Дьявольский цинь

Вайд Марика

[дицзы — поперечная флейта, имеющая кроме мелодических отверстий ещё и мембрану — димо, придающую инструменту характерное звучание]

Хозяин дицзы искусно перебирал пальцами, попеременно закрывая отверстия. Ветер трепал его длинные курчавые волосы, собранные в хвост на макушке, и пытался сбросить с холма, зацепив за широкополую мантию из тёмного шелка. Но тот не обращал на него никакого внимания — прикрыв глаза, погрузился в рваную мелодию, слившись всем существом с этой звёздной ночью, опустившейся на край земель.

Через

время у холма показался высокий мужчина. Он с любопытством взглянул наверх, остановился и прислушался к печальному голосу инструмента. Тогда музыкант опустил дицзы и ловко спрыгнул с холма.

Очутившись перед мужчиной, он преклонил колено.

— Верный слуга приветствует Тёмного владыку!

— Твои навыки игры на дицзы улучшились, Чжу Хуэй, — отозвался пришедший к холму мужчина. — Можешь подняться. Зачем ты искал меня?

— Господин, генералы Асюло послали меня сказать — Кушань ждёт твоего возвращения.

Тёмный владыка заложил руки за спину и посмотрел на безразличные звёзды. По его виду было невозможно определить, рад ли он услышанному. Тогда Чжу Хуэй заткнул дицзы за пояс и достал из-за пазухи крошечную шкатулку из нефрита.

— Я принёс тебе подарок, господин.

Тёмный владыка равнодушно взглянул на шкатулку.

— Это душа бессмертно для твоего Дьявольского циня. Прими её в дар от меня!

— Время тебя не меняет, Гуэр-фу… — с укором произнес владыка, беря шкатулку.

[Гуэр-фу — шутливое прозвище Чжу Хуэя, дословно «почётный пакостник»; это пародия на вежливое обращение к уважаемым мужчинам в мире смертных]

— Не знаю, хороша ли эта душа, — с осторожностью заметил Чжу Хуэй, придвигаясь ближе. — Но я уверен, моего господина волнует скорейшая починка циня.

Тёмный владыка приоткрыл шкатулку. Ровный белый свет выхватил из ночной тьмы утончённые черты вечно юного лица. Но на губах главы клана Асюло играла циничная улыбка существа, прожившего слишком долгую жизнь, от одного вида на которую любой смертный умер бы на месте. Однако Чжу Хуэй был не из пугливых. Он с интересом наблюдал за господином, ожидая похвалы. И она последовала. Тёмный владыка закрыл шкатулку и спрятал её за пояс.

— Чистая душа, — успокоил он Чжу Хуэя. — Можешь не беспокоиться. Где ты взял её?

— В Пустынный край недавно прибыл бессмертный Хэ с Пэнлая. Шань Лию пленил его из-за своей дочери и жестоко пытал. Я всего лишь облегчил бедняге жизнь, помог расстаться с оскоплённым телом.

— Вот как? Не ожидал, что Шань Лию настолько поглупеет за последние тысячелетия. Зачем этому бессмертному убивать его дочь? Старый дурак!

— Господин… — Чжу Хуэй виновато опустил глаза, — я немного… помог Шань Лию. Оставил у тела его дочери хлыст бессмертного.

— Значит, следил за мной? Ох, Гуэр-фу… — с укором промолвил Тёмный владыка. — Однажды ты поплатишься за свои неприглядные дела.

— Господин может наказать меня прямо сейчас! — с искренностью в голосе воскликнул Чжу Хуэй, вновь преклонив колено. — Но заботы господина это и мои заботы. Я верен владыке. Он должен знать об этом!

— Плут… Я не о себе говорил. Не

попадись в руки тем, кто будет тобою недоволен больше меня, — Тёмный владыка похлопал слугу по плечу. — А теперь сыграй для меня.

Дицзы вновь запела, немилосердно бередя душу и воскрешая давно обросшее легендами прошлое.

В тот год Чжу Хуэй точно так же прилежно играл на флейте. Только дело было не в Пустынном крае, а в небесном дворце Шантянь, где небожители праздновали восхождение на трон нового Нефритового императора. И глава клана Асюло не знал, что в чаше, поднятой за правителя, окажется запрещённое на небесах вино Хай Шуй.

Оно быстро ударяло в голову, превращая благовоспитанных обитателей небес в обыкновенных пьянчужек из мира смертных. Но главное зло этого игристого напитка крылось не в опьянении тела, а в неконтролируемом возмущении ци.

— Хуаньтеди Сяолун, я пью за тебя!

— Как он обращается к Нефритовому императору? — раздался сбоку недовольный голос. — Хун Сянъюнь, ты совсем пьян?

— Ай, оставьте моего Бога войны в покое! — Юй Сяолун был в приподнятом настроении. — Хуаньтесюн Сянъюнь, эту чашу и это вино я отдаю тебе! Мы, как одно целое. Всё у нас общее. И сегодняшняя радость тоже. — Нефритовый император встал из-за стола и протянул ему своё вино. — Ну, что же ты растерялся? Давай обменяемся чашами.

Юй Сяолун выглядел уже опьяневшим, но получив чашу своего хуаньтесюна, тут же осушил её до дна и внезапно вышел из себя на виду у всех: в гневе перевернул стол, набросившись с кулаками на дядю, уважаемого небожителя Юй Цзымина. Это он укорял Хун Сянъюня в непочтительности к Нефритовому императору.

А на следующий день пошли слухи, что Бог войны из зависти отравил его величество. Ведь храмов у него в мире смертных ничуть не меньше, чем у нового Нефритового императора. Потому и захотел власти на Девяти Сферах. Но это не удивительно. Такова истинная натура главы клана Асюло, гнусного бунтаря и предателя.

Тёмный владыка оборвал музыку взмахом руки.

— Отправь на Пэнлай подарок.

— Какой, господин?

— Тело бессмертно Хэ с приветствием от имени Шань Лию.

Глава 12

Мелодия, звучащая в ночи

Вечер казался душным. Поэтому, сравнив комнату и крышу главного дома на постоялом дворе, Люй Инчжэнь выбрала последнюю.

Она сидела на коньке неподвижно, напоминая гигантскую белую птицу, случайно задремавшую от усталости. Резкий ветер приятно овевал лицо, а над головой висела непривычно мелкая луна, окружённая яркими звёздами. В Небесном городе лунный диск выглядел крупнее, а его изъеденные кратерами моря напоминали ноздреватую дрожжевую лепёшку.