Дьявольский цинь
Шрифт:
Единственный вывод, который пришел ей в голову после многочасовых размышлений, был весьма сомнительным с точки зрения любого порядочного небожителя. Ин Сянхуа решила больше молчать, но не изменила собственного мнения о бессмертном Хэ. Черепаха — полное ничтожество, каким-то чудом оказавшееся на легендарном острове Пэнлай. Ему не видать истинного бессмертия, как собственной спины без зеркала.
Утро началось не с первых солнечных лучей, а с неприлично громкого топота у двери. Кто-то торопился к ним, не боясь разбудить
— Эй! Как вы смеете нарушать покой моей госпожи? — Ин Сянхуа заступила им дорогу, не позволяя приблизиться к кровати.
Впрочем, характерный хлопок за своей спиной она уловила — Люй Инчжэнь встала и, взмахнув рукавами, сделала шаг вперед.
— Что случилось?
— Хоу Пустынного края просит чиновницу немедленно явиться во дворец!
— Хм… — глубокомысленно изрекла Ин Сянхуа, оглядываясь на Владыку-стража. — У всякого генерала свой приказ, у каждого монаха свой канон. Но нам какое дело до этого? День ещё не начался, а вы уже успели выказать неуважение!
— Я хочу знать, что случилось? — настойчиво повторила Люй Инчжэнь.
— Чиновница сама увидит, — голос говорящего наполняло плохо скрытое волнение.
Не дождавшись вразумительного ответа, Люй Инчжэнь вышла. Ин Сянхуа пришлось следовать за ней, мысленно проклиная наглость Шань Лию.
Без всякого недовольства Люй Инчжэнь забралась в повозку и, прикрыв веки, вернулась к медитации. Ин Сянхуа оставалось лишь внутренне кипеть, осуждая нравы Пустынного края.
В этот раз дворец хоу выглядел не так, как раньше — по дороге им встречались суетливые слуги и плачущие женщины. Ин Сянхуа успела заметить, что охрана тоже усилена. Стоящие на страже асуры были вооружены, и не скрывали этого — обнажённые мечи красноречиво напоминали о дурном нраве демонов. Она тревожно прижалась к Люй Инчжэнь, заработав её осуждающий взгляд. Пришлось отстать на шаг, как подобает хорошо обученной служанке.
Их привели в спальню, обставленную дорогой мебелью. По углам здесь дымились курильницы, источая едва уловимый аромат цветущей розы. И в этот нежный запах навязчиво вплетался тяжёлый дух смерти. Ин Сянхуа поискала источник, вызывающий такой диссонанс, и скоро обнаружила его.
На голубых простынях большой кровати, упрятанной под балдахином из невесомого флёра, лежало полуголое женское тело. Ин Сянхуа мимо воли замедлила шаг, наткнувшись взглядом на испещрённую свежими рубцами белоснежную кожу.
Но поразило её не это, а поза, в которой лежала несчастная. Всё выглядело так, будто ту навестил мужчина. Широко разведённые ноги, запрокинутая голова, свисающая с кровати, — распущенные волосы цвета разведённой туши касались пола и тоже были испачканы кровью. Но самая большая лужа образовалась под ягодицами. Здесь кровь не успевала впитываться в простыни и матрас.
Мужчина, стоящий у кровати оглянулся. Это был Шань Лию, хоу Пустынного края. А значит… здесь комната его дочери? Ин Сянхуа растерянно взглянула на Люй Инчжэнь.
— Ты прокляла меня, чиновница? — голос Шань Лию звучал глухо. — Скажи, чем я так оскорбил тебя, что ты отняла у меня дочь?
Люй Инчжэнь отпустила руку девы и с непонимающим видом посмотрела на убитого горем отца.
— Что заставило хоу настолько плохо думать обо мне?
Шань Лию протянул ей окровавленный кнут. Его руки мелко подрагивали. Ин Сянхуа бросило в жар — она опознала эту вещь по витой рукояти!
— Не этим ли кнутом бессмертный, вошедший с тобой в мой дворец, хотел избить твою служанку? Эй! — он поманил к себе Ин Сянхуа. — Скажи, ты узнаёшь этот кнут?
Ин Сянхуа перевела взгляд с кнута на Люй Инчжэнь.
— Говори правду, — сказала та.
— Да. Он принадлежит… бессмертному Хэ.
— Чем я оскорбил тебя, чиновница? — горестно повторил Шань Лию, отбрасывая кнут на пол. — Скажи!
— И я повторюсь, уважаемый Шань Лию. Что заставило тебя настолько плохо подумать обо мне? Я пришла в этот город просить у тебя помощи. Зачем мне убивать твою дочь?
— Не ты убила, так твой помощник сделал это!
— Такая жестокость не в нраве бессмертного, — возразила Люй Инчжэнь.
— Но я видел, как он отнёсся к твоей служанке! У него злое сердце…
Ин Сянхуа мысленно согласилась. У черепахи совсем нет сердца. Вместо него у сяньцзуня камень.
— Он в шаге от вознесения, — Люй Инчжэнь говорила спокойно, пытаясь убедить Шань Лию. — Зачем ему убивать? Это уничтожит труд всей его жизни. Позволь мне разобраться в этом. Или ты хочешь новой вражды с Девятью Сферами?
По лицу Шань Лию скользнула тень раздражения.
— Не нужно пугать меня небесами, — с вызовом произнёс он, всматриваясь в глаза Люй Инчжэнь. — Я дам неделю, чиновница. Приведи ко мне убийцу дочери! Не сделаешь этого, твой бессмертный будет выпотрошен на центральной площади этого города, как глупая утка.
— Договорились, — Люй Инчжэнь чуть помедлила и добавила, — но выдай мне гуйби, чтобы никто не чинил препятствий.
[гуйби — круглая регалия из яшмы с отверстием посередине и прямоугольным заострённым выступом; знак достоинства владетельных князей]
Шань Лию снял гуйби со своего пояса и протянул Люй Инчжэнь.
— Неделя, чиновница. Всего неделя. Не забывай об этом!
Люй Инчжэнь молча поклонилась и направилась к двери. Догнав её в коридоре, Ин Сянхуа не вытерпела и шепнула на ухо:
— Инчжэнь-цзе, теперь жалеешь, что выпила эликсир сокрытия? Хорошо, я догадалась прихватить с собой духовные камни… Вдруг асуры нападут на нас?
— Нет, — отозвалась Владыка-страж, — я не жалею. Теперь дела пойдут куда лучше, чем до этого.
Ин Сянхуа огляделась — нет ли кого поблизости? Коридор выглядел пустым. Тогда она набралась смелости и, взяв Люй Инчжэнь за рукав, заглянула той в лицо. Владыка-страж остановилась.
— Чего тебе, мэймэй?
— Неужели совсем не жалко дочь Шань Лию?