинтересовался толстяк.
– Всего три дня: пятница, суббота, воскресенье. Ну, а потом получишь ее обратно, никуда она не денется. В конце концов, мы же не звери какие-нибудь. Какой тут для тебя риск? И убытка никакого.

Директор с минуту смотрел на толстяка, перевел взгляд на упомянутого Орландо, а затем - на Винченцу.

– Что вы мне здесь предлагаете?
– проговорил он наконец с мрачным пафосом.
– Думаете, я соглашусь? Никогда.

Сделав это свое заявление, он повернулся и торжественно прошествовал в угол.

– Ну что?
– спросил Этторе.

– Ты видел?
– Баразотти, казалось, кипел от возмущения.
– Предлагают мне играть на Винченцу. Хотят заполучить ее...

– Заполучить ее?

– Ну да, провести с ней уик-энд.
– Непримиримое выражение на его лице сменилось вдруг на потерянное.

Девушка, широко раскрыв глаза, смотрела на директора. Тот ответил ей виноватым взглядом.

Все еще недоумевая, Этторе переспросил:

– Как это - уик-энд?

– Ну как-как - сегодня же пятница. Этот толстый, который с серьгой... он ее хочет, чертов cazzo. - Баразотти помотал головой, словно взнузданный конь.

– Но ты же не собираешься...
– начала было Винченца.

Неаполитанец тоже попытался что-то сказать, однако директор прижал вдруг палец к губам:

– Тсс! У меня идея...

Затем проговорил тоном заговорщика:

– Что, если сделать ход конем?

– Ход конем?

– Послушайте...

Он на секунду умолк, а затем, понизив голос, продолжил:

– Предположим, я сделаю вид, что я не против. Ну, что якобы согласен на их предложение. Нет-нет, ничего такого, это будет только видимость! Представим все дело так, как будто...
– Он сделал нетерпеливый жест.
– Словом, я начну играть - чем закончится игра, неизвестно. Могу выиграть, могу, конечно, и проиграть. Ну а вы тем временем попытаетесь исчезнуть. Ну да, скроетесь - незаметно для всех. Теперь понятно?

Директор напряженно вглядывался в обращенные к нему лица. Большого восторга на них почему-то не отразилось. Баразотти продолжал, будто уговаривая их сыграть в салочки:

– Они глядь: вас нету! Исчезли. Растворились. Как, почему - непонятно. Будто вас и не было. Короче, обведем их вокруг пальца... Искать Ченцину они, конечно, не станут - какой им с этого прок?

Он обернулся к девушке:

– Что ты на это скажешь?

Та отвела взгляд в сторону, ничего не говоря.

– Послушай, доверься мне, - отеческим тоном стал увещевать ее Баразотти.
– Ты можешь мне довериться?