Эгоист (дореволюционная орфография)

Вернер Элизабет

— Да вдь все это не должно было бы представляться теб новостью. Вдь ты всегда былъ членомъ семьи Клиффордъ, и Джесси выросла на твоихъ глазахъ.

— Джесси была постоянно чуть не боготворимой любимицей своихъ родителей, — холодно возразилъ Францъ Зандовъ. — Ее буквально-таки осыпали любовью и счастьемъ, и всякаго, кто не шелъ ей навстрч съ ласковой нжностью, какъ напримръ я, она боялась и избгала. Я былъ всегда чужимъ для нея — блокураго, мягкосердечнаго, изнженнаго ребенка, — а, съ тхъ поръ, какъ она выросла, мы стоимъ совершенно вдали другъ отъ друга. Но въ этой Фрид съ ея суровой замкнуто­стью,

которую необходимо сперва преодолть, чтобы добраться до ея истинной сущности, нтъ ничего мягкаго и робкаго. Ко­гда удастся надломить ея твердую вншнюю оболочку, нахо­дишь въ ней только силу и жизнь. Я люблю такіе характеры, быть можетъ, потому что нахожу въ нихъ родственную себ черту, и иной разъ меня поражаетъ, даже буквально-таки устрашаетъ, если я съ устъ этой двушки слышу выраженiя, а главное, вижу ощущенія, которыя были совершенно такими же у меня, когда я былъ въ ея возраст.

Густавъ ничего не возразилъ на это, но его взглядъ на­пряженно наблюдалъ за лицомъ брата. Послдній замтилъ это и, словно разсердившись на себя за то, что поддался овладевшему имъ боле мягкому настроенію, тотчасъ же прервалъ этотъ разговоръ и заговорилъ холоднымъ, дловымъ тономъ:

— Но ты все же долженъ былъ бы зайти на нсколько часовъ въ контору. Намъ предстоятъ важныя дла; я снова получилъ письмо отъ Дженкинса. Онъ теперь серьезно настаиваетъ на исполненіи твоего общанія, касающагося „Кельнской Газеты“, да и теперь самое время для этого. Вдь вроятно статья у тебя уже давно готова?

— Я вовсе не думалъ, что это дло столь спшно, — возразилъ Густавъ: — вдь ты уже въ теченiе нсколькихъ дней не обмолвился предо мною ни однимъ словомъ о немъ.

— Необходимо было еще многое обсудить и подготовить. Вслдствіе этого я велъ очень оживленную корреспонденцію съ Нью-Іоркомъ.

— Но на этотъ разъ не давалъ мн ея на просмотръ, какъ длалъ съ прежней корреспонденціей?

— Тогда я хотлъ ввести тебя въ курсъ дла, теперь же дло идетъ объ очень непріятномъ вопрос, который я долженъ разршить лично.

— Я знаю: ты попытался развязаться со всмъ этимъ дломъ.

Францъ Зандовъ приподнялся и посмотрлъ на брата съ такимъ же безмолвнымъ удивленіемъ, какъ тогда, когда узналъ о самовольной поздк Густава въ его земли.

— Я? — воскликнулъ онъ. — Кто это выдалъ теб?

— Никто, но я заключилъ объ этомъ по различнымъ признакамъ и вижу теперь, что не ошибся въ своихъ предположеніяхъ.

Францъ Зандовъ мрачно и злобно посмотрлъ на брата, стоявшаго предъ нимъ совершенно непринужденно, и воскликнулъ:

— У тебя прямо-таки опасный даръ наблюденія; всегда находишься подъ твоимъ контролемъ и не имешь увренности, что отъ тебя остаются въ тайн даже самыя откровенныя мысли. Ну, если говорить правду, да, я пожелалъ отказаться! При подобномъ обсужденіи эта спекуляція кажется мн очень шаткою; повидимому она не окажется даже приблизительно столь выгодной, какъ мы расчитывали. Я сдлалъ попытку нарушить уже принятыя на себя обязательства и подсунуть какого либо другого участника въ дло, но это оказалось невозможнымъ!.. Дженкинсъ настаиваетъ на исполненiи договора, я связалъ себя имъ со всхъ сторонъ. Поэтому все должно остаться при прежнихъ условіяхъ.

Онъ высказалъ все это отрывисто, раздраженно и

при этомъ съ нервной поспшностью перелистывалъ записную книжку, вы­нутую имъ изъ кармана. Весь его видъ доказывалъ, что онъ испытываетъ сильное волненіе, которое ему удается сдержать лишь съ трудомъ.

Густавъ повидимому не замчалъ этого; онъ спокойно и опредленно произнесъ:

— Ну, должно быть, найдется какое либо средство избавиться отъ подобнаго договора.

— Нтъ! суммы, уже вложенныя мною въ предпріятіе, связываютъ мн руки. Я могу потерять ихъ, если отступлюсь отъ этого дла. Дженкинсъ вполн способенъ задержать меня и использовать противъ меня каждую букву договора съ того мо­мента, какъ его выгода перестанетъ соотвтствовать моей. Та­кимъ образомъ приходится предоставить все дло его собствен­ному теченію... Ахъ, миссъ Фрида, наконецъ-то мы видимъ васъ!

Послднія слова, отзывавшія истиннымъ облегченіемъ, были обращены къ двушк, только что вошедшей въ бесдку.

Фрида тоже измнилась въ послднее время, но въ ней эта перемна выражалась иначе, нежели у Джесси. Ея прежде блдное дтское личико пріобрло легкій налетъ румянца; ея темные глаза, правда, глядли еще серьезно, но мрачная тнь исчезла въ нихъ. Они вспыхнули радостью, когда она замтила хозяина дома, и она тотчасъ же съ открытой доврчивостью поспшила къ нему.

— Мистеръ Зандовъ, вы уже возвратились? А я и не знала этого, иначе я давно уже пришла бы, — сказала она и вдругъ, взглянувъ на серьезныя лица обоихъ мужчииъ, сдлала легкое движеніе, словно желая удалиться, и сказала при этомъ: — но я, кажется, помшала?

— Нисколько! — быстро заговорилъ Францъ Зандовъ. — Мы обсуждали здсь дловые вопросы, но я радъ избавиться отъ нихъ.

Онъ отбросилъ свою записную книжку и протянулъ руку Фрид. Этотъ холодный, строгій человкъ, суровость котораго не смягчалась даже въ кругу семьи, въ этотъ моментъ казался совсмъ другимъ. Очевидно послднія нсколько недль многое измнили въ немъ.

Густавъ поздоровался съ молодой двушкой такъ же вжливо, но холодно, какъ продолжалъ длатъ это въ присутствіи брата, а затмъ произнесъ:

— Я долженъ передать вамъ, миссъ Пальмъ, привтъ и приглашеніе. Миссисъ Гендерсонъ ожидаетъ васъ у себя на ближайшихъ дняхъ, чтобы покончить съ вами то дло, о которомъ она говорила съ вами.

— Какое это дло? — спросилъ Францъ Зандовъ, внимательно прислушивавшійся къ словамъ брата.

Фрида въ первый моментъ взглянула на Густава вопроси­тельно и даже какъ будто испуганно, а затмъ отвтила слегка неувренно:

— Миссисъ Гендерсонъ отпускаетъ свою компаньонку и предложила мн это мсто. По всей вроятности я...

— Вы не пойдете на него! — прервалъ ее Францъ Зандовъ съ ясно чувствуемымъ раздраженіемъ. — Къ чему вообще такая поспшность? Вдь наврно найдутся для васъ еще другія и къ тому же лучшія мста?

— Домъ банкира Гендерсона считается однимъ изъ лучшихъ въ город, — замтилъ Густавъ.

— А миссисъ Гендерсонъ — одна изъ самыхъ несносныхъ женщинъ въ город; она мучаетъ всхъ окружающихъ своими нервами и капризами, и каждая ея компаньонка является буквально-таки жертвой ихъ. Нтъ, миссъ Фрида, отбросьте вся­кую мысль объ этомъ; я ни за что не допущу, чтобы вы по­ступили на подобную должность.