Доверься неаполитанцу
Шрифт:
Она состроила кислую мину:
– Но хоть прогуляться мы можем? Спуститься к озеру, например.
– Подождите. Сперва нужно выяснить, в каком настроении Антонелла. Мы же не можем оставить ее здесь так просто...
Этторе выглядел, как обычно, невозмутимым, однако во взглядах, которые он бросал время от времени на окна спален бельэтажа, чувствовалось беспокойство.
От Винченцы это не укрылось.
– Что, переживаем?
– с ехидцей поинтересовалась она.
– О чем это вы?
Она молча повела подбородком в сторону дома.
–
– холодно уточнил Этторе.
– Ну да, Антонелла задерживается. Наверно, еще не пришла в себя. Хочет побыть одна, отлежаться. Вполне естественно.
Винченца с невозмутимым видом кивнула:
– Отдохнуть ей следует, конечно.
– Как и всем нам.
– Разумеется.
– Закурив сигарету и наслаждаясь первыми лучами солнца, девушка лениво растянулась в кресле.
– Думаю, скоро появится все же.
– Не сомневаюсь.
– Только зачем вам эта cozza?
– Она сделала презрительный жест.
– Появится, и опять жди каких-то сюрпризов.
Этторе опасливо повертел головой:
– Нет уж, от сюрпризов избавьте! Этого всем хватило, и нам, и ей.
– А ей-то особенно. Это ж надо было видеть ее лицо, когда мы сюда заявились!
– заметила Винченца с легким смешком.
– Ну-ну, не судите поспешно, - вступился за мадам Баразотти Этторе.
– Вы же ее, по сути, совсем не знаете.
– Хм, вчера ее видела.
– Во-первых, вчера она была совершенно не готова... мм... к приему гостей. Это ж понятно. Видели бы вы ее в нормальной обстановке. Там она совершенно другая.
– Другая? И какая же?
Вопрос застал неаполитанца врасплох. Секунду он поколебался с ответом.
– Ну что вам сказать. Это светская дама, прежде всего. Серьезная, утонченная... аристократичная... Умеет себя держать.
Характеристика, которую Этторе дал синьоре Баразотти, наверное, больше говорила о нем самом, нежели о ней, во всяком случае, она могла бы служить прекрасным свидетельством того, что один и тот же человек разным людям и в разных обстоятельствах видится совершенно по-иному.
– Аристократичная? Умеет себя держать?
– с иронией переспросила Винченца.
– Как истинная синьора.
– А еще и сексуально привлекательна...- предположила она коварно.
– Что ж, так и есть, - после некоторой заминки ответил Этторе.
– Как женщина она привлекательна, несомненно.
Уловив в тоне Этторе нотки скрытого смущения, Винченца с любопытством вгляделась в его лицо.
– Похоже, эта дама еще способна вызывать в ком-то священный трепет.
– Что вы там такое болтаете!
– возмутился Этторе.
– Мне это совершенно ни к чему. Да и ей, кстати, тоже. Антонелла искренне преданна своему мужу.
Винченца скептически хмыкнула.
– Не женщина, а прямо идеал. Она, часом, не баронесса?
– Не баронесса. Хотя вполне могла бы ею быть - у ее семьи богатая родословная.
– Ну да, куда ж без этого!
– Она насмешливо качнула головой.
– Понимаю, такое не каждому нравится, но что
Винченца помолчала, а затем, приняв вид совершенно незаинтересованный, спросила: - Вы и вправду считаете, что она красивая?
– Как на чей вкус. Но раз вы меня спрашиваете, отвечу - да. А вы сомневаетесь? Подождите, увидите сами.
– Слова Этторе прозвучали легко, как нечто само собой разумеющееся, так что Винченца почувствовала неожиданный укол ревности.
– О как!..
– заметила она язвительно.
– У нее, оказывается, и поклонники есть. Будет ей здесь кому поплакаться в жилетку.
– Какие, к черту, поклонники, - запротестовал Этторе.
– О чем это вы!
– Да ладно, я же вижу. Чего стесняться, вот были бы вы ее любовник...
– Только этого не хватало!
– А может стоит попробовать?
– поинтересовалась Винченца с ехидцей.
– Тут вам и карты в руки.
Этторе лишь смущенно отмахнулся.
Нежные тонкие краски утра постепенно сменяли более привычные тона дневного освещения. Солнце поднялось повыше, и в его свете пейзаж обрел отчетливость и привычные глазу контрасты. Белесый туман над озером уже почти разошелся, и теперь без труда можно было различить противоположный берег, тянущееся по нему шоссе и ряд нарядных игрушечных домиков вдоль дороги.
Этторе, некоторое время молча созерцавший эту идиллию, повернулся, окинул внимательным взглядом сидящую в кресле Винченцу, помедлил, сделал пару шагов по террасе. Его лицо приняло вдруг озабоченное, комично-серьезное выражение.
– Послушайте. Надо нам продумать, как себя вести. Выработать, так сказать, линию поведения. Нельзя допустить, чтобы Антонелла нас раскусила.
– И что вы предлагаете?
Этторе неуверенно покосился на девушку.
– Я думаю, следует поддерживать у нее иллюзию, что мы с вами действительно... мм... в близких отношениях.
Винченца приподнялась на кресле и посмотрела на неаполитанца с веселым интересом.
– Ах да, мы же с вами обручены!
– А что такого? Это необходимо... пока.
– Вид у него был все тот же, комично-озабоченный и чуть растерянный.
– И держаться нужно соответственно?
– каверзно продолжала Винченца.
– Ну да. Понятное дело.
– Это как же? Ворковать, обниматься?
– Вам не нравится мое предложение?
– Почему же? В нем есть свои привлекательные моменты.
– Она ухмыльнулась.
В ответ Этторе нетерпеливо взмахнул рукой.
– Сейчас не время для шуток. Я говорю серьезно.
– А я, по-вашему, не серьезно? Мы с вами без пяти минут муж и жена - какие тут шутки!
Неаполитанец сделал досадливый жест, словно сомневаясь, продолжать ли эту бесплодную дискуссию. А Винченца продолжила в том же тоне:
– Когда вы вчера это сказали, я чуть на месте не упала.
Он нехотя усмехнулся:
– Должен же я был что-то говорить? Чушь, конечно, но хотя бы смахивает на что-то реальное.