Дьявольский цинь
Шрифт:
А ещё к риску её подталкивала одна вещь, исчезнувшая из дворца Шантянь. Не известно, заметил ли Бог войны, но деревянная стойка с трофеем императора пустовала. Там висел приколоченный небесными гвоздями Дьявольский цинь, второе оружие Тёмного владыки. Пожалуй, более грозное, чем его меч, хранящийся в Сумеречном зале дворца Дафэн. Меч убивал десятками, а цинь губил тысячи лишь в одно касание хозяина к духовным струнам.
Кому понадобился Дьявольский цинь, лишённый смертоносных струн, Люй Инчжэнь не знала. И это сильно тревожило. Кто тот смельчак, рискнувший похитить оружие, имеющее в
Люй Инчжэнь незаметно поправила в рукаве кусок тёмно-синего шёлка. Если бессмертный с острова Пэнлай поможет в поисках, она не будет против. В конце концов, любого шпиона можно привлечь на свою сторону.
Глава 4
Вино Хай Шуй
Юньци, самый южный из небесных дворцов, сиял в лучах восходящего солнца гранёным алмазом. В этом он ничем не отличался от большинства зданий, что гордо возвышались над хлопком густых облаков. Но его хозяин, Цай Чжэань, всегда выделялся среди других небожителей. И потому превратил окрестности дворца в пышный вечно цветущий сад с ажурными пагодами, выгнутыми мостами и плакучими ивами, склонёнными к воде.
Всё в нём носило утонченный вкус Бога судьбы. Нефритовая стена в форме облаков, отделявшая сад от Небесного города, радовала глаз множеством круглых сквозных проёмов, напоминавших луну, чем намекала на эликсир бессмертия, искомый всеми даосами, и сама навязчиво приглашала войти внутрь.
Люй Инчжэнь прошла через одну из «лун», очутившись в крытой извилистой галерее, обсаженной зеленью. С каждым изгибом галереи перед глазами менялись маленькие уютные дворики — то утопающие в тени, то залитые солнцем.
Через некоторое время открылся вид на большой пруд с островками и мостами, окружённый крутыми берегами, на одном из которых стоял белокаменный дворец Юньци.
Она перелетела через пруд, в мгновение ока очутившись у входа.
«Познать предел совершённого добра» — гласил девиз, вырезанный на табличке из орехового дерева. Люй Инчжэнь усмехнулась. Бог судьбы был ещё тем шутником! Творящееся под сенью дворца Юньци далеко не всегда относится к категории добра или хотя бы справедливости, ведь судьба по определению слепа. А Цай Чжэань менял судьбы безо всякого снисхождения, как к небожителям, так и к смертным. Она была уверена — врагов дворец Юньци и его хозяин за минувшие тысячелетия нажил достаточно, чтобы оказаться навеки проклятым.
— Что же ты застыла на пороге, цземэй Инчжэнь? Входи! — раздался бодрый голос Цай Чжэаня.
[цземэй — сестра; дружеское обращение, без указания разницы в возрасте]
Войдя внутрь, она обнаружила хозяина дворца Юньци за сортировкой Книг судеб — свитки разной толщины, помеченные деревянными бирками, занимали шкафы-стеллажи вдоль трёх стен центрального зала, делая его больше похожим на жилище учёного, чем небожителя.
— Опять кого-то отправил на перерождение, сюнди Цай?
[сюнди — брат; дружеское обращение]
— Ты точно моя цземэй или змея из Пустынного края? — Цай Чжэань с улыбкой оторвался от работы и направился к столу. — Садись!
Люй Инчжэнь с готовностью
— Ну, говори уже, цземэй, зачем тебе понадобился этот ворчливый старик?
С жалобами на старость Цай Чжэань, конечно, перестарался. Лицом он походил на прекрасного юношу и только глаза выдавали истинный возраст. Не своим видом, а льющейся изнутри мудростью, разбавленной лёгкой грустью. Этот небожитель повидал больше остальных, пройдя всю Войну хаоса. Люй Инчжэнь стала его другом гораздо позже и всегда удивлялась той мягкой опеке, которой Цай Чжэань окружал её каждый раз, стоило переступить порог дворца Юньци. Опеке без намёка на превосходство.
— Я за эликсиром сокрытия, сюнди. Дай его мне.
Взгляд Цай Чжэаня вмиг стал острым, как отточенная кромка меча. Он недовольно вздохнул, не спеша выполнять просьбу.
— Ты давно в зеркало смотрелась, цземэй? Выглядишь так, словно из тебя всю жизненную силу высосали. Каждый раз ты приходишь такой с парной медитации. Ты не думала передать заботу о его величестве кому-то другому?
— Уже нечего передавать, сюнди… — Люй Инчжэнь нахмурилась. — Мой брат лежит в своём дворце, напоминая мертвеца. Но я добьюсь для него справедливости!
— Или рассеешь собственный дух где-нибудь в Пустынном крае… — проворчал Цай Чжэань, извлекая из рукава яшмовый флакон. — Но если ты настаиваешь — держи.
Он протянул ей эликсир, продолжая сверлить взглядом.
— Ты же Бог судьбы! Почему такой мрачный? — упрекнула его Люй Инчжэнь, пряча флакон за широкий пояс. — Конец это лишь начало нового.
— Именно поэтому, — в тон ей ответил Цай Чжэань. — Даже у высшего небожителя есть предел, цземэй. Ты совершенно не щадишь себя. И мне за тебя страшно! Едва вышла из парной медитации, как бросилась восстанавливать Великий барьер. А теперь собралась в Пустынный край. Ты успела очистить ци?
— Сюнди…
— Нет, ответь. Сколько времени ты провела за восстановлением собственных сил?
— Достаточно.
— Лгунья… Моя цземэй маленькая лгунья! И твою ложь выдаёт весь твой вид, — Цай Чжэань покачал головой и опять вздохнул.
Люй Инчжэнь отвела взгляд и вымученно улыбнулась. Цай Чжэань прав — она на пределе. Но кто сказал, что Владыка-страж не справится с таким пустяком, как поиск злого демона, покусившегося на жизнь императора? Разве это не её обязанность, беречь Три мира?
— Давай лучше выпьем, сюнди.
Цай Чжэань потёр гладко выбритый подбородок и хитро прищурился.
— Цземэй, а почему это выглядит так…
— Потому что я прошу именно Хай Шуй, сюнди. Не будь таким жадным!
— Цземэй, ты ведь не забыла, да? Вино с животворящим названием не приносит счастья его пьющим.
— Ай-я! — Люй Инчжэнь недовольно хлопнула ладонью по столешнице. — Неси уже! Твоя цземэй на некоторое время покидает Девять Сфер. Это нужно отпраздновать, не так ли?
Цай Чжэань с недовольным лицом прошёл в дальний угол центрального зала и, повозившись с изящной резьбой на полке, открыл потайную дверцу, чтобы извлечь оттуда небольшой кувшин. Распечатав его, он разлил вино по чашам.