Доверься неаполитанцу

Ржепишевский Юрий

– Поступай как хочешь. Мне все равно.

– Как это - все равно? Если тебе это неприятно, я не сделаю и шагу!

– Я же сказала, как хочешь, так и делай, - нервно повторила Винченца.
– Если тебе это нужно - играть, рисковать чьей-то жизнью...

– Прежде всего, не будем так волноваться.
– Директор миролюбиво потрепал девушку по плечу.
– Я же чувствую, мне должно в конце концов повезти. Это интуиция.

Она пренебрежительно хмыкнула:

– Интуиция!.. Ну что ж, давай. Рискуй! Выигрывай!

– Эк ты настроена... нелюбезно, - пробормотал Баразотти, заметно обескураженный.
–

Но отчего бы, в самом деле, не рискнуть?

Не говоря в ответ ни слова, Винченца лишь передернула плечом.

Решив считать это знаком согласия, Баразотти повернулся к неаполитанцу:

– Этторе, ну а ты меня поддержишь? Если да...

– Хочешь их обставить?
– с колебанием произнес тот.

– А думаешь, не получится?

– Сомневаюсь.

– Должен же я как-то вернуть свои деньги!
– Директор раздраженно оглянулся.
– Почему бы не попробовать? Попытка - не пытка.

Этторе развел руками:

– Но как тут исчезнешь незаметно? Шапок-невидимок у нас нет. И потом...

– Что?

– Откуда нам знать, может, они вооружены.

– Вооружены?..

– Ну да. Эта публика на все способна. Мы действительно рискуем.

– Хм. Конечно.
– Лицо Баразотти скривилось в снисходительной усмешке.
– Ну, так и что? Это тебя пугает?

Этторе вздохнул.

– Да нет, не особенно. Только зачем глупо подставляться? Сам подумай: даже если нам удастся улизнуть, они ведь этого так не оставят, это господа с самолюбием. Станут искать Винченцу. И конечно найдут - для них пара пустяков. Да и тебе не поздоровится. К чему заваривать всю эту кашу? Я не против риска, но только когда в этом есть смысл.

– Если кто здесь и рискует, так это я сам.
– Директор пренебрежительно взмахнул рукой.
– Но вообще-то ты прав, разыскать Винченцу им будет нетрудно... Хорошо, отвези ее тогда в Беладжио. Побудете там вдвоем, пока все уладится.

– В Беладжио?

– Ну да. Мы ведь с тобой об этом говорили.
– Баразотти бросил на неаполитанца красноречивый взгляд.

В ответ Этторе лишь пожал плечами - это могло означать что угодно. Затем обернулся к Винченце:

– А вы согласны туда ехать?

Не подымая глаз, девушка кивнула.

– Ну хорошо, а с тобой как же?
– Неаполитанец вновь оборотился к директору.
– Вдруг проиграешь...

– Обо мне не беспокойся, как-нибудь выкручусь.

– Ладно, - проговорил наконец Этторе без особого энтузиазма, - упрямый всех переупрямит. Но как мы туда попадем? Я имею в виду, в этот твой дом, в Беладжио. Там же все на замке?

Увидев, что Этторе согласен, Баразотти разом оживился:

– Нет проблем! Войдете с заднего двора, со стороны террасы. У двери стоит китайская каменная ваза с крышкой. Откроете ее - внутри есть запасные ключи.

– Понятно.

– Побудете там денек-другой... Ни о чем не заботьтесь, живите там, пейте, ешьте - все расходы я беру на себя.
– Баразотти сделал нетерпеливый жест.
– О`кей? У нас должно получиться!

В голосе директора зазвучали нотки победного мажора. По мнению Этторе - несколько преждевременные.

Баразотти приблизился к игорному столу.

– Что ж, господа, я к вашим услугам.

– Так ты согласен? На девчонку. Если проиграешь - она останется с нами до понедельника.

Директор кивнул.

–

Согласен. Я был не вполне уверен, но теперь...

От его показного высокомерия не осталось и следа.

– Ладно, - произнес толстяк.
– Стало быть, играем вдвоем, ты и я, до двух раз... Если счет окажется равный, играем по третьему.

Баразотти согласно кивнул головой:

– Идет. Как в теннисе.

– Как в теннисе?..

– Ну да: два сета, а если что - выходим на тай-брейк. Обожаю теннис.

Оптимизма у директора хватило бы на четверых.

Не прошло и четверти часа, как Баразотти проиграл и полученный кредит, и любовницу.

Лишь только исход игры стал ясен, Винченца сделала вид, что ей срочно понадобилось в туалет. Следом за нею вышел один из подручных толстого, судя по всему, из его охраны. Этторе попытался было последовать за ними, но его остановили:

– Эй, ты куда!

Винченца вошла в женскую комнату, мужчина дежурил снаружи, у двери. Минуту спустя девушка вышла и, ужом проскользнув мимо охранника, побежала по коридору к выходу. Охранник догнал ее и схватил за локоть. Винченца попыталась вывернуться, но не тут-то было - верзила держал ее, словно клещами. Винченца дернулась и с отдачи заехала ему в живот своей сумочкой-планшетом. Верзила согнулся, а неожиданно подоспевший откуда-то сзади Этторе обрушил ему на голову подвернувшийся под руку металлический бачок для мусора. Охранник смежил веки и тихо осел на пол - как будто внезапно решил отдохнуть.

– Бедняга!
– вся трепеща от ужаса, проговорила Винченца.
– С ним все в порядке?

– Не беспокойтесь, - ответил Этторе, аккуратно усаживая его под стеночкой, - как-нибудь очухается. А вот что будет с нами, это еще вопрос. Давайте-ка, руки в ноги - и на выход.

По залу казино они прошествовали чинно, не торопясь, иначе на них обратили бы внимание. Этторе придерживал Винченцу под локоть. Спускаясь по круговой лестнице, они уже бежали.

Это было самое трудное. Остальное выглядело уже пустяками: быстро разыскать автомобиль на стоянке, открыть дверцы, запрыгнуть внутрь, включить зажигание и нажать на газ.

К удивлению, их никто не преследовал. Похоже, такого нахальства от них не ожидали.

Едва машина тронулась с места, Винченца издала победный клич. Рисковать, выигрывать - что может быть восхитительней?

12

Асфальтированное шоссе мягко светилось в неверном свете луны. Раздвигая темноту фарами, по нему резво бежал маленький темно-вишневый автомобиль - одинокий, затерявшийся в ночи путник. По обеим сторонам дороги мелькали спящие дома, здания складов и павильончики придорожных закусочных, за ними вытянулись во тьме долины и холмы Ломбардии. Упругий ночной ветерок с ароматом мяты и кипарисов врывался сквозь приспущенные боковые окна машины. Внутри, в салоне, царил полумрак, светились только датчики и индикаторы на приборной доске. Из радиоприемника лилась негромкая музыка. Этторе, непринужденно откинувшись за рулем, следил за дорогой, а сидящая рядом Винченца бросала рассеянные взгляды на пробегающие мимо окрестности. В руке у нее дымилась тонкая длинная "Грисогоно".