Доверься неаполитанцу
Шрифт:
– Ничего я не думала.
– Думали-думали. И потом, это же естественно.
Ее охватило вдруг раздражение.
– Что - "естественно"? Ничего особо естественного не вижу. Чего ради вы впутались в эту историю? Бросились ему помогать, меня спасать... Или вы всегда такой безотказный?
Неаполитанец с улыбкой покосился на нее.
– Он мне не платит, если вы об этом.
– То есть, вы - абсолютный бессребреник. Так надо понимать? Честный и благородный, как Дон Кихот. Без страха и упрека.
– Если хотите, - небрежно согласился он.
В
– Видите ли...
– Этторе на секунду умолк, словно раздумывая, как получше сформулировать.
– Возможно, для вас это прозвучит глупо... Ну да, Рикардо - старый пройдоха, любитель пустить пыль в глаза. И все такое. Но мы оба с ним из Неаполя.
– Вот оно что! Так вы тоже неаполитанец!
– Да, представьте... И репутация у нас, неаполитанцев, известно какая. Мол, то да се... Может, в этом и есть доля правды, не стану спорить... Но если, скажем, два неаполитанца встречаются где-то за границей, они, считай, друзья навек, почти как родственники.
– Ну конечно, все неаполитанцы друг за друга - горой!
– заметила она не без ехидства.
Этторе выразительно промолчал.
Винченца тоже помолчала, затем добавила:
– Да, должна признать, интересные у вас с ним отношения.
– Интересные?..
– Он с простодушным видом пожал плечами.
– Может, и так. А у вас другие?
– Может, и другие.
– Какие же?
Винченца, не отвечая, смотрела куда-то в сторону. Какие ни есть, ему-то что за дело?
Этторе покосился на платиновый браслет у нее на запястье. Камешки рубина, почти черные в темноте, вспыхивали и тлели, словно угольки потухающего костра.
– Красивый браслетик.
– Да, неплохой.
– Рикардо подарил?
– Угадали.
– Заботится о вас.
Винченца с демонстративной гордостью покрутила рукой с браслетом.
– Да, он заботливый. Платья мне покупает, духи. Что бы я без него делала?
– Вот как?
– А что вы думали? Человек из лучших побуждений... И потом, я же не Синди Кроуфорд, зарплата у меня небольшая.
– Похоже, действительно вас любит.
– Не сомневайтесь.
– А вы его?
– поинтересовался Этторе как бы невзначай.
Винченца нахмурилась: может, хватит с нее? Еще один дурацкий вопрос!.. Она попыталась отшутиться:
– Ну а что, с толстяками весело.
– Как говорится, от старого петуха - хоть бульон.
Она вспыхнула:
– А еще говорится: лучше живой осел, чем мертвый доктор. Живу, как хочу, никого не спрашивая. И эти ваши остроумные замечания - ни к чему. Впрочем, что мне тут с вами... Бесполезно!
Винченца отвернулась, выставила руку в окно, навстречу свежему ветерку.
Автомобиль пролетел ажурный металлический мост над расщелиной. Отвесная каменная стена по правую сторону вдруг исчезла, и показались огни, золотой полоской обрамляющие Лаго ди Комо. Само озеро было не различить, невидимое,
Этторе сбросил скорость.
– Как вам пейзаж? Впечатляет?
Она оторвалась от своих грустных мыслей.
– Прямо как на открытке...
– Уже бывали здесь?
– Нет, не приходилось.
– Как, разве Баразотти не привозил вас сюда?
– Нет, ни разу.
Этторе покачал головой:
– Большое упущение с его стороны. Видите домики на том берегу? Это Лекко. Еще минут десять-пятнадцать и будем на месте.
– В Беладжио? Ну, наконец-то.
Винченца повеселела.
13
Часы на бортовой панели показывали четыре часа утра. Форд-мустанг осторожно въезжал на мощеную дорожку перед перед летним домом Баразотти.
– Гараж нам не открыть, - сказал неаполитанец.
– Разве что изнутри. Ладно, машина и тут постоит, никуда не денется.
Они выбрались из машины. Винченца потянулась, огляделась по сторонам.
Дом, погруженный в предутренний сумрак, обрамляли кусты декоративного лавра и зонтики пиний. Он выглядел еще не старым и был выкрашен в традиционный для этих мест кирпично-красный цвет терракоты. Окна и в первом, и во втором этажах были скрыты за глухими деревянными ставнями - они придавали постройке мрачный и покинутый вид.
Девушка окинула строение взглядом.
– Санта Мария! Да это же прямо дворец.
– Вам должно здесь понравиться, - сказал Этторе.
– Сейчас, правда, ничего не видно. Придется подождать до утра.
Он указал в сторону спускающегося к воде склона:
– Там пристань. Одна из яхт - "Аурелия".
– "Аурелия"? И чья же она? Тоже Баразотти?
– Ну, а чья же? Завтра я вам все покажу.
Неаполитанец открыл заднюю дверцу авто, достал оттуда пиджак и большую бумажную сумку с продуктами, предусмотрительно купленными по дороге.
– Ну что, вперед?
Отперев дверь ключом, найденным в каменной вазе, Этторе подхватил сумку и вошел в гостиную. Из-за закрытых ставен внутри было совершенно темно.
– Давайте, смелее за мной, - скомандовал он.
– Входите же!
Винченца стояла на пороге и робко всматривалась в непроглядную темень.
– Эй, а свет здесь включается? Я темноты с детства боюсь...
Этторе поискал выключатель, но без результата.
– Ладно, чего вы? Бояться совершенно нечего, - приободрил он девушку.
– Тут вот ступенька, осторожно, не споткнитесь... Постойте, давайте я вам помогу.