Доверься неаполитанцу

Ржепишевский Юрий

– Вы не против, если я сниму туфли?
– спросила она.
– Страшно устаешь в них. Эти каблуки...

Возражений не последовало, поэтому Винченца без долгих слов сбросила туфли одну за другой и закинула их на заднее сиденье.

– Классно выглядят, но неудобно - жуть, - добавила она словно в оправдание.
– Десять сантиметров каблук! От Бальдинини, между прочим. Собиралась в них в шикарный ресторан...

Винченца с сожалением вздохнула, затем непринужденно вытянулась в кресле - насколько позволяло тесное пространство авто.

Ее ноги, выпроставшись из-под куцей мини-юбки, тихо светились в полумраке салона, будто излучая собственную внутреннюю энергию. Этторе наблюдал за девушкой, осторожно скосив глаза.

Она поймала его взгляд, поправила юбку и улыбнулась.

– Не очень-то подходящий наряд для экскурсий.

Неаполитанец смущенно отвернулся. Затем, словно спохватившись, произнес:

– И как это у вас, у женщин, получается - ходить в таком? Мужчинам этого не понять.

– Это вы о чем? О туфлях?
– сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, поинтересовалась Винченца.

– Ну да. А еще в них и бегать!

Она фыркнула.

– Верно, пришлось побегать. Осваивала, так сказать, модель... А что оставалось? Другой обуви не было. Хорошо, каблуки не отлетели.
– Она взмахнула рукой, огонек сигареты прочертил в темноте причудливую дугу.

– Н-да, - задумчиво протянул Этторе, - оказаться в подобной заварушке... С утра, небось, и не думали, что на вас свалится такое?

– Да и вы, наверно, не думали. Удивительно, что у нас вообще что-то получилось.

– В самом деле. Как Баразотти и предполагал, - вздохнул неаполитанец.

– Тут он оказался прав.

Этторе сделал неопределенный жест.

– Трудно было угадать заранее. Это же была чистая авантюра.

– Что верно, то верно.
– Винченца вновь улыбнулась, вспоминая подробности инцидента.
– А вы не испугались, действовали смело.

– Да и вы не растерялись, - ответил он, тоже с улыбкой.

– Правда? Это как раз от страха. Я даже в кино дрожу, в таких эпизодах. А вот вы орудовали - это было что-то. Настоящий Джеймс Бонд.

Неаполитанец был польщен, хоть и не подал виду.

– Может, нам с вами податься в артисты? Составим дуэт - вы да я. Будем выступать вместе.

– Выступать? И где же, в цирке?

– Да нет, в кино. На экране.

– Ах, на экране!..
– Она рассмеялась, слегка принужденно.

– Дельный Марлоу и его девушка, отважная Мак-Брайт... Как вам такое?

Винченца не отвечала. Дымя сигаретой, она глядела перед собой на дорогу с неясным выражением на лице.

– Ладно, расслабьтесь, - миролюбиво сказал неаполитанец.
– Все уже позади, вечеринка закончилась.

– Верно, все позади... Даже жаль немного.

Нервное возбуждение, вызванное недавним происшествием в казино и их внезапным бегством, казалось бы, улеглось. Можно было спокойно ехать, спокойно разговаривать. Однако беспокойство все никак не оставляло Винченцу, пульсируя у нее где-то в кончиках пальцев.

– Для Баразотти, я думаю, вечеринка еще не закончилась, - проговорила она.
– Остался там один, с этими бандитами. Что они с ним сделают?.. И деньги

свои потерял.

– Как-нибудь не пропадет.

– Вы так считаете?

– Конечно. Он изворотливый малый, всегда найдет выход.

– Надеюсь.
– Винченца затянулась и выпустила дым в приоткрытое окно.

Помолчав немного, Этторе добавил:

– Потеря денег для него сейчас, пожалуй, не самое скверное.

Девушка удивленно вскинула голову:

– А есть что-то еще?

– Он же хотел вам рассказать. Только не успел.

– Ах да, этот его секрет! Расскажите вы.

– Нет-нет, не мое это дело.

– Хм... Может, все-таки поделитесь? Я вас не выдам.

Неаполитанец помолчал, словно раздумывая. Наконец заключил:

– Не могу. Он сам должен.

– Ну вот, заинтриговали и молчок.
– Винченца с усмешкой отвернулась к окну.
– Надо же, какой щепетильный!

Узкое шоссе лентой вилось теперь между высоких склонов - почти сплошь покрытые соснами, вверху они терялись в темноте. Воздух, пропитанный запахами леса - сосновой хвои, прелых листьев, сырости - ударял в ветровое стекло, щекотал ноздри. Встречных машин почти не было, лишь изредка пролетали мимо станции бензозаправки, зазывно сияющие огнями и совершенно пустые. В отсвете фар лица Этторе и Винченцы казались утомленными, как бы слегка поблекшими. Какое-то время они оба молчали, занятые каждый своими мыслями.

С удрученной миной познавшего жизнь философа Винченца вдруг изрекла:

– Н-да, удивительно, как может все измениться буквально за час. Буквально с ног на голову... Человек не знает, что его ждет. Сегодня он Рокфеллер, а завтра кто? Никто, последний нищий...

Этторе удивленно посмотрел на нее.

– Это вы про Рикардо, что ли? Положим, до нищеты ему далеко - даже если он и в самом деле потерял какие-то деньги. Уж можете мне поверить. У него должны быть счета не только в Италия-Банке. Кроме того, есть еще бизнес, недвижимость.

Винченца обернулась к нему:

– Но Дино же сказал...

– Что он банкрот? А вы приняли за чистую монету?
– Неаполитанец насмешливо сощурился.
– Это блеф, дорогуша. Игрок должен уметь блефовать, иначе действительно все потеряет.

Винченца растерянно помотала головой, усваивая услышанное.

– Деньги, они как женщина, - добавил Этторе с конфиденциальным лицом.
– Любят, чтобы о них заботились, берегли, напоказ не выставляли.

Она усмехнулась:

– В самом деле?

– Разумеется. Ты любишь деньги - деньги любят тебя.

– Ну да, такая вот взаимная любовь, - хмыкнула Винченца.
– Без прощаний и расставаний.

Этторе продолжал развивать свою мысль:

– Конечно, ты-то можешь их любить, но деньги любят не всякого. Только определенных людей.

– Вроде Баразотти?

– Да, вроде Баразотти.

Винченца опять усмехнулась, теперь уже с неприязненной иронией.

– И поэтому вы с ним...
– Она умолкла на полуслове.

– ...якшаетесь, - закончил за нее Этторе.
– Это вы хотели сказать? Ну да, якшаюсь, а как вы думали.